Kill City Kills

Kill City Kills
Мы в самом начале пути

06.12.2022

Архив интервью

Слиз-метал, захвативший в своё время Швецию и некоторые другие страны, сложно назвать широко представленным в России. Но питерская группа Kill City Kills работает в этом направлении самым активным образом, и фан-база команды простирается далеко за пределы нашей страны. И пусть музыка Kill City Kills переросла рамки стиля, каждый новый релиз поклонники группы неизменно встречают с восторгом, выражая его на самых разных языках. Мы связались с вокалистом группы Эллисом Сильвеном (Ellis Sylvain), а также гитаристами Никки Т-Шокком (Nikki T-Shokk) и Романом Лошаковым, для того чтобы вспомнить этапы становления KCK, а также обсудить свежие релизы.

При первом знакомстве с группой сразу же обращает на себя внимание не самый привычный для тяжёлой музыки тембр вокалиста. Эллис, правильно ли я понимаю, что ты баритон?

Эллис: Да, фактически у меня бас-баритон, хотя я залезаю и в теноровый диапазон. Но если брать классическую «консервную» градацию, то это бас-баритон, там, где Rammstein, Type O Negative и подобные ребята.

А когда ты впервые почувствовал желание быть именно вокалистом и где учился петь?

Эллис: Вообще, миллион лет назад я хотел быть барабанщиком. Ещё учась в школе, я попал на концерт The 69 Eyes, где мне дико вкатил стиль игры Юсси – он был настолько яркий и крутой, так притягивал внимание, что я подумал, что буду барабанщиком. Но через какое-то время, поискав музыкантов, я понял, что никогда не найду себе вокалиста, – меня просто никто не устроит, поэтому я и переключился на вокал.
Поначалу я нигде не учился и набивал себе миллион шишек – как только ни пел, кричал, сипел, срывал голос. А лет, наверное, пять назад я познакомился с очень сильным учителем Андреем Леонтьевым (режиссёр вокальной мастерской “Inspiro” – прим. авт.). И тот вклад, который он внёс в моё становление, в правильную подачу моего голоса, – это, наверное, ключевой шаг. Хотя на момент нашего с ним знакомства я с разными бандами выпустил уже несколько альбомов и синглов. Андрей научил меня правильно думать, вкладывать правильные смыслы и управлять этой пробивной мощью! Потому что чем ниже голос, тем сложнее им управлять, особенно, если ты поёшь наверху. Голос очень мощный, и когда ты поёшь выше, ты поёшь громче, чем нужно, постоянно теряешь контроль, где-то срываешься и постоянно недоволен собой и тем, что получается.

Специально для нашего интервью мы обратились к Андрею Леонтьеву и попросили вспомнить, как проходило обучение Эллиса:
Его привела ко мне моя ученица, девушка их бывшего гитариста. Это было поздней осенью, по-моему, 2016 года. Я хорошо помню эту первую встречу, я был к ней информационно готов: вокалист крутой группы, музыканты которой решили «взять паузу» и остановиться с написанием новой музыки. Внешне Эллис, конечно, произвёл на меня впечатление – красиво стоит, красиво говорит, красиво двигается – аристократ. И когда я начал кидать ему пробные упражнения, сразу услышал: невероятно дорогой голос! Голос-драгоценность! И… только одна октава. Его голос был разбит – не сорван, не подсажен, а именно разбит. Сначала он смотрел на меня скептически, с недоверием. Я решил не тратить время на знакомство и пошёл на таран. Его надо было расслабить и сразу втянуть в процесс. Не знаю, как мне это удалось, но мы договорились заниматься каждый день – по-другому ничего бы не получилось. Эллис приходил ко мне после работы, и мы занимались. Голос правда был убит. Я знал, как и куда его вести, но в тот раз я это делал впервые. Была ли у меня стопроцентная уверенность? Мог ли я дать ему гарантии того, что на самом деле помогу ему? – Нет! Но он мне поверил, а я не мог обмануть его доверие. Вот это самое доверие в его глазах и заставило меня работать в течение года каждый день, кроме выходных. Ни отменить занятие, ни перенести его, ни заболеть, ни сказать, что я старенький и мне нужно отдохнуть… Голос мы склеивали по ноткам, прибавляя по полтона, открывали нижний регистр, восстанавливали верхи. Это было не только тяжело для нас обоих, но и безумно интересно. У меня все ученики проблемные, а от Эллиса проблем не было никогда, – ни сопротивления, ни противостояния. Год спустя мы принялись за фальцет. Года, наверное, через два я уже оставлял ему ключи от своего класса, он занимался сам и попутно осваивал игру на пианино. С его ребятами я познакомился позже, они тоже взяли у меня пару занятий, и медленно, но верно группа собралась. Я переживал за Эллиса, волновался, радовался всем движениям группы – они тогда все были похожи на разбитое зеркало, не только голос Эллиса. А потом была презентация клипа, потом я побывал на их концерте, и профессионально заявляю: они крутые! Чистый рок без примесей. Прошлым летом Эллис неожиданно позвонил и договорился о встрече. Говорили много и о чём-то важном, встреча была событийной. Я слушал его последние новости, поддакивал и наслаждался моментом – рядом со мной сидел сложившийся музыкант, личность, настоящая рок-звезда. В тот вечер я увидел, что он начал разворачиваться по-настоящему. Наконец-то они объединились с Андреем по-настоящему. Настало время Kill City Kills!

