Sodom
Все на этом альбоме сделано вручную

20.06.2025

Войны начинаются, заканчиваются и начинаются снова, а немецкие трэшеры Sodom, посвятившие войнам едва ли не больше песен, чем всем остальным темам, с нами всегда. Совсем недавно группа отпраздновала 40-летие, выпустив подборку перезаписанных песен всех периодов своей карьеры, а сейчас на повестке дня у квартета, ведомого басистом и вокалистом Томом Энджелриппером, совершенно новый студийный альбом под очень уместным названием “The Arsonist”. Так сложилось, что Sodom, как и другие проекты Дядюшки Тома, получали в нашем разделе интервью катастрофически мало внимания, поэтому нам с самого начала было понятно, что задать ему все интересующие нас вопросы мы физически не успеем. Так что мы решили сконцентрироваться на новом подноформатнике, который в любом случае заслуживает обсуждения, но поскольку Том – очень словоохотливый собеседник, он затронул и много других тем, о которых мы его напрямую не спрашивали. Самая серьезная новость, которую он нам сообщил - Sodom поставят свою деятельность на паузу практически сразу же после того, как “The Arsonist” появится в магазинах. Причины этого решения, а также другие свежие события из жизни Тома – в нашем материале ниже …

Том, нам уже доводилось с тобой общаться, но это было – с ума сойти! – 22 года назад, когда ты занимался раскруткой концертного альбома “One Night In Bangkok”. В то время Таиланд, где этот альбом был записан, был очень экзотическим местом для металла, но он казался довольно-таки многообещающим – много фэнов, начинали проводиться концерты. Однако с тех пор Sodom возвращались туда лишь однажды, да и то больше 15 лет назад. Какие воспоминания остались у тебя о том концертнике, и есть ли у тебя какая-то информация о том, как дела с металлом в Таиланде сейчас?

Вы, наверное, знаете, что этот альбом мы должны были записывать во Вьетнаме. Мы ездили во Вьетнам, чтобы заценить тамошнюю метал-сцену и подобрать концертную площадку в Хошимине (он больше известен как Сайгон). Таков был мой план – записать концертник в рок-пабе под названием “Apocalypse Now!”. Но потом у нас возникли проблемы с местными политиками, они начали говорить: “Приезжает западная группа из Германии, они поддерживают Америку, у них есть песня ‘Marines’…” Проблем становилось все больше, записаться там мы не могли, да что там записаться – даже отыграть шоу у нас не получилось. Но мы установили контакты с метал-сценой, которая в то время находилась в тотальном андеграунде. Мужчинам запрещалось носить длинные волосы и нашивки, люди не хотели видеть ничего подобного на улицах. И тогда мы решили записываться в Бангкоке, потому что в Таиланде есть метал-сцена, Таиланд – страна, открытая для всех, и проблем с организацией и записью концертов там не возникало. Мы сыграли в “The Rock Pub”, а затем в “Hollywood”, это площадка побольше, все было очень легко. Когда у меня возникает желание записать концертный альбом, я не хочу записывать его в Вакене или на каком-то другом немецком фестивале. Я всегда ищу для записи какое-то по-настоящему экзотическое место. Но это было по-настоящему в кайф. Я не езжу в Таиланд на постоянной основе, но когда у нас есть там работа, концерт и все такое, мы едем. Как турист я там не бываю, это не мое, но метал-сцена там большая.

Не мог бы ты назвать еще несколько концертов Sodom, которые ты считаешь вехами в истории группы? В целом, что делает шоу по-настоящему уникальным для тебя?

Ох, у нас было столько концертов… Думаю, самое впечатляющее шоу мы сыграли в Софии (Болгария) в 1991 году. Мы были первой метал-группой, которая сыграла за “Железным занавесом”, так что это было нечто по-настоящему особенное. Еще один первый раз был у нас в 1990-м – мы были первой немецкой трэшевой группой, сыгравшей в Мексике. Такие шоу я буду помнить всегда. Если за время карьеры у вас были сотни или даже тысячи концертов, многие из них забываются, но эти  два – в Мексике и Болгарии – были по-настоящему впечатляющими, это был колоссальный опыт. Еще мы играли в Тасмании… Вы вообще знаете, где это? (Смеется.)

