Sympuls-E

Sympuls-E
Надо расширять границы нашего мышления

04.11.2022

Архив интервью

Рязань нередко обыгрывается в разнообразных шутках как символ провинциальности. В контексте тяжёлой музыки это, в общем, не лишено определённых оснований — широкому кругу слушателей известны, пожалуй, лишь Hatecraft. Но если зайти и почитать комментарии под клипами рязанской группы Sympuls-E, то можно увидеть восторженные отзывы из Панамы, Мексики, Бразилии, Японии и других стран. Совсем недавно у команды вышел новый альбом “Immensity”, который уже собрал массу положительных отзывов и продолжает набирать обороты. В преддверии рязанской презентации альбома мы встретились с лидером группы, гитаристом Дмитрием Кокаревым, а также вокалистом Антоном Метликиным и барабанщиком Святославом Крековым, чтобы обсудить свежий релиз и многие другие вопросы.

Парни, поздравляю с выходом новой, долгожданной пластинки! Однако прежде, чем обсудить её, поговорим об истоках. История гласит, что команда была основана в 2008 году школьными друзьями Дмитрием Кокаревым и Александром Милёхиным. Дима, расскажи о том, как создавалась группа? И почему вдруг мелодик-дэт, если в юности ты, насколько я знаю, был фанатом пауэр-метала?

Дмитрий: Лет, наверное, в девять я впервые услышал метал-музыку, и самой первой любимой группой у меня был Manowar. У моего школьного друга был дядя, который был старше нас всего лет на десять, и он подарил ему кассету Manowar, которая потом и пошла по кругу. Дальше уже пошли Helloween, Blind Guardian, Gamma Ray… но в 13 лет я дико загорелся идеей играть на гитаре, потому что от того же самого друга ко мне попала кассета Children of Bodom с альбомом “Something Wild”! В экстрим-вокал я тогда ещё не врубался, но меня сразу же зацепили эти классные мелодии, эти соло с подмешанной классикой — не ожидал, что такое вообще возможно. Я просто влюбился в эту музыку и понял, что хочу делать то же самое — ну, понятно, что когда ты ребёнок, тебе хочется подражать своим кумирам, — так я начал писать музыку. Лет до 17 я пробовал себя в разных жанрах, чуть-чуть поиграл в панк-группе Эцих с Гвоздями, потом немного в фолк-группе Крукгард и понял, что хочу играть что-то своё. Как раз тогда я впервые услышал Arch Enemy и понял, что хочется сделать музыку в духе Children of Bodom, а вокал должен быть женский экстремальный. Я пригласил девушку из нашей школы, и она решила попробовать себя в экстрим-вокале. Тогда проект назывался Scythe's Blow, и всё это — первые демки, наброски песен — началось ещё в 2007 году.

Кстати, в самом названии Scythe's Blow я вижу дань уважения Children of Bodom…

Дмитрий: Да-да-да, у них же на всех обложках присутствует этот «Жнец с косой». И эта идея безысходности смерти меня очень цепляла. То есть удар косы, которым Жнец забирает твою душу - это самое последнее, что есть в жизни, такая точка перехода в неизвестность или же в ничто. Отсюда и первое название.

Однако в 2011 году вы берёте новое название. Насколько я знаю, неологизм Sympuls, придуманный вами, означает симбиоз пульсаций, ритм, в котором бьётся вся материя. Расскажи об этом подробнее?

Дмитрий: Сначала у нас были достаточно бытовые песни, как, например, «Лезвие ночи» - о девушке, которая, поругавшись со всеми, покидает некое мероприятие. То есть поучительная история о том, что не надо делать быстрых, но спорных выводов. А потом начались песни, в которых мы начали затрагивать материи более высокого уровня, и я понял, что названия уже не хватает для выражения идеи. Мы захотели большего масштаба, и музыка стала более глобальной, появилась совсем другая, кибернетично-космическая мелодика, так что ребрендинг был необходим. Но при этом не хотелось брать какое-то уже существующее слово, хотелось создать что-то новое. Так и пришла идея симбиоза пульсаций. Альбом «Разрушая преграды» (2012) был настроен на то, что единение — это сила. И философия того, что надо, забыв все разногласия, объединяться и делать общее, созидательное дело, проникала в это название.

Многие ваши слушатели с первых же релизов отмечают высококлассную гитарную работу. А как ты вообще пришёл к этому инструменту?


Дмитрий:
Меня очень сильно впечатлил образ Алекси Лайхо — это был такой полуподростковый парень, волосатый, в татухах, с крашеными ногтями и глазами. Он настолько уверенно держался на сцене, настолько классно пилил свои соляки, что это вызывало восторг. При этом в нём не было излишней академичности, чопорности, как, например, в Джоне Петруччи, — хотя это тоже один из моих любимых гитаристов, и он очень крутой! А Лайхо был таким хулиганом с улицы, который мастерски играл на гитаре. Такой Паганини — тот ведь тоже играл по кабакам — только Лайхо был с гитарой и играл металл! И я понял, что хочу гореть именно этим. После школы мне даже не хотелось идти гулять с друзьями, я шёл домой и занимался на гитаре. Сначала это была отцовская акустика, на которой я начал осмыслять, что такое гармония, сочинять какие-то базовые мелодии… А потом я подработал на стройке, отец добавил денег, и мне купили первую электруху. Я занимался по три часа в день, не пропуская ни единого дня, и годам к семнадцати уже наработал достаточно хороший скилл… тогда и пошла моя творческая деятельность.