Так что мой совет всем, кто начинает петь: когда попробовали сами и поняли, что что-то получается, идите к хорошему преподавателю, чтобы вам поставили голос и объяснили, как это работает. Иначе потом, возможно, придётся переучиваться, а это гораздо сложнее и болезненней.

В последнее время ты нередко используешь в песнях точечные вкрапления экстрим-вокала. Как пришла такая идея?

Эллис: На уровне идеи Kill City Kills появился в 2017 году, но как группа мы сформировались году в 2020-м. Изначально мы думали, что будем играть такой бескомпромиссный слиз, хэви-метал головного мозга, только золотые 80-е, только то, что нам нравится. Но со временем мы поняли, что выходим за эти рамки, захотелось что-то добавлять, развивать музыку так, чтобы это звучало актуально. И мы стали добавлять другие поджанры – немножко металкора, немножко альтернативного металла, и так далее. Ну и почему бы тогда уж не показать свой голос и с этой стороны, если это разнообразит подачу, и так ты можешь сказать больше…

Раз уж мы коснулись создания группы, то я знаю, что вы с Никки играли вместе ещё в твоей первой группе Striplette, а с Эндрю (Андрей "Andrew" Шарапко, барабанщик – прим. авт.) рубили позже в Broken Pretty Face. Как же случилось объединение этих знакомств, и как в итоге получилась группа Kill City Kills?


Никки: На самом деле мы случайно встретились с Эллисом, с которым давно не общались, и я позвал его на свой день рождения. Он пришёл со своими музыкантами из Broken Pretty Face, среди которых был и Эндрю. И мы с Эллисом решили сделать пару песен…

Эллис: Просто по фану.

Никки: Да, ну и, само собой, нам был нужен барабанщик, и мы взяли Эндрю. Так, совершенно случайно, получилось объединить все эпохи этой группы, и круто, что это произошло.

Эллис: Striplette была моей самой первой группой, и это было реально давно, я или ещё учился в школе, или только-только закончил её. В группе переиграло достаточно много музыкантов, и Никки был в самом начале этого всего. Мы вместе поиграли, потом я поиграл в группе Никки Wanted Man. А потом Striplette пошёл своей дорогой, а Wanted Man своей. И мы не виделись, наверное, лет 5–7. А потом собрались уже в Kill City Kills.

Никки: Изначально я даже не думал делать группу, хотелось просто сделать пару песен.

Эллис: То есть когда вы не планируете альбомы, туры, а просто собираетесь вместе, тусуетесь, пишете музыку, и всем всё нравится. И вот на какой-то тусовке Никки накидал какие-то риффаки, я тут же, в потоке, придумал какие-то строчки, и это было так круто – мы смотрим друг на друга, и идут мурашки. Когда такое происходит, не хочется это отпускать.
Тогда у нас был своя студия, на которой мы разными группами, в том числе и прото-версией Kill City Kills, постоянно зависали. И началось: О, клёво получается, давайте запишем EP-шку, давайте снимем клип – это начало выходить из под контроля. И тогда мы переключили всё наше внимание на Kill City Kills.

Кстати, название группы отсылает к альбому группы Hanoi Rocks, или это случайное совпадение?

Эллис: О, так приятно, когда люди говорят про Hanoi Rocks, это вообще одна из моих любимых групп (улыбается). На самом деле это название появилось у меня задолго до самой группы. И когда нашей тусовке понадобилось название, я его предложил, и все сразу одобрили – так и понеслось. А так да, это отсылка и к Hanoi Rocks, и к The Stooges, потому что это всё любимо сердцем, да и просто это круто звучит!