Знаем, где-то в Австралии.

Мы были первой метал-группой, которая там сыграла (в июне 2007 года – прим. авт.). Когда мы гастролировали по Австралии, промоутер сказал: «Мы можем сделать вам концерт в Тасмании, там есть большой бар, где играют группы». Это был самый настоящий бар, где люди сидят и пьют, но было прикольно, и мы оказались первой метал-группой, которая туда добралась. Такие моменты невозможно забыть.

А теперь давай обсудим ваш грядущий альбом “The Arsonist”. Во-первых, расскажи, пожалуйста, как строится работа над альбомом Sodom. Вы все вместе принимаете решение о том, что пора делать альбом, и надо начинать писать музыку и тексты? Или же у вас сами по себе накапливаются идеи, а потом вы собираете их вместе и понимаете – ага, у нас достаточно материала для альбома?

Ага, новый альбом, вот он! (Показывает диск “The Arsonist” перед камерой – прим. авт.) Это один из первых авторских экземпляров для меня и для группы. Любой альбом – это результат большой работы, нескольких лет работы, так что когда ты впервые держишь его в руках, этот день для меня всегда особенный. Отвечая на ваш вопрос – у нас нет какого-то четко обозначенного периода для сочинения песен. Когда мы работали над предыдущим альбомом “Genesis XIX” (2020), была пандемия коронавируса, так что в нашем распоряжении было много времени для сочинения песен и их подготовки к записи, потому что мы не давали концертов. А песни мы пишем всегда. Гитаристы придумывают риффы, а на новом альбоме пять песен написал наш барабанщик (Тони Меркель – прим. авт.), он тоже хороший гитарист. В общем, все придумывают идеи, а потом мы собираемся в репетиционном зале и собираем из них песни. Если у кого-то есть один или два хороших гитарных риффа, это еще не песня, для них нужна аранжировка. А я вокалист, мне нужно писать для них тексты, и мы собираем все это вместе на репетициях. Кроме того, нам приходится ждать, когда лейбл предложит нам возможность издаться. Помню, что в 80-х мы записывали альбомы каждый год, но сейчас время летит так быстро, и музыкальная сцена так изменилась, так что мы ждем, пока получим отмашку от лейбла, и тогда начинаем записываться.

Ты не мог бы рассказать подробнее о процессе записи? Насколько мы понимаем, в этот раз вы многое сделали не так, как обычно – например, барабаны записывались на аналоговую пленку…

Да-да, именно так! Это было нечто по-настоящему особенное. Мы в последний раз записывались на пленку в конце 90-х. Насколько я помню, в 1995-1996 годах многие студии начали переходить от аналоговой записи к цифровой. А у друга Тони есть студия неподалеку от моего родного города, мы были у него в гостях, я зашел в студию и увидел пленочное записывающее устройство и большой аналоговый микшерский пульт. Я спросил у него, записывает ли он группы до сих пор на это пленочное устройство. Он сказал: «Ага! Если хочешь попробовать, мы можем сделать здесь препродукцию и записать барабаны на пленку». Я точно не знаю, почему так, но если записываешься на пленку, то звук получается лучше, особенно если нужен раскиданный по панораме звук барабанов. Я спросил у Тони, что он думает по этому поводу, ведь когда вы записываете барабаны на пленку, и если возникает какая-то проблема, или ты сделал ошибку под конец песни, то все приходится переигрывать сначала, в отличие от цифровой записи, где гораздо проще и дешевле все исправить. Но Тони делал один-два дубля, и песня была готова. Дело в том, что мне нужен звук барабанов, как в 80-х – с широкой открытой панорамой, мощными барабанами посередине, гитарами слева и справа. Если вы послушаете группы 80-х, вы поймете, что я имею в виду, говоря о звуке барабанов. Сейчас у многих групп барабаны звучат одинаково, потому что они используют один и тот же софт, одни и те же плагины, сэмплы малого барабана или триггеры на бас-бочках. Мне этого не надо, мне просто нужны микрофоны, записывающие барабаны так, как они на самом деле звучат, чтобы получился максимально естественный и аутентичный саунд ударных. Правда, проблема в том, что в конечном итоге многие слушают металл на смартфонах, так что нам приходится компрессировать финальный файл, чтобы было слышно гитары. Если ты что-то слушаешь на смартфоне, просто держа смартфон у себя перед лицом, ты не услышишь гитар, потому что они расположены слева и справа по панораме. Это очень плачевно, и приходится компрессировать файл, чтобы он был слушабелен на смартфонах, на Spotify, в mp3 и тому подобном. Тем не менее, это был прекрасный опыт. И барабаны на альбоме звучат точно так же, как в репетиционном зале или на концертах, без каких-либо сэмплов, для меня это очень важно. Я знаю, что работать в студии с пленочным записывающим устройством – дорогое удовольствие, но я готов тратить на это деньги.