А кто, кроме Лайхо, повлиял на твой стиль игры, глядя на кого ты стал таким «поливальщиком»?

Дмитрий: Яри Мяенпяя из Wintersun, Джон Петруччи из Dream Theater, Люка Турилли из Rhapsody of Fire. Позже Ричи Котцен и Энди Джеймс.

На некоторых фотографиях ты запечатлён с семиструнным инструментом, а что всё-таки тебе ближе: шести- или семиструнки?

Дмитрий:
Мне нравятся разные гитары, но играю-то я с древних времён, когда достать семиструнку было не так просто, да и дорого это было. Так что я больше привык к шестистрункам, но семиструнка у меня тоже есть, и на будущих релизах я планирую её опробовать, посмотрим, что получится.

Тимо Толкки…

Дмитрий: Кстати, одной из первых мелодий, которую я подобрал на слух, была композиция с его сольного альбома 1994 года (“Classical Variations And Themes” – прим. авт.), так что он тоже однозначно на меня повлиял.

…так вот он однажды сказал, что достиг такой скорости игры на гитаре, что человеческое ухо не способно будет различать отдельные ноты, и теперь ему надо учиться играть медленно. Как у тебя с игрой в медленном темпе, не было желания сочинить медленную тягучую песню с соответствующим соло, или это будет уже совсем не по канону?

Дмитрий: Да для меня нет никаких канонов, на самом деле, и даже на новом альбоме есть композиция “Wirevine”, например, которая звучит достаточно размеренно. То есть задачи постоянно поливать нет, оно просто само так получается. (Общий смех). Можно сыграть всё, что угодно, просто хочется держать своё лицо, так сказать…

Свой стиль.

Дмитрий: Да! Просто… ну что это за Sympuls-E без поливающего Димы. (Смеётся).

Антон: Кстати, бывает ещё смешно, что в каких-то куплетных моментах он иногда пилит быстрее, чем в отдельно вынесенном соляке. (Улыбается).

Признание слушателями твоих гитарных талантов - это хорошо, однако эндорсмент от компании Yerasov — это уже серьёзный показатель. Расскажи о том, как это получилось?

Дмитрий: Они вышли на меня года два, наверное, назад. А вообще-то у меня всю жизнь, лет с восемнадцати, было оборудование Yerasov. Тогда, в 2008 году, ламповых голов в Рязани было по пальцам пересчитать.

Святослав: Ну, только у Hatecraft были самые топовые…

Дмитрий: Ну, это понятно. И вот я подумал, что надо покупать серьёзный аппарат. Я очень долго копил, отец подарил денег, мать, друзья, в общем, собрали всё, что можно, и всеми правдами и неправдами купили ламповую голову Bulldozer от Yerasov. Позже я играл на британском усилителе Blackstar, пробовал Mesa Boogie, что-то ещё, но в итоге, спустя лет восемь, я снова вернулся к Yerasov, потому что понял, что для меня это эталон, самое лучшее, всё, что я люблю в тяжёлом гитарном саунде. И вот пару лет назад, когда у нас выходил свежий сингл, я выложил в сеть свои фотки с этим усилителем. И представители компании написали мне, что знают нашу группу и могут предложить сотрудничество — взаимная реклама, скидки мне как артисту, ну и плюс, я у них на главной странице.

Перейдём от гитары к вокалу. У группы несколько раз менялся голос, сначала был женский экстрим-вокал, позже он сменился более привычным мужским, и вот несколько лет назад вокалистом стал человек, одинаково хорошо владеющий как чистым, так и экстрим-вокалом. Как в группе появился Антон?

Антон: Для начала, первое прослушивание в группу я не прошёл. (Cмеётся).

Дмитрий: Не прошёл, да. Когда Кристина (Колесихина – прим. авт.) покинула нас по личным соображениям, мы взяли Вячеслава Власкина, который пропел у нас два года. Кстати, ещё на презентации дебютного альбома «Разрушая преграды» он пел у нас весь концерт за первую вокалистку, но тогда это было сессионно.

Святослав: Мы просто тогда вместе тусовались, и он всегда говорил, что если что, он готов в любой момент. И вот мы его взяли.

Дмитрий: Но в какой-то момент ему пришлось уйти из группы. Не было никаких конфликтов, просто, как он сам нам сказал, он не совсем правильно пел, и поэтому начались определённые проблемы с горлом, постоянная ангина. Поэтому с экстрим-вокалом он на тот момент завязал. Ну, и он сам, кстати, предложил нам Антона.

Антон:
Да, мы с ним тогда общались, он говорил, что мы лучшие экстрим-вокалисты в городе, и нам надо держаться вместе. (Улыбается). И вот однажды он мне объявил, что уходит от ребят, и сказал, что прямо видит меня в группе.

Дмитрий: А мы тогда объявили кастинг и выложили минусовку, чтобы кандидаты присылали свои демки. Со всей России нам пришло 12–13 заявок…

Святослав: Даже с Дальнего Востока!

