BOHREN & DER CLUB OF GORE

Типичная погода для этого времени года – да, в общем-то, и любого другого. Ледяной ветер пробирает до самых кишок, а хлещущий по лицу дождь со снегом не утихает с утра, будто в тщетных попытках смыть намертво въевшуюся в этот город грязь и серость. Мрачное место: длинные облупившиеся стены огромного заброшенного завода, а неподалеку – то, что когда-то было вокзалом. Раньше люди уезжали отсюда в поисках лучшей жизни, а теперь это здание превратилось в еще один потребительский раек, мигающий огнями и отчаянно пытающийся кого-то убедить в том, что эта самая лучшая жизнь пришла, наконец, и к нам. Туда-то я и направляюсь, чтобы стать частью толпы желающих как-то убить еще один длинный вечер. Темный зал, укутанный дымом. Равнодушный бармен наполняет мой стакан жидкостью со специфическим вкусом, которая почему-то называется здесь пивом. На что-то более крепкое сегодня нет настроения: хочется держать голову трезвой, ведь, говорят, зрелище будет любопытным.

Ну ладно, апрельский снег выпал днем раньше, а в целом погода в Питере этой весной не так уж и плоха, да и «Зал ожидания» - приятное место, в котором этим вечером собралась приятная публика, но для рассказа о концерте Bohren & der Club of Gore нужно создать соответствующую атмосферу. А вот насчет пива, увы, все справедливо.

Сегодня медленный тягучий меланхоличный джаз считается важной частью нуаровой эстетики, но так было не всегда. В классических фильмах-нуар звучат, как правило, стандартные голливудские оркестровки: в сороковые-пятидесятые годы для «черной» музыки не было дороги в «белый» американский кинематограф. Прорыв в этой области совершили французы: для создания музыки к триллеру Луи Маля «Лифт на эшафот» был приглашен тогда еще не успевший стать суперзвездой Майлз Дэвис. Великий трубач прекрасно справился с работой: его протяжные кул-джазовые соло идеально легли на видеоряд и подчеркнули тревожную атмосферу, и в результате саундтрек, чем-то предвосхитивший вышедший чуть позже краеугольный для музыки XX века альбом “Kind of Blue”, стал чем-то вроде эталона нуарной музыки. Другой эталон появился три десятка лет спустя, когда фильм «Синий бархат» ознаменовал начало сотрудничества Дэвида Линча с композитором Анджело Бадаламенти. Его неторопливая, красивая, уютная и в то же время тревожная музыка с тех пор стала неотъемлемой частью линчевских творений и сегодня считается одним из главных источников вдохновения дарк-джазовых групп. Сегодня подобная музыка также довольно редко встречается в новых фильмах – все-таки джаз сегодня не в моде, и услышать его можно разве что в постмодернистских нео-нуарах, обыгрывающих клише и стереотипы жанра. Но любовь сочувствующей публики никуда не делась – и успех героев этого вечера тому в подтверждение.

Bohren & der Club of Gore собрались в начале 90-х, по словам участников группы, с намерением создавать музыку, звучащую так, будто ее играют из могилы. Ингредиентами для нее послужили джаз, дум-метал, дарк-эмбиент и, собственно, нуар-саундтреки. Девяностые группа провела в экспериментах и поиске идеального звука, а в 2000 году вышел альбом “Sunset Mission”, на котором гитара была заменена на саксофон – и тут паззл сложился. Этот диск стал образцом жанра, получившего имя «дарк-джаз» или «дум-джаз» и в нулевых завоевавшего немалую популярность в инди-среде. Вскоре критики уже расхваливали последователей немецкого квартета, таких как The Kilimanjaro Darkjazz Ensemble/Mount Fuji Doomjazz Corporation, Dale Cooper Quartet и других, немало поклонников этих групп нашлось и в России, где также появилось несколько достойных команд, творящих в схожем стиле (Eject, Wrist, Cote Deserte). Но потенциал у жанра оказался невысок: с приходом популярности он быстро потонул в куче примитивных домашних поделок с «атмосферным саксофоном». Сегодня дарк-джаз переживает не лучшие времена: релизов выходит немного, а интересных – и вовсе единицы, и ценители жанра от безысходности вешают этот тэг на самую разную музыку, имеющую к нему довольно слабое отношение: от безобидных пост-рокеров до солидных клиентов лейбла ECM. Но наших героев кризис не коснулся: с момента выхода “Sunset Mission” они покончили с какими-либо экспериментами и выпускают альбомы, отличающиеся друг от друга лишь некоторыми нюансами (например, на “Dolores” был сделан особый акцент на партии вибрафона, а на “Piano Nights” – на фортепиано), но стабильно удерживающие заданную много лет назад планку качества. В России их по-прежнему любят, так что и сомневаться в успехе их второго питерского концерта не приходилось.

