SUNN O)))

Пожалуй, с моей стороны было бы лукавством начать срывающимся голосом, переходящим то в шепот, то во всхлипы, толковать о телесном и психическом перерождении, реконструкции сознания, о пропитавшем тело космическом ужасе и прочих синонимах грандиозности, способных прийти на ум посетившим сие действо людям. Немало ритуалов, творимых привезенными Arcto Promo группами, случилось мне наблюдать, и немало энергии впиталось, посему во мне выработалась уже некоторая устойчивость к духовным катаклизмам. Да и, пожалуй, перерождаться именно во время такого концерта небезопасно. И так меня как индивида, уязвимого перед любыми колебаниями атмосферы, там не было, зато принадлежащие мне глаза, кости, уши, ноздри, кожа видели многое. Вот только для осмысления увиденного, как это часто бывает, потребовалось время — в короткой временной перспективе, оно пришло в момент кульминации концерта (почти три часа спустя от начала, если по мирскому времени), а затем вынесенный с собой концерт приобретал целостность на проезде Жукова, осоловело пустой Летниковской и утомленной Кожевнической улице. До того же сбор настроений был бессознательный: всё было рассмотрено, но мало было увидено.

Для начала полукругом расселось, склонив головы, трое шаманов — их остроконечные шляпы я завидела ещё в просвет между колонками, однако расположившись за инструментами, они не стали ближе. На протяжении всего сета Phurpa только росло непонимание того, что они делают. Ни одна из аутично сидящих фигур вовсе не собиралась мне в этом помогать. Зрителей, в общем-то, сюда никто не звал, фигуры занимались своим делом, появлявшиеся из-под балахонов руки двигались размеренно и в то же время деловито. При всей живописности барабана и расставленных у его основания чаш (точно отчитаться, что находилось на сцене, я не могу, но лишь только успели фигуры рассесться, как был подожжен пучок какой-то травы), хламид и накинутых на шляпы серых полотнищ, скрывавших лица, во всём этом не было ни капли театрального драматизма, не было той грубой, рассчитанной на прямолинейный эффект зрелищности, сопровождающей многие и многие концерты. Повторюсь, на сцене происходило совершенно отстраненное от зрителя и равнодушное к нему действие. И, казалось бы, зачем им вот уже второй час так упорно сидеть на месте и вторить единственную мантру? И едва ли можно было в тот момент верно оценить масштаб и значимость творящегося. С этой непреклонностью и упорством Phurpa открывали портал — для кого в ад, для кого в космос. И зажжённые травы, и мерный рокот горлового пения взывали и вызывали, расширяли и укрепляли червоточину. Неслучайно деятельность Phurpa описана как реконструкция ритуалов Бон, а не как музыка, написанная под влиянием/в подражание. Ни на секунду то не было музыкой — только ритуал.

Следующие полчаса сцена и зал были окутаны таким плотным дымом, что ближайшие соседи превратились в едва различимые тени, а остальные и вовсе исчезли. Временами прокатывались волны аплодисментов, но все были проглочены белым маревом — лишенные зрения, собравшиеся мужественно хлопали в пустоту, пытаясь, очевидно, рассмотреть сцену при помощи разума: но рациональное мышление проиграло, черные силуэты в балахонах появились не после неуверенно-отчаянных хлопков и не тогда, когда люди уже устали вглядываться в клубы дыма, словом, не тогда, когда по логике вещей артистам пора бы предстать перед публикой. Они явили себя, когда время стало звуком, звук — болью, а материя сжалась до одной единственной фигуры, человекоподобной по форме своей и потусторонней по природе. И как символично, что Phurpa, будучи первым актом, показали нам трех сидящих шаманов: тонкая струйка дыма от зажженных в начале трав поднялась к небу, подношение было принято и вернулось бездной тумана; шаманы взывали и были услышаны, хотя нам, стоящим под сценой и всё еще борющимися с пространством за право владения границами своего «я», было сложно понять, кто предстал перед нами. Обезличенный мир, мириады погасших звезд, умерший и никогда не живший космос заговорили, человек вдруг обрел способность слышать их голос. Но голос едва ли стремился достичь своих слушателей, отчего общение выходило поистине жуткое: повиснув среди комет, некоторые переживали схождение в ад. Нам было, отчего почувствовать близость преисподней: звук пытался уничтожить плоть, от чудовищных вибраций и резонансов внутри тела мысли дробились и осыпались, дым выжимал оставшееся. И хотя зубы стучали под таким звуковым напором против воли своих владельцев, уши готовы были кровоточить, сознание — погаснуть, сложно было думать о себе.

Всё, что может почувствовать человек, было ничтожно перед криками царя, бога, демона, пустоты. Тогда из кровавого марева родилось нечто без лица, без имени, без тела — лишь разбитый мерцающий плащ и грандиозный венец величия и боли, длань, источающая режущий фиолетовый свет и целящая то в горящий туман, то против пустоты, которая некогда могла быть человеческим ликом. С самого начала этого путешествия каждая крупица материи и времени вожделела встречи с ним, всё стремилось постичь и достичь его, и сотни узрели его появление, но голос пустоты так и остался невидимым, неслышным, непостижимым. Всё еще живущий, но уже несуществующий осколок образа, названия для которого не осталось ни в одном языке, взрывал себя, но никакое самоотречение уже не позволило бы человеку приблизиться к нему. И вдруг всё, что творилось с каждым отдельным посетителем этого концерта до и после, представилось нескончаемым поиском способа принять этот опыт и этот миг.

Не знаю даже, как подвести итог написанному - по уровню пафоса этот отчет и так не уступает отзывам во встрече концерта. С одной стороны, сложно представить, как о подобных концертах писать иначе…

Выражаем благодарность Arcto Promo за предоставленные аккредитации

Текст: Лена Пашко
(с) HeadBanger.ru