Никки: Я, кстати, думаю, что наша текущая аудитория не знает Hanoi Rocks, так что это довольно редкий вопрос.

Ну и четвёртым музыкантом группы стал Роман Лошаков. Рома, каково было узнать, что из многих претендентов вторым гитаристом выбрали именно тебя, и знал ли ты о группе до объявления кастинга?

Роман: Я знал Heartbreak Suicide, знал Broken Pretty Face, а вот Wanted Man не знал, извини, Ти-Шокк. (Общий смех).

Никки: Да, у меня была самая андеграундная группа. (Смеётся).

Эллис: Да, кстати, забавный факт: сильно позже выяснилось, что у нас даже был диалог с Ромой о том, чтобы он играл на гитаре в Heartbreak Suicide. (Улыбается).

Роман: И вот, когда вышел клип “Wild Brigade”, я его посмотрел и офигел, – настолько это было круто! А спустя пару лет, когда ребята искали второго гитариста, я записал видос и скинул, ничего сложного там не было. До сих пор загадка, почему выбрали именно меня, потому что там были ребята, которые играли намного круче. (Смеётся).

Никки: Да выбор был, на самом деле, очевиден. Может быть, да, нам и присылали заявки какие-то виртуозы, но это были неподходящие по духу парни. А у Ромы была гитара Рэнди Роудса, он поставил ногу на комбарь, и была очень крутая подача, так что долго мы не думали.

Кстати, о клипах. Вышедший совсем недавно клип на песню “Stay” вызвал у поклонников практически единодушный восторг, что, в общем, не удивительно – песня обладает всеми признаками настоящего хита, а лаконичная чёрно-бело-красная гамма видео подчёркивает её достоинства. Как создавалась эта композиция?

Эллис:
Иногда, когда я пишу песни, меня наталкивает на идею какой-то рифф или мелодия, которую приносят ребята. Но здесь… у меня была череда потерь близких людей, и с этим было очень непросто как-то справиться. Такой тяжёлый эмоциональный стресс необходимо было куда-то направить. Некоторые идут в сторону саморазрушения, а я направил всё на написание песни о потере близкого человека. Я накидал несколько мотивов и принёс идеи ребятам. На самом деле, было несколько заходов на этот трек – мы экспериментировали с разными риффами, разными тональностями – и первоначальный вариант был вообще не похож на то, что в итоге вышло. Песня была написана года полтора-два назад, а доделали мы её за пару недель до выхода. Вступительный рифф с хуком ребята накидали уже в самом конце.

Никки: Очень долго работали над песней.

Роман: Наверное, только припев и не менялся особо, а всё остальное менялось раз пятьдесят. (Смеётся).

Эллис: И плюс наш инженер сведения Эван очень чётко прочувствовал трек и добавил туда несколько идей, которые позволили раскрыть его так, как мы хотели.

И уже через несколько дней после клипа выходит сингл «Здесь больше нет тебя» с русскоязычной версией этой песни. Это первая запись группы на родном языке, как и почему она появилась? И, кстати, почему в этой версии опущена речитативная часть?

Эллис: А почему бы и нет? В этом году всё идёт не по плану, да и последние несколько лет мир так кошмарит, что и мы решили попробовать что-то новое для себя. Это вообще мой первый подобный опыт, я никогда раньше не выпускал треки на русском, и было интересно, как это получится, как отреагируют наши слушатели. Ну, и получилось очень быстро, потому что это очень личное и было легко превратить эмоции в слова. Тут подсознание сработало лучше, чем сознание, – ты сначала пишешь, а потом – ни фига себе, так вот что было у меня на душе.
А речитатив опустили, чтобы показать соло Ромы. В оригинале оно звучит на заднем плане, и слова оттягивают на себя внимание. Но этот соляк мне, например, дико вкатывает, он очень круто задаёт атмосферу, переключает настроение с куплетно-припевной части на соло Никки, в котором происходит такой взрыв, а потом идёт модуляция. Так что хотелось выделить эту часть, чтобы люди покайфовали от крутой гитарной музыки.

Вообще для молодой группы у вас неприлично много клипов, и я хочу поговорить о них подробнее. Например, в “Wild Brigade”, одном из первых видео группы, ты выступаешь ещё и в роли гитариста. Ты изначально планировал совмещать вокал и гитару, или это было лишь временное решение?