Дмитрий: Да, один молодой человек написал, что мы настолько крутые, что он готов к нам переехать ради того, чтобы петь в группе! Но, к сожалению, вокал его оставлял желать лучшего… надеюсь, он не прочтёт это интервью (Смеётся).
Антон тоже прислал свою демо-запись. Мы послушали, экстремальную часть он спел офигенно! Но когда начался чистый вокал, это было не очень (Смеётся).

Антон: Я тогда много работал в эмо-группах, и к тому же особо не заморачивался, спел, как просили в условиях — с первого дубля, без эффектов, без всего.

Дмитрий: Да, и спел в такой манере альтернативного рока. Нам совсем не понравилось, то есть было вроде прикольно, но совсем не то, что было нужно.
А ещё свою наработку прислал Илья Саулидис из Краснодара, и она нам понравилась больше всего. Он прислал свои работы из кучи других проектов, где участвовал, но нас тогда это не смутило. Мы общались с ним по интернету, и встал вопрос первых записей. Мы послали ему песню “Alone with the Dark”, и он сказал, что сделает всё от и до, сочинит всю вокальную партию и запишет. Он начал присылать варианты, а мы их браковали, потому что они не подходили. Тогда я предложил ему отталкиваться от основы, которую придумал я сам. Но все мои пожелания он игнорировал. Мы всем составом группы спорили против одного человека, и он нам объяснял, что лучше знает, как надо, потому что мы не вокалисты. В общем, работа не сложилась… Первый и последний концерт с ним мы отыграли в Таганроге в 2018 году, а потом поговорили и разошлись. Представь себе процесс, в котором вместо творчества идёт постоянный спор…
И, вернувшись в Рязань, мы написали Тохе. Да, определённые проблемы были, но, если человек настроен, если ему интересно, то всё решаемо.

Антон: Мы ещё очень быстро сошлись в плане общения.

Дмитрий: Да, нашли общий язык, и нам просто приятно было проводить время вместе. А на кону был большой концерт в Рязани в честь десятилетия группы, до которого оставалась всего пара месяцев. Я спросил Антона, готов ли он отработать концерт, а у него вдруг случилась двухнедельная командировка…

Антон: Я работаю звукорежиссёром в хоре.

Дмитрий: А потом он ещё и заболел! В общем, мы попросили Славу Власкина выручить нас, и он без проблем согласился, за что ему большое спасибо.

Мы попросили Вячеслава Власкина (ныне аккордеониста группы Калевала – прим. авт.) вспомнить самые яркие моменты, связанные с его участием в группе:
«Самыми запоминающимися концертами группы для меня стали выступления на разогреве у групп Omnium Gatherum и Septicflesh. Первый стал для меня самым первым по-настоящему большим концертом с такой толпой зрителей, этого не забыть! А в день второго концерта я очень сильно заболел ангиной. Пришлось серьёзно поднапрячься, чтобы хоть как-то выжать из себя расщепление. (Улыбается). Но при этом московская публика очень тепло нас приняла, честно говоря, я этого даже не ожидал. Эти два концерта в составе Sympuls-E я запомню на всю жизнь. Что касается 10-летия группы, то это был очень крутой концерт. Земляки всегда принимали Sympuls-E с особой теплотой и любовью. Но в этот раз концерт был особенный. Я уже не был в составе коллектива, и меня особо никто не ждал на сцене. Но мы вышли и отгремели на ура! И пост вокалиста я передавал Антохе с гордостью, зная, что он своим голосом выведет группу на другой уровень. А вообще коллектив дал мне как метал-музыканту хороший толчок в развитии, что и по сей день помогает уже в других группах.


Дмитрий: Тоха вернулся в Рязань непосредственно в день концерта, да ещё и заболевший, так что я предложил ему пока взять паузу, подлечиться, а потом уже — в бой! Но он отказался, на концерте вышел и спел три песни в паре со Славой, и получилось очень круто! С тех пор он с нами. Мы долго работали, чистили какие-то спорные вопросы…

Антон: Да, таких вопросов было очень много. Я, в отличие от Ильи, следовал указаниям Димы, но всё равно вопросы возникали, где-то что-то хотелось поменять, переосмыслить.  Например, почти всю вокальную линию в “Pathfinder” я переделал.

Святослав: Причём я в первый раз послушал, и мне совершенно не понравилось. А потом, послушав во второй раз, подумал, как клёво! (Общий смех).

Дмитрий: Поэтому всем рекомендуем послушать альбом несколько раз, прежде чем делать выводы.

Антон, я знаю, что помимо группы ты поёшь в церковном хоре, о котором говорил выше. Как это вообще возможно, и знают ли коллеги по хору, какие звуки ты можешь издавать?

Антон: Да, конечно, знают. У нас праздничный церковный хор, и он состоит в основном из профессионалов. То есть это люди либо с музыкальным образованием, либо с опытом работы в музыкальной сфере, и, кстати, был даже один атеист. (Улыбается). То есть люди достаточно просто к этому относятся — работа как работа. Лично мне нравится церковный репертуар, там есть классные гармонии, которые можно даже и в нашу музыку привнести.

Дмитрий: Серышев из Мастера тоже пел в церковном хоре.