Почему вы решили назвать альбом “The Arsonist”? Кто такой этот «Поджигатель»?

Кто он? Я не знаю. Меня некоторые спрашивают – «Это президент Трамп? Это президент Путин»? Это не какой-то конкретный человек. Это тот, кто хочет, чтобы мир пылал в огне. Если вы посмотрите на обложку, то вы увидите очень мирную сцену: солдат, стоящий на одном колене, перед ним – мертвец, они очень близки к тому, чтобы в мире был мир. Но Нарренхайнц, наш «талисман», спускается с неба и все нарушает. На мой взгляд, эта обложка очень хорошо отражает ситуацию, которая сейчас у нас в мире. Но я не хочу говорить о политике, вы никогда не найдете в моих текстах каких-либо политических предпочтений. Послание “The Arsonist” очень простое – остановите это! Мы хотим жить в мирном мире. И я хочу однажды снова вернуться в Россию, когда это станет возможно. Раньше мы играли в России каждый год и всегда прекрасно проводили время. Должен отметить, что мы играли и в Украине. Я – музыкант, я хочу жить в свободном мире, я хочу играть везде, где захочу. Это моя мечта. Но на этом альбоме я не хочу говорить людям, кто хороший, а кто плохой – ни в коем случае! Я не хочу петь о большой политике. На альбоме есть несколько песен о солдате, который находится на передовой, в окопах, который боится умирать. Дело в том, что на свете существует много политиков, которые посылают людей на войну, но никогда не ходят сражаться сами. Это же просто бред! А я музыкант, и я хочу играть по всему свету.

Мы с тобой полностью солидарны!

Надеюсь, удастся найти какой-то дипломатический выход, это моя мечта. Я знаю, что каждый день с каждой стороны умирают тысячи солдат. Это очень тяжелая, очень странная ситуация. Для меня как для музыканта, как для свободного человека это просто какой-то кошмар.

Хорошо, расскажи, пожалуйста, как тебе понравился первый опыт работы с художником Збигневом Беляком? Почему для оформления “The Arsonist” ты выбрал именно Збигнева?

Я познакомился с этим парнем три года назад, когда мы играли в Норвегии или Швеции, точно не помню. Он большой поклонник Sodom, он пришел за кулисы, и мы немного поболтали. Я знаю, что он оформлял обложки последних альбомов Ghost, и это совершенно не то, что я хочу видеть на обложке Sodom. Еще он работал с Mayhem и другими металлическими группами. Я сказал ему, что хочу обложку в стиле Андреаса Маршалла, который рисовал для нас обложки в 80-х, или Джо Петанью, который делал обложки двух наших предыдущих альбомов, и они были прекрасными. Збигнев ответил: «Я готов работать с аэрографом, я сделаю все, что ты хочешь». Я послал ему несколько песен, которые мы уже записали на репетициях или во время препродукции, и несколько моих текстов песен, потому что ему требовалось вдохновение. С каждым годом обложка постепенно росла и через три года была готова. Я получил файл PDF с окончательным вариантом и сказал: «Вот это потрясающе!» Это одна из наших лучших обложек за много лет, если не за десятилетия. Этот парень – большой поклонник Sodom, он признавался мне, что обожает “Obsessed By Cruelty”, наш первый альбом 1986 года. Он сказал: «Для меня этот альбом – как Священный Грааль, я буду счастлив работать для Sodom и сделать олдскульную обложку со всеми характерными чертами Sodom – Нарренхайнцем, оружием и так далее». Мне очень нравится эта обложка, и я хочу подчеркнуть, что она нарисована от руки. Люди будут задавать вопросы: «Это искусственный интеллект?» Нет, здесь все нарисовано руками. Я знаю, что если использовать искусственный интеллект, можно получить подобную обложку, не держа в руках никаких инструментов. Это какой-то позор – художник тратит на обложку годы, а кто-то говорит: «Да это все сделано в цифре». На этом альбоме все сделано вручную, я не хочу ничего знать об ИИ, я его ненавижу. Я понимаю, что многие группы будут использовать его и для сочинения песен, это несложно, есть софт, которому можно сказать: «Сделай хэви-металлическую песню, она должна звучать как Venom с вокалом Лемми», и достаточно одного клика, чтобы у тебя появилась песня – полностью аранжированная и с текстом. Для меня это какая-то глупость.