Эллис: Этот трек был придуман как раз в тот самый период, когда у нас ещё не было чёткого видения того, как мы будем выступать, что мы будем делать дальше. И раз во время сочинения этого трека и репетиций я был с гитарой, то мы подумали, почему бы и нет. Позвали басиста и решили, что было бы прикольно, если бы в клипе все чуваки были с гитарами. В своей первой группе я тоже играл на гитаре, но когда пришёл Рома, никаких сомнений не осталось. Я одинаково хреново играю на всех музыкальных инструментах – этого достаточно для того, чтобы, придумывая треки, аккомпанировать себе и петь, но чтобы выступать – лучше не надо. (Улыбается). Чуваки справляются с этим просто шикарно, а я могу сконцентрироваться на вокале, на общении с залом, на каких-то выкрутасах.

Кстати, если я не ошибаюсь, это единственное на данный момент видео группы, в котором фигурирует басист. Почему группа до сих пор играет без басиста, если кастинг вы объявили ещё в феврале 2020 года?

Эллис: Пацаны, почему у нас нет басиста?

Никки:
Скорее всего, мы группа, которая решила играть без баса, потому что он нам не нужен. (Смеётся).

Эллис: Не в том смысле, что не нужен, как инструмент. Просто мы и так чувствуем свою целостность как группа. В своё время, посмотрев на предложения, которые нам присылали, мы подумали, а зачем нам ждать, если мы хотим на сцену. Мы начали выступать без басиста и, скажем так, не сильно от этого проиграли. На качестве концертов это не отражается, а для релизов Рома шикарно записывает бас. А так, если найдётся человек близкий по духу, с которым мы будем на одной волне – мы не закрываем эту дверь – эй, басисты, она всегда открыта.

Никки: Так или иначе, в будущем он у нас появится.

Идём дальше. Столь любимый группой постапокалипсис по-настоящему удачно получилось реализовать в клипе “Generation Babylon”. Но препродакшн этой работы поражает едва ли не больше финального результата – специально для клипа купленные и вручную состаренные гитары, художественно раздолбанные тарелки, и, главным образом, поиск строительного мусора по всему Питеру и создание декораций из этого мусора по заранее созданной 3D-модели сцены. А что олицетворяет собой очаровательное создание, которое находят в пещере герои клипа?

Эллис: Этот трек пропитан таким бунтарским духом, когда ты один против всех… Если почитать текст, то там речь идёт о поколении, бросающем вызов богам, идущем на верную гибель, но с высоко поднятой головой. Вокруг всё горит, падают башни, но люди с сильным сердцем остаются верны самим себе. И когда мы делали обложку, придумывали какую-то концепцию, появился образ постапокалипсиса. Захотелось показать протест против такой ультимативной мощи, против некого божества, бастовать против которого бессмысленно – это всё равно, что восстать против стихии, она всё равно тебя задавит. Так появилось божество, которое олицетворяет собой вселенское зло, какую-то потустороннюю мистическую мощь. И мы, как путники, потерявшиеся в далёком будущем, или, может быть, в альтернативной вселенной, находим и пробуждаем это древнее зло, а вокруг всё горит.

Кстати, про огонь. Параллельно с “Generation Babylon” в том же самом павильоне Movie Hall снималось видео “(Can You Hear) The Midnight Call”, и всё это вылилось в 25 часов непрерывных съёмок. Как вы вообще умудрились найти павильон, в котором вам разрешили жечь живой огонь, и как думаете, пустят ли вас туда ещё, после того, как вы закоптили весь павильон?

Роман:
Уже пустили – мы потом сняли там ещё три видео. (Общий смех).

Никки: И это было уже 50 часов съёмок!

Эллис: Ну, мы ответственные ребята и всё за собой убрали и оплатили клининг. Сначала мы ездили по всяким заброшкам, но там были бомжи, шприцы и так далее… Так что мы решили лучше поискать павильон, в который мы привезём мусор, чем пытаться сделать что-то на мусоре, но при этом будут проблемы с правительством, с электричеством и с жителями этих руин.

Никки: Ещё мы хотели снимать на Кировском заводе, в заброшенном корпусе, но не смогли договориться с властями – был коронавирус и нам не дали разрешение на съёмки. А кинопавильонов у нас в Питере в принципе очень мало, и так, чтобы можно было жечь огонь, – Movie Hall был единственным вариантом. Сейчас его, насколько я знаю, не стало, но не потому, что мы его сожгли (общий смех), а он просто закрылся.