Антон: А потом это очень хорошая тренировка для голоса, каждые выходные ты поёшь, имеешь дело с нотами, — это держит в тонусе. Иногда на службе я ловлю себя на мысли, что оттачиваю какие-то свои вокальные моменты, заставляю какие-то мышцы работать по-другому, прорабатываю определённые звуки — это в плюс для любого творчества. А коллеги знают, многие послушали новый альбом, и им очень зашло. И некоторые, кстати, тоже участвуют в тяжёлых проектах, кто-то играет панк, кто-то металл. Какие-то наши вещи я показывал нашему музыкальному руководителю, и пусть он такую музыку, конечно, не слушает, но отнёсся с интересом, оценил подход.

То есть твой скриминг никого не шокировал?

Антон: Нет. (Улыбается). Ну, то есть люди постарше угорают, конечно, что так, мол, останешься без связок, но главное - петь правильно. Мне лично экстримом петь даже проще, на таких партиях я отдыхаю.

А где ты учился петь?


Антон:
Честно говоря, нигде. У меня отец по образованию контрабасист и до сих пор работает, а мама — хоровик-дирижёр, но она занятия музыкой бросила и даже сначала отговаривала меня. Но гены есть гены, плюс влияние друзей… Кстати, интересно, что когда я в детстве начинал писать какие-то первые песни, отец забраковал мой вокал сразу же. Но я не помню такого, что я не умел петь или категорически не попадал в ноты. Зато в 5-м классе учительница бегала и упрашивала меня пойти в хор, а у меня тогда были футбол и баскетбол с пацанами, — какой хор, что я буду как девчонка. (Смеётся). В общем отец сказал мне, что петь у меня не получается, и я прислушался к авторитетному мнению человека, закончившего всяческие музыкальные учреждения. Так что во всех своих первых группах я был гитаристом. Когда меня просили где-то в припеве что-то спеть, я всегда отказывался, потому что петь мне противопоказано. Но потом потихоньку меня всё-таки заставили петь какие-то куски, а потом пошли и первые хвалебные отзывы. Были какие-то вокальные школы на Youtube, я немного походил к нашему известному преподавателю Евгению Сазонову, но с ним мало кто уживается, не ужился и я. К тому же мне казалось, что он хочет исключить какие-то мои личные фишки и вбить в меня такой типовой вокал, чего мне не хотелось.

А экстрим-вокал? Не боялся сорвать голос?

Антон:
Это вообще смешная история. В школе я был рэпером. (Общий смех).

Дмитрий:
Все не без греха, я до металла слушал Bomfunk MC’s, и они до сих пор в моём сердечке (улыбается), так что финская школа влияла на меня всегда.

Святослав:
А я занимался брейк-дансом. (Смеётся).

Антон: В общем, я слушал Эминема, Экзибита и прочих. И в нашей тусовке на районе была лютая нелюбовь к группе Slipknot! Тогда все про них говорили, а я всегда любил поиздеваться над ними, изображая, как я тогда говорил, «собачий лай». (Улыбается). Чуть позже, лет в четырнадцать, я заметил, что у костра пацаны, играющие на гитаре, очень хорошо влияют на девчонок (общий смех), и сам захотел научиться играть. Сначала была отцовская акустика, а потом по объявлению в газете я купил первую электрогитару. В школе собралась первая группа, и я всё ещё слушал рэп, но мы уже выбирали, какой стиль рока нам играть. (Улыбается). И вот на одной из репетиций мы пересеклись со знакомыми музыкантами, которые решили сыграть кавер на Slipknot, ну и, конечно, я не удержался и изобразил в микрофон «собачий лай». (Смеётся). И они все просто встали там — «Ни фига ты могёшь, почти как Кори Тэйлор», а я-то просто прикалывался! Но так как все были в восторге, я решил как-то пытаться это развивать в себе. Но в основном это работало на подражание. Из-за того, что я начал играть на гитаре, круг интересов резко изменился, и первыми, кто на меня сильно повлиял, были Bullet For My Valentine. У них было много скрима, и я захотел добиться именно такого звука. У всех новых для меня групп я высматривал их фишки и пытался их копировать. Так у меня и появилось большинство техник экстрим-вокала, которыми я владею.

Дмитрий: Причём сейчас его признают серьёзные преподаватели экстрим-вокала, так, Леос Хеллскрим сказал, что у Антона один из лучших метал-вокалов в стране. Влад Лобанов, с которым мы вместе выступали в Москве, крайне душевно отзывался и о творчестве в целом, и о вокале в частности.

Перейдём к новому альбому. Работа над ним, я знаю, была очень непростой и отняла у группы больше времени, чем обычно. Новость о том, что альбом полностью записан, была опубликована ещё в августе 2020-го…  Расскажите о работе над пластинкой и о сложностях, которые пришлось преодолевать?

Антон: Да, в начале мы очень часто ссорились. Я старался, писал вокал, тратил время, а Дима всё браковал. В общем, мы никак не могли друг другу объяснить, чего мы хотим добиться. Он что-то абстрактно объяснял мне, а я не мог понять, как это сделать.

Дмитрий:
Дошли до того, что я по старой памяти (в прошлом Дмитрий отвечал за чистый вокал в группе – прим. авт.) записывал какие-то куски чистого вокала, и уже по ним обсуждали, что нравится, что не нравится, что и как надо переделать.