Непонятно, какой смсыл слушать такие песни? Почему, когда вокруг столько великолепных групп и артистов, у кого-то появляется желание слушать музыку, сгенерированную ИИ?

А никто вам об этом не скажет. Они объявят: «У нас новый альбом» или «У нас новая песня». Откуда вы знаете, сам музыкант это сочинял или использовал какой-то софт? Я это абсолютно ненавижу, терпеть это не могу. Я хочу делать музыку сам, мне все это не нужно. Точно так же, когда мы собираемся сочинять песни Sodom, мы не хотим вдохновляться другими группами. Мы просто хотим сделать песню Sodom и сохранить характерные черты Sodom. Мне нет никакого дела до того, что говорят другие. Я знаю, что хотят слушать фэны Sodom, и я не хочу, чтобы кто-то из фэнов остался разочарован, когда купит альбом. И у нас все делается руками, это очень важно подчеркнуть.

Наверняка все спрашивают тебя о песне “Witchhunter”, и мы тоже не пройдем мино нее. Почему ты решил написать о Крисе Уитчхантере (первый барабанщик Sodom  - прим. авт.) именно на этом альбоме, спустя 17 лет после его смерти? Тебя вдохновило какое-то событие или что-то конкретное?

Нет, я бы так не сказал. Этот парень всегда с нами – когда мы репетируем, когда мы выступаем, когда работаем в студии. Думаю, идея возникла, когда мы перезаписывали старые песни для юбилейной подборки “40 Years At War” (2022). Мы глубоко погрузились в старый материал - “Obsessed By Cruelty”, “Persecution Mania” (1987), “In The Sign Of Evil” (1985) и все такое, и Тони сказал: «Крис – очень хороший барабанщик, потому что он создал собственный стиль». Крис придумал характерный для Sodom звук барабанов и манеру игры на них, и Тони попытался соединить хаотичную игру Уитчхантера с более точной манерой, которая привычна для дня сегодняшнего. И тогда у нас появилась идея: «А почему бы не написать песню о Уитчхантере?» Вначале он был моим лучшим другом, он был одним из основателей Sodom, он был в группе с первых шагов. Но я не хотел преподносить его как героя, потому что под конец его жизнь была очень трагической. Он сильно повлиял на метал-сцену, на барабанщиков 80-х, но он умер слишком рано из-за пристрастия к алкоголю и всему подобному. Еще на альбоме есть песня “A.W.T.F.”, она об Элджи Уорде (основателе британской группы Tank – прим. авт.)., моем любимом басисте и вокалисте 80-х. Он умер два года назад от алкоголя и тому подобных причин. Он тоже был моим хорошим другом, и когда получаешь известие о том, что человек умер, это очень трудно осознать. Так что у меня на альбоме два посвящения – Уитчхантиеру и Элджи Уорду, и это здорово.

Ты упоминал о том, что в 80-х ты и Уитчхантер часто пили вместе. А в 90-х у тебя в группе играл Дирк Штральмайер (гитара), который попал в тюрьму за хранение наркотиков. Как тебе удалось самому избежать зависимости в такой компании? Почему у тебя получалось останавливаться, а у Криса и Дирка - нет?