Эллис: Да, большой привет Олесе, менеджеру павильона, которая разрешала нам проворачивать все наши безумные выходки и помогала, как могла! Суперклассный человек.

Видео “Ride into the Badlands” впечатляет визуалом: грим, костюмы, реквизит и фоны – думаю, Джордж Миллер остался бы доволен. Но и этого вам показалось мало… как родилась идея сделать интерактивное видео, в котором зритель сам выбирает финал?

Эллис: Это большая заслуга Эндрю, он тут выступал как режиссёр, проделал большую работу по подготовке, по поиску актёров. А две концовки – я помню, что мы решили умереть в этом клипе…  

Никки: Там была постановка драки, и мы спорили, кто должен победить.

Роман: Я вспомнил, как появились две концовки. У Crown The Empire вышел клип, в котором в какой-то момент нужно было выбрать цвет (“Red Pills” – прим. авт.), то есть по сути, менялась только цветокоррекция видео и больше ничего – сама идея была прикольная, но реализация… И я вкинул эту идею, что прикольно было бы сделать так же, но чтобы варианты действительно отличались! И когда спустя полгода песня вышла, Эндрю сказал, что будем снимать клип, что он всё продумал, и мы будем делать выбор концовки, так, чтобы менялся сам видеоконтент.

Ещё одним впечатляющим клипом стал “Children of the Dark”. Бэкстейдж со съёмок этого видео показывает, насколько серьёзный объём работ был проделан. Но почему вам так важны были именно натурные съёмки на настоящем кукурузном поле, если и в павильонах у вас получаются отличные клипы?

Никки: У нас была идея снять всё на поле, а потом сделать бэкстейдж, как мы кукурузное поле привозим в павильон. (Общий смех).

Эллис: Ну, натурные съёмки - это всегда круто, и если есть возможность снять кукурузное поле на кукурузном поле – конечно, это будет лучше, чем в павильоне. Мы после долгих поисков нашли нужное поле, договорились с муниципалитетом о том, что приедем, аккуратненько всё покромсаем, снимем видео и всё за собой уберём.

Роман: Нам сказали, что да, конечно, только убираться поле будет уже послезавтра. (Смеётся).

Эллис: Мы дико ускорились, хотя сам трек был готов ещё не до конца – бэк-треком на съёмках играла демка, – и побежали снимать это поле. А погода уже испортилась, стало дико холодно, и мы думали, что сдохнем на этом поле. Пока чуваки выставляли свет, мы грелись в грузовом каршеринге, и плюс ко всему у нас сдох один из генераторов.

Никки: В павильоне всегда комфортно – гримёрка, свет, тепло, кофе… А на кукурузном поле не было ни комфорта, ни даже зеркала, так что это было испытание. Но зато картинка выглядит максимально естественно!

Эллис:
Ну, и ещё один челлендж был в том, что некоторые кадры мы доснимали второпях, когда уже начинался восход, и небо было недостаточно тёмным, приходилось выкручиваться.

“Waking the Fallen” – и по тексту, и по антуражу видео, на первый взгляд, мрачная страшилка про падших. Но если копнуть чуть глубже, то можно найти такую трактовку: «Сама суть понятия «падший» здесь – это ты сам, когда сдался и проиграл. Смирился в надежде забыть, но потерял часть себя». Давайте об этом чуть подробнее.


Эллис:
Ну да, на первый взгляд здесь всё прямолинейно – падшие, смерть, красная Луна и так далее. Но я всегда стараюсь делать тексты многослойными, вкладывать в них чуть больше, чтобы можно было посмотреть с разных углов. В этом случае текст навеян внутренней борьбой, когда ты смотришь, рефлексируешь, осознаёшь себя в момент очередного вызова. И ты начинаешь думать о том, как ты поступал раньше, что тебе делать сейчас и что тебя ждёт в будущем. Всегда проще ничего не делать, просто уйти от проблемы, слиться – ничего не поменяется. Но когда ты принимаешь решение что-то поменять, тебе помогает твой опыт, который придаёт решимости. И это желание что-то поменять подпитывается за счёт тех ошибок, которые ты совершил, тех вещей, которые ты воспринимаешь, как ошибки, – они тебе дают силы справиться со всем. Именно об этом этот трек.

А как получилось объединить в одном кадре сено и открытый огонь?