Антон: Споры дошли до такого момента, что в воздухе начал витать намёк на то, что пора разойтись по-дружески и по отдельности искать свой путь. Но тут у меня на работе случился отпуск, и мы решили весь его убить на запись вокала к альбому.

Дмитрий:
Психанули и решили сесть и работать до посинения. И вот тут пошла работа. Мы начали друг друга слушать, засели в этой комнате (домашняя студия Дмитрия – прим. авт.) и какое-то время жили практически как семья, только без секса. (Общий смех). Начался очень творческий процесс, во время которого Антон учился, рос над собой и открывал новые грани своего голоса, о которых раньше даже и не задумывался. Не без боя, но мы нашли новое звучание его вокала, которое сейчас так всем понравилось.

Антон:
В этих спорах, в этом диалоге мы всё-таки нашли какую-то истину, которая сработала как на слушателях, так и на нас самих, прежде всего.

Святослав: Ещё одной сложностью стали тексты на английском. Раньше мы всегда писали их в надежде на то, что сейчас нас заметят на Западе, мы поедем на Вакен и станем звёздами! (Улыбается). Даже не задумывались о том, что там может быть что-то неправильно. А сейчас мы заморочились всерьёз — у нас в Штатах есть давний поклонник Джош Бенуа, и первые тексты мы отправляли ему на проверку, причём его правки касались в основном артиклей и каких-то окончаний. А последующие тексты по мере их написания отправляли уже другому человеку, англичанину, редактору газет по имени Адам Эдингтон. Его правки тоже были минимальны, и это придавало уверенности. Правда, одной из наших болей оставалось произношение во время записи, от акцента не избавишься…

Дмитрий: Самое смешное, что от носителей языка мы узнали, что акцент только добавляет колорита! То, что в России считается плохим произношением, в мире таковым не является, и больше всего критики за свой английский ты получишь в России. (Смеётся). А по поводу большой паузы между альбомами — мы понимали, что новый материал сильно отличается от того, что мы делали раньше. И чтобы альбом зашёл максимально хорошо, нужно сделать к нему много видеоматериала, чтобы подготовить людей к тому, что их ждёт на альбоме.

Антон: Очевидно, клипы притягивают внимание публики…

Дмитрий: Была идея сначала выпустить несколько синглов в виде клипов, чтобы зацепить внимание людей, а уже потом выпускать альбом. Так как мы привыкли всё делать качественно, началось полное погружение в видеосъёмку, в режиссуру, в продакшн. И мы поняли, что процесс это интереснейший, но очень непростой, едва ли не более сложный, чем наша основная музыкальная часть, и отнимает огромное количество времени. В общем, мы глобально заморочились, компьютерная графика, все дела… и пусть до выхода альбома вышел только один клип на песню “Infinity Around”, но это не значит, что на этом всё, совершенно точно будет ещё несколько клипов!

Антон: А сейчас всё сработало наоборот, мы выкатили альбом, и к клипу “Infinity Around” появился новый интерес, совсем другое внимание, он зажил новой жизнью.

Ну, это видео невозможно назвать самодельным клипом провинциальной группы, налицо серьёзная зрелая работа с качественной картинкой и интересной идеей. Это вдвойне удивительно, учитывая, что весь съёмочный процесс и продакшн осуществлён силами группы. Расскажите про это видео?

Дмитрий: Роман Овсянников, который принимал участие в съёмках клипа и памяти которого посвящён клип, жил со мной в одном доме. Мы много вместе работали и давно дружили. Он был большим поклонником нашей группы, всегда горел желанием чем-то помочь нам. Самое странное, что года за два до съёмок он сказал мне, что очень хочет сняться в каком-то нашем клипе — «А то вдруг я помру, и никто меня потом не вспомнит»… Изначально должен был сниматься другой человек, но он не смог, как будто сама судьба сложилась так, что Роман должен был сыграть в этом клипе, и он сделал это офигенно.

Антон: Как только начали снимать первые кадры, стало ясно, что он на своём месте.

Святослав: А что касается работы над видео — логотип на VR-очках героя мы заклеили нашей голографической наклейкой S-E, но в процессе поняли, что это какой-то колхоз. Я долго мучился потом, клинапил всю поверхность очков и приделывал туда этот дурацкий смайлик, хотя просто затереть логотип на очках было бы гораздо проще. (Смеётся).

Дмитрий: Но зато этот смайлик сыграл очень большую роль в сюжете, сработал в плюс. Идея была передана.

Святослав:
И многие, кстати, потом писали, что нашли в клипе какие-то свои смыслы, которые мы даже и не закладывали.

Антон:
Самое прикольное было с персонажем с колючей проволокой на глазах. (Смеётся). Мы подумали, что это будет красиво, визуальный образ не подкачает, а на съёмках я часа три сидел в этом венке из настоящей, старой и ржавой, колючей проволоки на глазах и ничего не видел.

Искусство требует жертв…

Дмитрий:
Мы так ему и говорили всё время, а он орал на нас и посылал на все известные буквы. (Общий смех).

Антон: Ну и хочется вспомнить ситуацию, случившуюся в 4 утра. (Улыбается).