Я пытался заставить остановиться и их, особенно когда мы записывали альбомы или репетировали. Я помню, что когда мы записывали “The Final Sign Of Evil” (2007) с Крисом, он был пьян постоянно. Я забирал его из дома, чтобы отвезти в репетиционный зал или в студию, и он уже начинал пить. Он уже больше не мог играть на барабанах. Я говорил ему: «Крис, ты алкоголик, я знаю, но когда у тебя есть дело, когда ты что-то записываешь, ты должен протрезветь, ты должен привести себя в порядок, потому что ты должен понять, что именно тебе предстоит играть». А он говорил: «Да ладно, ничего страшного, я пью всегда». Он не хотел останавливаться. То же самое со Штрали. Но Штрали был не только алкоголиком, он баловался кокаином и тоже не мог остановиться. Это было крайне плачевно. После того, как Штрали записал гитары для “Masquerade In Blood” (1995), он отправился прямиком в тюрьму. Его хотели посадить еще до начала записи, но мы связались с полицией и несколькими политиками и уговорили их отпустить его на пару недель, потому что участие в записи альбома будет полезным для него в будущем, когда он выйдет из тюрьмы. Как только мы все записали, его забрали. Он был совершеннейшим наркоманом. Я ненавижу это в артистах – я и сам порой много пью, но я знаю, когда остановиться. Когда у нас есть работа, когда мы едем на концерт, когда мы в дороге, когда мы идем в студию… да и когда я работал в угольной шахте – пить нельзя. Но некоторые не могут положить этому конец, и это крайне плачевно. Никому не советую принимать наркотики! Можно выпить пива, и я сам могу выпить пива после шоу. Когда дело сделано, я пью одну-две банки пива, это нормально. Но я ничего не пихаю в нос, не курю никакой дряни и так далее. Мне это совершенно не надо.

Если говорить о музыкантах, которые пали жертвами своих пристрастий – в 2018 году ты принял гостевое участие в песне “Zeutan” группы Darkness. Почему ты согласился участвовать? Ты был лично знаком с Зойтаном (Оливер Верникель, ныне покойный вокалист Darkness – прим. авт.)?

Да, мы были знакомы. В 80-х мы проводили много времени вместе. История Darkness началась, кажется, в 1984 году, и они репетировали в том же районе, что и мы, буквально по соседству. В то время мы были хорошими друзьями, да и сейчас дружим. Вы, наверное, знаете, что наш гитарист Ахатхоор, он же Уве Кристофферс, который играл у нас в 1985 году, пришел из Darkness. Он был основателем Darkness, а потом перешел в Sodom, потому что когда мы записали “Obsessed By Cruelty”, гитарист Деструктор практически сразу же ушел из группы, так что мы позвали Уве Кристофферса для концертов. Он был моим хорошим другом, и он тоже умер несколько лет назад. Вокруг меня уже все поумирали. (Усмехается). Да, Darkness мои друзья, и я помогаю им, когда могу.

На текущий моменты у вас вышло два видео в поддержку “The Arsonist”, но “Trigger Discipline” – это видеоролик с текстом, а “Witchhunter” – нарезка из съемок начала 90-х. Вы не планируете снять на какую-нибудь песню альбома полноценный видеоклип, или сейчас это группе не особенно нужно?