Эллис: У нас был специалист по спецэффектам и работе с огнём по имени Ивар, который в какой-то степени отвечал и за пожарную безопасность. Они с напарником смотрели, чтобы сено не загорелось. Они настраивали все эти пушки, стреляющие огнём. А вообще такие инди-съёмки подразумевают некий риск – ты понимаешь, что у тебя на волосах лак, ты машешь башкой, а в 20 сантиметрах от тебя пушка стреляет огненным столбом. И если ты сделаешь шаг не туда, то загоришься лучше, чем любое сено. (Улыбается).

Никки: А сено мы перед каждым дублем поливали водой. Оно было очень мокрым, и это нас спасло.

Ну и закрывая тему клипов: не было ли желания снять какой-нибудь клип в одном из знаковых мест родного города – на Дворцовой площади, например, или у Медного всадника? Или, если говорить о более доступных площадках, например, в Анненкирхе – мне кажется, это идеальное место для клипа вашей банды.

Эллис: Привет Анненкирхе! Нас там забанили, потому что мы играем сатанинскую музыку. (Смеётся).

Никки: Я несколько раз пытался договориться с Анненкирхе, у нас были идея для видео, для фотосъёмок, и даже Луну для клипа “Waking the Fallen” мы хотели брать там в аренду. Но всё не так просто. Там нужно пройти интервью, и каждый раз после долгого изучения нашей группы нам давали отказ в сотрудничестве.

Эллис: Анненкирхе, у вас очень классно, и мы бы с удовольствием у вас что-нибудь сняли, так что давайте дружить! (Улыбается). А что касается знаковых мест города – да, конечно, мы хотели бы, но всё это очень сложно. Тебе нужен миллион соглашений и разрешений от муниципалитета и чуть ли не от мэра города, чтобы тебе дали что-то снимать. У нас красивый город, но вся эта бюрократия не очень расположена к рок-метал-группам. Но если будет такая возможность, то мы с удовольствием!

Ну, будем надеяться… А пока от клипов к музыке. Если не считать упомянутой раньше “Stay”, у вас практически нет баллад. Однако пару лет назад случилась экспериментальная версия “Sin City”. Как родилась идея сделать лиричную версию этого боевика под аккомпанемент родес-пиано?

Эллис: Мы как-то говорили с ребятами, и была высказана мысль, что хорошая песня должна хорошо звучать в разных интерпретациях, например, в акустике. А “Sin City” я как-то заджемил на пианино, и мы подумали, что прикольно было бы показать её с этой стороны. Сначала мы искали рояль, чтобы можно было это красиво снять, а потом на студии Galernaya 20, где мы тогда писались, увидели родес-пиано. И мы – ни фига себе, это же Deep Purple и другие знаковые ребята! – поиграли, получилось очень прикольно. Решили так и записать. Так что родес-пиано появилось случайно, благодаря локации.

Уже много лет говорят, что эпоха альбомов безвозвратно ушла в прошлое. Вы последние пару лет тоже выпускаете материал в виде синглов, так стоит ли поклонникам ждать ваш полноформатный альбом?

Эллис: Да стоит, в следующем году мы выпустим альбом. Просто сейчас сама политика стримингов сводит на нет концепцию альбома как некоего продукта для продвижения группы. Если раньше люди покупали альбом и слушали его от корки до корки, неважно, на каком носителе, то сейчас это стриминг – ты слушаешь клёвую песню, переключаешься, слушаешь подборочки, рекомендации и так далее. И всё это работает, по большому счёту, на одном треке. Так что альбомы сейчас выпускают в основном либо известные группы с большой аудиторией, которые едут в тур, либо такие die-hard чуваки, которые «мы выпустим альбом и всё!». Сейчас, чтобы донести свою музыку для большего числа слушателей, дешевле выпустить сингл, чем записывать, сводить, оформлять альбом – вся эта большая работа. Может, охват и будет чуть-чуть побольше, но за это же время ты сможешь выпустить много синглов и получить, по сути, больший профит. Так что мы выпускаем альбом, просто чтобы порадовать своих фанатов. Тем более, что есть немало людей, которым по кайфу слушать именно альбомы, а материала у нас накопилось уже не на один альбом. В общем, мы решили собрать себя в кулак и выпустить, наконец, пластинку. У нас много слушателей по всему миру, и самые активные ребята помимо России – это США и Япония, которые тащатся от альбомов. Им важна сама идея – купить и распаковать диск…

Однако в случае с вашей группой распаковать можно не только диск. Одним из важнейших проектов этого года для группы стал ваш собственный комикс “Road to Babylon”. Как появилась такая нетривиальная идея?