Дмитрий: Да, приоткроем завесу съёмочного процесса. Сцены с группой мы снимали на техническом, 8-м этаже НИТИ (Бизнес-центр, — прим. авт.). Мы договорились с арендодателями, с ребятами из Средней Азии, которые там делали ремонт и жили, с колл-центром такси, арендовавшим там офис. В 11 утра привезли туда кучу оборудования, реквизита, освещения, всё выставили и до 4 утра снимали. По окончании процесса мы погрузили всё в грузовой лифт, чтобы спускаться вниз и… лифт сломался.

Святослав:
Я стою с аппаратурой в лифте, спустившемся на пол-этажа, а двери передо мной ходят туда-обратно. Я еле-еле разжал их и выпрыгнул из лифта, и он тут же поехал вниз и застрял между этажами! (Смеётся).

Антон: Вахтёр сказал, что раз внутри нет человека, никому звонить он не будет, и придётся ждать до утра, а у нас там оборудования на полмиллиона.

Дмитрий: А на улице зима, 4 утра, и завтра всем на работу. В общем, это был какой-то ад, а ведь хотели сделать всё попроще. (Смеётся).

В производстве, насколько я знаю, находятся ещё как минимум три клипа. Мы можем назвать читателям остальные композиции, которые были отсняты, и рассказать, на какой стадии работа над клипами?

Дмитрий: Да, конечно. Прежде всего, это “One Way Journey”, который должен выйти совсем скоро. Рабочую версию мы уже видели, и Святослав уже практически добил финальную, осталось доделать совсем по мелочи. В ноябре хотелось бы выпустить.

Святослав: Следующим на очереди “The Pathfinder”, но там, конечно, всё сложнее. Но и его мы постараемся выпустить до Нового года.

Дмитрий: И третья вещь — “Alone With The Dark”, для которой осталось доснять одну большую сцену с вокалистом.

Звучит многообещающе. Ну а теперь поговорим о новой пластинке. Открывашка “The Pathfinder” сразу же задаёт бодрый темп всему альбому и в ней, как мне кажется, очень удачно сочетаются музыка с обилием футуристичных клавишных и текст про героя, блуждающего в астральном лабиринте, океане, полном звёзд. О чём эта песня?

Дмитрий: Настроение альбома, его атмосферу, космическую тематику и далёкое будущее мы обсуждали ещё на стадии написания музыки. И Святослав, глубоко погружённый в тему, взял на себя ответственность и написал этот текст, который мне сразу очень понравился.

Святослав:
Вступительный рифф и припев Дима сочинил ещё летом 2016 года. Когда он скинул мне их, я подумал, что это пушка, и очень загорелся этой песней. Эта мелодия постоянно играла у меня в голове, и пусть петь я не умею и ни в одну ноту не попаду, но у себя в голове я её пел. (Улыбается). У меня сразу же сложился образ космонавта, которого болтает в его корабле при вхождении в атмосферу, а позади всё пылает огнём. А потом вдруг, слово за словом, появился текст.

Дмитрий: Мы даже хотели выпустить её на 12 апреля 2020 года как посвящение Юрию Гагарину. Когда ты жертвуешь собой и готов погибнуть в этой тряске, в этом огне ради достижения глобальных целей — это был очень сильный образ, который полностью соответствовал музыке! Идти вперёд и только вперёд, пробивая все преграды, — посыл этой песни и группы Sympuls-E в целом.

“Alone With The Dark” с её интересной оркестровой аранжировкой в средней части мне показалась этаким манифестом поиска самого себя. Как создавалась эта вещь?

Святослав: Дима писал текст, а я с ним спорил…

Дмитрий: …и добивал какие-то куски. Свят прислал мне текст со словами, что практически всё готово, но что делать вот в этой части, он не знает. Я сел и за 10 минут добил речитативную часть. Песня изначально задумывалась как клип, и сама история была придумана ещё до того, как мы сочинили текст. По задумке некая космическая станция терпит крушение, половина корабля уничтожена, и главный персонаж покидает его на единственной спасательной капсуле, предавая всю команду и ни с кем не считаясь. Но находясь в глобальной пустоте, среди миллиардов звёзд, он осознаёт, что его спасение бессмысленно. Не понимая, что его гложет — то ли собственная совесть, то ли какая-то тёмная сущность антиматерии, проникающая в него, — он в итоге раскаивается. И эта внутренняя борьба выглядит так, как будто он бьётся насмерть с самим космосом, с самой Тьмой.

Композиция “One Way Journey” и её максимально насыщенная, необычная аранжировка заслуживают отдельного разговора. Чистый вокал поверх бластбитов, дудук, очень красивый женский вокализ, а в финале ещё и акустическая гитара. Как родилась такая непростая вещь, и сложно ли было увязать в единое целое все эти разнородные компоненты?

Дмитрий:
Понятно, что дудук - это восточный инструмент, но весь характер этой песни про оазис среди безжизненного пространства как будто говорил о необходимости его присутствия там. Я никогда не чурался использования непривычных слушателю инструментов в музыке, и в этой песне это сработало.

Антон: Вообще классная аранжировка получилась: бластбиты-бластбиты-бластбиты, а потом раз — оркестровый кусок. (Смеётся).

А это живой дудук?