Я не знаю, зачем вообще выпускать видеоролики с текстом, но сейчас это данность. Лейблы хотят продвигать синглы, и сегодня у нас выходит уже третий такой ролик (“Taphephobia”). “Trigger Discipline” – классический видеоролик с текстом, сделанный полностью в цифре, а потом мы придумали идею для видео на “Witchhunter”; я сказал лейблу: «Хочу, чтобы у меня было кое-что с настоящими съемками». Я до сих пор общаюсь с Энди Брингсом (бывший гитарист – прим. авт.), мы с ним переиздали “Tapping The Vein” (1992) и планируем кое-что сделать с другим старым материалом в ближайшие годы. Я спросил у него насчет материала с Уитчхантером, и он сказал, что у него куча съемок, потому что он всегда носил с собой портативную видеокамеру и записывал на видео все подряд. Так что Энди сам смонтировал видеоролик на “Witchhunter” на основе своих архивов – концертный материал, фотографии Уитчхантера, все подлинное, никакой цифры. Такие вещи мне по-настоящему нравятся. Что же касается полноценного видеоклипа – да, мы думаем насчет того, чтобы снять видеоклип на одну песню, но время бежит. Пока что я не нашел времени на это, потому что мы постоянно были на гастролях. Особенно в последний год мы были в туре все время и так и не нашли возможности что-то организовать. Но видеоролики с текстом выходят, они хорошо помогают в раскрутке альбома. Я не поклонник таких вещей, я не понимаю, что это вообще такое – видеоролик с текстом? Я олдскульный фэн олдскульных вещей, у которых ноги растут из 80-х, а это новый способ продвижения. Тем не менее, для “Witchhunter” он идеально подошел, и Энди Брингс проделал отличную работу. Он работает в области монтажа видео и софта по его обработке. Я постоянно на связи с Энди, после переиздания “Tapping The Vein” мы обсуждаем переиздание “Get What You Deserve” (1994). Это будет мой следующий проект. Права на наш бэк-каталог перешли от SPV к BMG, и мы планируем обсуждать с ними поэтапное переиздание всего бэк-каталога. 

Очень интересно! Переиздание “Tapping The Vein” получилось колоссальным…

Да, его давно ждали. До этого “Tapping The Vein” не переиздавался вообще никогда. Можно было достать только первопресс, но за него пришлось бы выложить кучу денег. Один мой друг купил первопресс “Tapping The Vein” за 600 евро.

Какие-то совершенно сумасшедшие деньги!..

Когда ты что-то переиздаешь, это идет на пользу сцене – так, на переиздании “Tapping The Vein” было много концертного материала. Но если ты коллекционер, то ты хочешь иметь оригинальное издание. Оно становится предметом поиска среди коллекционеров, и некоторые готовы платить за него ту цену, которую просят. Это очень впечатляет. Так или иначе, следующим будет “Get What You Deserve”, Энди вскоре займется пересведением этого альбома, и там будет большой сюрприз.

А почему у вас на “The Arsonist” нет ни одной песни на немецком языке?

Если у меня нет хорошей идеи для песни на немецком, то я ее и не пишу. Нельзя сесть и специально написать песню по-немецки, это невозможно. Для такой песни нужна хорошая идея, а в этот раз у меня ее не было.

В продолжение темы про немецкоязычные тексты – твой второй проект Onkel Tom бездействует с 2019 года. Ты не планируешь что-нибудь делать с ним в обозримом будущем?

Нет. Вот что я вам скажу – я планирую на какое-то время прекратить заниматься музыкой. Думаю, до вас уже дошли слухи – я хочу взять отпуск от музыки, гастролей и всего остального. У меня осталось два шоу – на фестивалях “Copenhell” и “Rock Herz”, они состоятся в конце июня – начале июля, и после этого все, конец. Мне необходимо больше времени для других дел. Я хочу проводить больше времени с семьей, со старыми добрыми друзьями, на охоте, у меня столько разных занятий. В прошлом году я обсуждал этот вопрос с моей группой, они знают о том, что я собираюсь делать, и они сказали мне: «Что бы ты ни решил, мы тебя поддержим. Это твоя группа, это твое дело, это твое решение». Так что у меня нет никаких планов на будущее. Я не думаю о том, чтобы заняться тем, другим, третьим, устроить камбэк Onkel Tom… Я не хочу строить планы, потому что не хочу чтобы на меня что-то давило, а оно будет давить, если я расскажу людям, что тогда-то и тогда-то я буду делать то-то и то-то. После того, как мы сыграем шоу на “Rock Herz”, для меня все будет кончено. Но это не на всю жизнь, я по-прежнему здоров, и моя творческая искра не угасла. Однако сейчас настало время для других дел. Надеюсь, вы понимаете.

Да-да, конечно! Но мы хотим все же задать еще один вопрос об Onkel Tom. Мы очень хорошо помним, как видели вас на Вакене в 2004 году в 10 утра с оркестром пожарных. Как возник такой альянс, и как тебе понравилось то шоу?