Эллис: Большой привет нашему художнику Дикому Бабаю! Он появился в нашей жизни где-то полгода назад и просто поразил своим талантом. Мы дико ценим, когда люди чем-то по-настоящему горят, и Бабай как раз горит. И его развитие, как художника, идёт по экспоненте, между тем, каким он пришёл, и тем, какой он сейчас – скачок в стратосферу! Чувак реально погибает за Kill City Kills, а мы – за него. У нас всегда было желание сделать комикс, но мы понимали, насколько это геморно – где-то кого-то искать… А тут – мысли материальны – художник сам нашёл нас. Бабай проделал огромную работу, и мы помогали, как могли. Я знаю, у Бабая был ещё какой-то соавтор, и ему тоже спасибо. Ну и финальный результат нас просто поразил, это очень круто! Так или иначе, это всё искусство, у которого просто есть разные формы. А мы всегда открыты к тому, чтобы выходить за рамки только лишь музыки, где на это есть время и силы.

И ещё один необычный проект – летом 2022 вышел документальный фильм Брюса Мура “Hair Metal Revival”. Как вы умудрились туда попасть?


Эллис: Очень просто: мы довольно приметны в YouTube, во всяких рекомендациях – чувак нашёл нас и сказал, что хочет снять в своём фильме. Мы сказали «погнали» - и всё. Брюс – это такой инди-документалист, который снимает фильмы про музыку, про разные жанры, и тут он собрал разные слиз-группы. Мы на тот момент относились к слизу постольку-поскольку, глаза подводим и, пожалуй, всё, но тут мы попали в компанию таких групп, как Enuff Z’Nuff, Night Laser, Wicked – прикольно. В школе и после неё я просто погибал за слиз, и мне было что рассказать. Остальные тоже, так или иначе, соприкасались со слизом, так что это важная часть Kill City Kills, без которой просто не было бы группы.

Продолжая тему иностранных специалистов, нельзя не упомянуть о жирном звуке, который вам наруливает уже упоминавшийся выше Эван Роданич (Evan Rodaniche). Как вы пришли к работе с ним?

Эллис:
Записывая “Badlands I”, мы поняли, что не сможем нарулить такой звук, который нам понравился бы, в России – мы пробовали, но не получилось, не в обиду никому будет сказано. И в интернете, по группам, чьё звучание нам нравится, мы нашли чувака по имени Кристофер Борг из Гётеборга. Его тестовая запись для нас, если смотреть под микроскопом, наверное, в каких-то моментах даже проигрывала российским ребятам. Но в целом микс звучал круче, именно так, как мы хотели, такая прямо шведятина. И мы поняли, что наше англоязычное музло с российскими ребятами мы, наверное, не сделаем.
Когда мы нашли Эвана, послушали его работы, его собственную группу Cage9, мы начали с того, что у нас есть общие знакомые – в Cage9 играл знакомый барабанщик Эндрю. Мы закорешились с Эваном и начали вместе работать. И первый же трек, который мы ему скинули, он сделал настолько круто, что мы поняли, что всё. Хотя были моменты, которые нас в какой-то степени шокировали – он добавил туда что-то своё.

Никки:
Он добавил много электроники, это было… неожиданно, так скажем. (Улыбается). Но нам понравилось.

Эллис:
Впоследствии мы стали думать о том, что и где может добавить Эван. Он расширил наше представление о нашей же музыке и многому научил нас в процессе работы.

Русских музыкантов, поющих на английском, постоянно упрекают за это, аргументируя тем, что ТАМ они никому даром не нужны. Но оба ваших диска, я знаю, успешно продаются в Японии. А как вы попали на этот рынок?

Эллис: Да они тоже сами нашли нас. В Японии в целом сильно развита индустрия выпуска альбомов на CD и виниле. Ужасно много коллекционеров, и они рубятся за европейское и американское музло. Мы отсылали туда несколько коробок, и всё уже продалось, японцы всё восприняли на ура – суперлояльная публика. Я вообще обожаю Японию и очень хотел бы там выступить, так что скрестим пальцы.
В России есть такая черта, что если кто-то пытается сделать что-то приметное, выйти за рамки, то его обязательно загнобить и поставить на место. Куда ты лезешь, будь как все, залезай в родное болото и квакай вместе с нами – вот это всё.
На самом деле есть примеры русских и русскоязычных групп, которые исполняют англоязычную музыку и прекрасно чувствуют себя на Западе. Slaughter to Prevail, например, которые гоняют по Штатам огроменные туры. Это, наверное, сейчас одна из главных групп в дэткоре. Или украинцы Jinjer, которые сейчас стали флагманами тяжёлой сцены – невероятно качественная музыка с крутейшим продакшном.
Всё зависит от того, готов ли ты конкурировать не со 140 миллионами, а с 8 миллиардами человек, и при этом с людьми, которые привыкли делать музыку в той среде. Наши паттерны мышления, которые мы привыкли применять здесь, там не работают. Если это понимать и учиться у профессионалов, то всё будет круто. Предпосылки к тому, что мы сделаем это, есть. Я не считаю, что мы полностью раскрылись и готовы остановиться, мы в самом-самом начале пути!