Итак, вечер пятницы и наполовину заполненный «Зал ожидания» (в прошлый раз публики, кажется, было чуть больше, но тогда и экономический кризис только начинался). Зал даже перед началом концерта укутан во тьму и туман из дымовых установок, а из колонок доносится древний французский шансон в духе Эдит Пиаф. Такое романтично-патетичное ретро, пробивающееся сквозь треск старых пластинок, в преддверии этого концерта оказывается очень к месту. Среди публики можно видеть самых разных людей: и вездесущих хипстеров, и вполне себе металлистов, много девушек и красивых пар. Начало концерта задерживается почти на час, а затем, прямо как где-нибудь в Мариинке, суровый голос призывает выключить звук на мобильных и предупреждает о запрете любой фото- и видеосъемки. И свет гаснет окончательно.

Съемка запрещена даже журналистам, но в ней и нет особого смысла: слабо подсвечиваются лишь фигуры облаченных в черные (естественно) строгие костюмы музыкантов, все остальное тонет во тьме и тумане. Саксофонист/вибрафонист Кристоф Клезер во время исполнения предпочитает стоять в тени, выставляя на свет свой инструмент: саксофон, выглядывающий из темноты – один из фирменных образов группы. А вот во время пауз между композициями он берет на себя функции фронтмена, иронично комментируя музыку. Несмотря на свой имидж, музыканты не проводят концерт на «серьезных щах», оставляя немало места и для юмора – и это вовсе не идет в ущерб атмосфере, зато вносит в происходящее немного оживления, что для такой монотонной музыки тоже немаловажно.

В этот раз группа приехала в формате трио, не взяв с собой барабанщика. Этот факт может немало озадачить, но музыканты достойно справились с ситуацией – благо, партии ударных у них не отличаются изощренностью (главное – вовремя издать раскатистый удар по тарелке). Эти партии были разделены между остальными участниками группы: основная часть достается пианисту, бочка стоит у саксофониста, часть тарелок – у басиста, а кое-что работает и в автономном режиме: в центре сцены стоит том, в нужные моменты начинающий вращаться и тереться об щетку, издавая атмосферный шорох. В итоге отсутствие одного из музыкантов остается почти незаметным: все-таки Bohren & der Club of Gore играют не традиционный джаз, места для импровизации в их музыке практически нет, так что можно сосредоточиться на разученных партиях. Правда, кое-какие технические проблемы все же возникают: где-то в середине сета выходит из строя микрофон для саксофона, в связи с чем группе приходится, как заявляет Клезер, заменить свой прекрасный немецкий микрофон на дешевый российский.

В свой прошлый визит группа играла, в основном, свой новый альбом “Piano Nights”, в этот раз сет носил характер «бест оф». Впрочем, разница в восприятии этих программ практически неощутима: у Bohren нет каких-то ярко выраженных «хитов», а отличия в звучании и настроении разных альбомов минимальны. Главное здесь – атмосфера, и на таком концерте очень важно сразу настроиться на нужную волну. Конечно, это совсем не та музыка, которую играют в прокуренных барах – тут, скорее, хочется рассадить всех зрителей по креслам и недобро посматривать на соседей, начавших аплодировать между частями произведения. Публика, надо сказать, по большей части безоговорочно принимает правила игры и не нарушает атмосферу лишним шумом (хотя, скажем, парень за моей спиной периодически начинает изображать Гленна Гульда, подпевая партиям саксофона, а по окончании композиций громко и нецензурно выражать восторг). Как ни странно, даже экраны смартфонов в зале зажигаются совсем редко.

Завершается концерт тоже на ироничной ноте: «Сейчас мы сыграем последнюю вещь, и затем с вами попрощаемся. Но поскольку сегодня особый для нас вечер, потом мы сыграем еще две самые последние вещи», - говорит Клезер. Музыканты действительно выходят на поклон после объявленной композиции, а затем возвращаются за свои инструменты, таким образом постебавшись над практикой фальш-уходов и запланированных бисов. А потом они уходят, и в зале наконец-то зажигается свет: сеанс погружения в реальность мрачных черно-белых фильмов окончен. И он вовсе не оказал угнетающего воздействия: напротив, публика расходится в прекрасном настроении. Такая музыка вполне может дарить позитивные эмоции, особенно если не относиться к ней чересчур серьезно. И потом, в нуарах ведь тоже бывают хэппи-энды.

Выражаем благодарность Arcto Promo за предоставленные аккредитации

Текст: Леонид Кравченко
(c) HeadBanger.ru