Это было потрясающе! С Onkel Tom мы играли на Вакене чуть ли не каждый год. Вначале Onkel Tom были хэдлайнерами и последней группой на фестивале. Иногда наши шоу проходили в 2-3 часа утра, мы были последней группой на главной сцене, и это всегда в кайф. Но потом промоутеру пришла в голову идея: «А почему бы вам не сделать что-нибудь вместе с пожарными? Вы же играете немецкие шлягеры и народные пивные песни, а у пожарных в сет-листе много тех же самых песен, они просто исполняют их на других инструментах». И он же предложил устроить это шоу в 10 часов утра, чтобы когда люди только-только просыпаются и начинают пить, мы уже были на сцене. (Общий смех.) У нас были одна или две репетиции с оркестром, я пел, со мной была моя группа с гитарами, а остальные ребята играли на трубах и тому подобном. Это было очень весело, в сети полно видеозаписей. Знаете, я играл на Вакене каждый год, и мне хотелось попробовать что-то новое. Мы и вакенские пожарные – как семья. Мне кажется у нас было не одно совместное выступление, еще раз мы играли на большой сцене. Это были отличные времена, я их никогда не забуду.

И мы не забудем. В 2004 году в нашу страну приезжало не так много групп, так что приехать в Вакене, увидеть столько команд, а тут еще и Onkel Tom в 10 утра с оркестром – это было нечто невероятное!

Я никогда не думал о том, чтобы играть металл с оркестром, как другие группы. Да это и не типичный оркестр, он буквально сочится тяжестью, и сделать что-то вместе с ним было очень в кайф. Алекс (Крафт), мой гитарист, расписал аранжировки, получилось что-то типа: «Окей, играем этот фрагмент, он в ре, а затем в ми …» Затем мы подключили барабанщика и оркестрантов, и получилось очень весело. Правда, чуть-чуть хаотично, потому что я никогда не делал ничего подобного раньше, но мне сказали: «Том, не парься! Просто пой свой текст и взаимодействуй с фэнами».

Раз ты упомянул охоту, не мог бы ты рассказать нам поподробнее об этом увлечении, а также в целом о том, что ты собираешься делать, когда у тебя будет больше свободного от музыки времени?

Я много чем занимаюсь в личное время, но охота – моя самая большая страсть. Я охочусь с 1991 года, тогда я получил свои первые охотничьи угодья. Это так интересно! Я интересовался природой, животными и оружием, и все мои интересы совместились в охоте. Я понял, что если получить охотничью лицензию, я смогу покупать ружья, дробовики и все такое, и так я начал охотиться. В последние 20 лет у меня собственные охотничьи угодья, где я охочусь на оленей и кабанов, и это такой кайф – нужно выходить ночью, потому что кабанов невозможно встретить при дневном свете. Умные животные. (Общий смех.) Это мое главное хобби, мой главный интерес. У меня есть пара друзей, которые ходят на охоту вместе со мной. Вообще стрельба как таковая – это лишь два процента от занятий, связанных с охотой. Я получаю от охоты большое удовольствие и хочу заниматься ею больше. А когда ты в туре, дело не в том, что ты стоишь на сцене час или два – это не проблема, это моя жизнь, но вот тратить время на аэропорты, самолеты, дерьмовые гостиницы… Не забывайте, что когда группа дает один концерт в Мексике или Южной Америке, приходится проводить в дороге целую неделю. Об этом вы просто будете вынуждены задуматься, когда доживете до моих лет. Так что я хочу тратить больше времени на другие вещи, лежащие вне музыки. В ближайшие два-три года я все равно буду занят, потому что мы работаем над бэк-каталогом, а это большая работа, но гастролировать я больше не буду.

Официальный сайт Sodom: https://sodomized.info/ 

Выражаем благодарность Максиму Былкину (Soyuz Music) за организацию этого интервью

Интервью – Роман Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Перевод с английского – Роман Патрашов
Фото – Мумпи Кюстнер (фотографии представлены Soyuz Music)
3 июня 2025 г.
© HeadBanger.ru