Дмитрий: Нет, и дудук, и женский вокал я программировал. Это было сложно и потребовало всех моих навыков, наработанных за долгие годы. Мы даже думали позвать живой женский вокал, но для меня тут был спортивный интерес — смогу ли я… тварь я дрожащая, или право имею? Но, забегая вперёд, скажу, что в русской версии, скорее всего, будет живой женский вокал.

Антон: Тем более есть, кого позвать. Честно говоря, мы даже удивились тому, как выстрелила эта песня, мы боялись, что многие не поймут…
Вообще, когда мы услышали первую демку этой песни, она шла около минуты, и там было только мочилово. Мы сначала подумали, что это какой-то проходнячок. А потом Дима накидал все инструменты…

Дмитрий: Да, была такая реакция — «Нормально!» (Общий смех).

Самой удивительной композицией альбома смело можно назвать “Weather The Storm”. Почти вся песня звучит в симфонической аранжировке, а гитары вступают лишь на последней минуте. Довольно смелый ход, не было ли опасений по поводу того, как такую вещь примут поклонники?


Дмитрий: Это был один из атмосферных вечеров, я сидел и наигрывал на акустической гитаре, перебирал какие-то гармонии, и вдруг эта мелодия сложилась сама по себе. Я сразу понял, что эта вещь не будет метальной, но на альбоме она быть должна! За 10 минут я накидал на фортепиано мелодию, чтобы не забыть. Она так зацепила меня, что фоном звучала даже во сне. А следующим утром я уже начал «обшивать» её аранжировкой, прописал партитуры скрипичных партий, прописал синтезаторы, ударные, подложки, и вот получилась песня. И текст — благодаря музыке я как будто сразу знал, о чём эта песня должна быть. Я тогда читал Байрона в оригинале, и меня очень зацепил глагол to bear, то есть в старом английском языке есть такой термин «перемедвежить» в значении «выжить, пережить зиму», как медведь в спячке. Так что изначально песня называлась “Bearing The Storm”. Но если британский редактор всё одобрил, то американский сказал, что людям будет не совсем понятно.

Антон: У Димы были опасения по поводу моего вокала в этой песне, и мы откладывали её запись до последнего.

Дмитрий:
Потому что тут негде спрятаться. Мы сами не привыкли к этому звучанию и не ожидали, что будет такой, совершенно не метальный трек. И я сломал всю голову, пытаясь понять, как же тут всё сделать, чтобы получилось классно и лаконично.

Антон: В итоге мы записали вокал, и получилось вроде нормально, но сомнения оставались. На следующий день я приехал, и Дима попросил перезаписать первую строчку. Я начинаю петь…

Дмитрий: И мы оба понимаем, что вот оно, то, что надо! В итоге записали весь вокал заново практически с одного дубля.

Антон: То есть мы всё это время боялись, что это будет самый сложный по записи вокала трек, а получилось, что потратили на него меньше всего времени. (Улыбается).

Дмитрий: А по поводу опасений — нет, я вообще не переживал, я всегда против системы.

Антон: Нам всем казалось, что получился хитовый трек, и умные люди должны оценить.

Дмитрий: Я очень часто сталкивался с каноничными ребятами, которые мне объясняли, что я делаю не мелодик-дэт, — видимо, я в самом начале должен был подписаться на эту тему и придерживаться её всю жизнь. Но я делаю то, что нравится мне на данный момент.

Антон: Уже давно пора бы отстать, но какое там, если люди до сих пор спрашивают, а что это, у вас разве не девчонка на вокале? (Общий смех).

Дмитрий: Наши любимые шутки: верните женский вокал, почему не на русском и не каноничный мелодик-дэт. (Смеётся).

Ну, кстати, по результатам прослушивания альбома можно сделать вывод, что музыкальный вектор группы сместился ближе к металкору, а чистого вокала в балансе стало ощутимо больше. Можно ли сказать, что это и есть новое направление развития группы?

Дмитрий: Я даже сам не знаю, что будет на следующем альбоме. Но определённо не будет так, как было в 2015-м или в 2017-м. Человек меняется, развивается и отказываться от того, что тебе нравится, только из-за какого-то тега в голове, который говорит тебе, что это не то, что тебе нравилось раньше, — глупо. Надо ко всему относиться открыто, и если это живёт, дышит и приносит тебе удовольствие, зачем от этого отказываться? Мне плевать, кто и что мне может сказать. Я стараюсь делать то, чего мне не хватает в музыкальном мире, и если я не могу найти это, я сделаю это сам!

Антон: Мы делаем музыку, прежде всего, для себя.

Святослав: И если это будет хэви-метал, значит, это будет хэви-метал. Без бластбитов. (Улыбается).

Кстати, Святослав, — в комментариях к любому релизу группы, будь то видео или аудио, слушатели неизменно восхищаются барабанщиком и непростыми барабанными партиями. Однако твоя роль в коллективе, как мы уже поняли, не ограничивается лишь игрой на барабанах, расскажи, за что ещё ты отвечаешь?

Дмитрий: За пиво. (Общий смех).

Святослав: Я самый душный человек в коллективе и всегда говорю, что фирмачи делают вот так, почему же мы так не делаем? Практически все посты в соцсетях делаю тоже я. Обложки для первых двух синглов делал я…

Антон: Ну и для обложки альбома ты сделал основную канву.