Кстати, о ярлыках и паттернах. Некоторые слушатели упорно пытаются причислить вас к эмо-культуре. Что вы об этом думаете?

Эллис: (Смеётся). Пацаны, что вы об этом думаете?

Никки: Да, я думаю, это неплохо. В целом, чаще я вижу в комментариях, как нас просто сравнивают с другими группами. Если человек всю жизнь слушал какую-то эмо-группу, естественно, всё новое он будет сравнивать с тем, к чему привык, – ему так просто легче воспринимать что-либо, отсюда и такой ярлык. А эмо никто из нас не был. Вообще, когда пишут комментарии, как-то обсуждают, – это клёво, нас подобные вещи не обижают.

Роман: Я слушал музыку, которая была популярна в 2007–2008 годах, но розовых шмоток у меня не было. (Общий смех).

Эллис: А вообще, у нас есть золотая коллекция таких нецензурных комментариев, которую мы время от времени открываем, чтобы поугорать. (Улыбается).

В продолжение темы необычных проектов – совсем недавно вышла игра “Turbo Sloths” от воронежской студии RainStyle games, в которой участникам предлагается погонять на тяжёлых катках с реактивными турбинами под вашу, в том числе, музыку. Как сложилось это сотрудничество?


Эллис:
Ребята вышли на связь, показали нам демку, и мы подумали, что это офигенно. Классная игра, я посмотрел графон и геймплэй – всё очень клёво. И то, что в ней звучит наша музыка, – отличная возможность для нас.

Никки: Как мне кажется, здесь не просто какая-то музыка звучит фоном, чтобы развлечь пользователя, на мой взгляд, они нашли то, что искали. Наша музыка отлично дополнила игру, и это очень приятно! Пока полноценная версия не вышла и даётся всего два часа, так что насладиться до конца я не успел, но игра очень качественная – продукт мирового уровня.

Здорово, что вы представлены в таких разных сферах. Кстати, Эл, я знаю, что ты, помимо всего прочего, ещё и актёр озвучки. Мы можем рассказать об этом подробнее? Как ты туда попал, и в каких фильмах мы могли тебя слышать?

Эллис: Есть такая студи звукозаписи Bravo Records. И когда западные компании, в том числе и киношные, ушли из России, появилась необходимость делать русскую локализацию, пускай и не для России, а для стримингов, для русскоговорящей аудитории. И вот меня зарекрутили, и я стал озвучивать кино, пусть и не очень много – на фултайм у меня просто нет времени. Плюс, у меня довольно низкий голос, который довольно сложно подогнать под какого-то персонажа. Так что у меня не очень много ролей, но я могу сказать, что озвучивал кое-что в «Гарри Поттере», в «Пятница 13-е», в «Элвисе» и ещё ряде фильмов. Это классный опыт, но мой опыт записи музыки здесь только мешает, потому что когда ты записываешь голос для озвучки, есть немножко другая механика записи. Нужно обращать внимание на другие моменты, не протягивать окончания, по-другому работать с дыханием. Но есть и общие моменты – опора, дикция, экспрессия.

И под занавес немного, может быть, странный вопрос. “Ba-a-aby” в песне “Unholy Roller” – это привет Элису Куперу или это только мне так кажется?

Эллис: Честно говоря, никогда об этом не думал, но вот сейчас, когда ты сказал, я понял, что, действительно, есть что-то похожее (улыбается), так что вполне возможно. Элиса Купера я когда-то слушал довольно много, так что, может быть, он вот так теперь вылезает.

Никки:
Элис Купер определённо на нас повлиял, мы любим этого чувака. (Улыбается).

Официальный сайт Kill City Kills: https://www.killcitykills.com/

Интервью: Вячеслав “Slash” Куприянов
Фотографии предоставлены участниками Kill City Kills
27 ноября 2022 г.
 (с) HeadBanger.ru

eXTReMe Tracker