Святослав: Ну да, я сделал 3D-болванку этой фигуры с песочными часами, поставил свет, а художник уже всё это отрисовал. Он мне сказал, что я сам сделал 90% работы. Вообще обложка — это отдельная боль! Мы сменили трёх художников, и даже сама идея изначально была другой.

Дмитрий: В итоге Андрей Хрисаненко, наш давнишний фанат, который делал обложку альбома “Mirror City” (2017), написал мне и спросил, когда уже будет новый альбом, чтобы ему рисовать обложку. А человек, кстати, делает обложки множеству групп, в том числе и зарубежных. Так что пословица «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» в случае с нашей группой работает.

Мы уже вскользь упомянули, что готовится к выходу русскоязычная версия альбома. Это будут несколько песен или альбом целиком?

Дмитрий: Мы стараемся сделать целый альбом, но в силу большой загруженности — кто-то работает на двух работах — обещать ничего не можем. Но я надеюсь, что за зиму мы это сделаем. Просто есть целый пласт слушателей, которые ждут именно русскоязычную версию.

Антон: Да и нам самим интересно послушать, как это получится. Один трек, кстати, даже уже был записан, но не прошёл суровую критику Святослава. (Общий смех).

Святослав: Неплохо, но надо переделать! (Смеётся).

Впереди у группы серьёзный тур на 10 городов, и тут возникает резонный вопрос — почему вы сейчас играете без басиста?

Дмитрий: Надеюсь, их будет больше, но пока два города в связи с ситуацией в стране отменились. А в группе всё поменялось, теперь мы играем с живым басистом, но без второго гитариста. У Ивана (Анисова – прим. авт.) проблемы со здоровьем — он не уходит из группы, и мы никем не хотим его заменять, но этот тур придётся пропустить. Небольшие фрагменты песен, необходимые для поддержания аранжировки, пришлось пока загнать в сэмплы, но все самые лучшие партии, все соло, всё, что любит народ, — всё пойдёт вживую.
А бас-гитарист — случайно, через знакомых, за месяц до концерта мы нашли самородка, который по-настоящему круто владеет инструментом и очень быстро сумел выучить всю программу. Как оказалось, он про нас не знал, и мы, конечно, про него тоже не знали. Но мы встретились, ему всё понравилось, и нам всё понравилось. Так что звёзды сошлись, и теперь встречайте, Максим Аюпов, наш новый бас-гитарист!

Ещё один вопрос про концерты. Очевидно, что вопрос сценического имиджа для группы — не пустой звук, и вариант выступать в футболках не рассматривается. А как идёт работа над концертными костюмами?

Дмитрий: У нас в команде нет профессионального дизайнера…

Святослав: Но если кто-то из них читает это интервью… (Общий смех).

Дмитрий: Да, нам этого очень не хватает, и мы открыты к сотрудничеству! Мы и так сами занимаемся музыкой, участвуем в сведении, занимаемся видеосъёмкой, решаем кучу организационных вопросов… Слава богу, у нас есть наш менеджер Виталий Каратыхин, который много лет, с самого основания группы, с нами, и ему за это респект! Это лучший друг группы. С выходом нового альбома команда начала увеличиваться, теперь нашим PR-менеджером стала Александра Сидорова, вокалистка группы Zmey Gorynich. Была одна девушка, которая помогла нам с имеющимися костюмами, но мы их уже дорабатывали сами.

Антон: Но для предстоящей серии концертов мы выбрали немножко другой вектор.

Дмитрий: Будем посмелее, как в музыке, так и в костюмах, будем выглядеть… вызывающе. (Улыбается). Но, в любом случае, все наши костюмы — это индивидуальный пошив на заказ!

Тема космоса красной нитью проходит через творчество группы, и, конечно, она нашла своё отражение и в обложке нового альбома. А случись такая возможность, вы полетели бы в космос посмотреть на звёздный океан своими глазами?

Антон: Конечно! В том числе и для дальнейшего развития в творчестве.

Дмитрий: Сто процентов! Любая эмоциональная подвижка, влияющая на нас в творческом смысле, очень важна. Это было бы просто шикарно.

А откуда такая любовь к космосу?

Дмитрий:
Из детства. Мои родители, очень образованные люди, мой отец - инженер, он с детства прививал мне жажду знаний. Я уже к 12 годам прочитал огромное количество книг — научной фантастики, истории и прочего. Пока не увлёкся музыкой, я читал запоем! Однажды, когда мне было лет пять, отец вёл меня в детский сад и сказал такую вещь, которая перевернула мое восприятие мира. Он сказал, что всё относительно, и всегда стоит смотреть на разные явления в жизни с разных ракурсов. Возможно, прямо сейчас вокруг нас находятся абсолютно разные формы жизни – не биологические, не материальные, не измеримые нашими средствами измерения, которые мы не замечаем, потому что наше мировосприятие просто неспособно осознать это! Эта мысль прошла со мной всю жизнь. Иногда мы не видим чего-то только в силу собственной ограниченности. Надо расширять границы нашего мышления.

Официальная страничка Sympuls-E в ВК: http://vk.com/sympuls_e

Интервью: Вячеслав “Slash” Куприянов
Фото: Александр “SUMRAK” Нефёдов (концертные), из архивов группы.
23 октября 2022 г.
(с) HeadBanger.ru

eXTReMe Tracker