Helloween
Тыквы всех эпох, объединяйтесь

30.09.2019

Наша мечта увидеть возвращение на сцену Михаэля Киске с классическими песнями Helloween сбылась еще семь лет назад, когда он приезжал в Москву с Unisonic, группой, в которой он воссоединился со своим бывшим «тыквенным» коллегой – гитаристом Каем Хансеном. Однако большинство поклонников Helloween 80-х требовали от музыкантов не частичного, а полноценного реюниона, и в итоге те сдались. В конце 2016 года мир тяжелой музыки облетела радостная весть – Киске, Хансен и все пятеро участников нынешнего состава Helloween объединятся для масштабного мирового тура “Pumpkins United”. Затея, казавшаяся поначалу несколько авантюрной, обернулась в итоге колоссальным успехом – это подтвердит вам любой, кто попал на аншлаговый концерт тура в московском зале “Adrenaline Stadium” (7,5 тыс. человек, между прочим). Почти три часа классических и более поздних хитов, почти «пинкфлойдовский» размах постановки, все три вокалиста, поющие то вместе, то попеременно – после такого триумфа было совершенно логично не останавливаться на достигнутом. Ну а пока фэны, затаив дыхание, ждут нового студийного альбома, у них есть возможность освежить воспоминания о туре “Pumpkings United” с помощью не менее грандиозного концертника “United Alive”. А мы воспользовались этой возможностью, чтобы расспросить вокалиста Энди Дериса о том, как выглядит этот невероятный реюнион изнутри.

Ваш концертник выходит 4 октября. Почему не подождать несколько недель и не выпустить его на Хеллоуин?

Последовать клише? (Смеется). На самом деле, мы уже не раз что-то выпускали на Хеллоуин, и сделать так еще раз было бы совершеннейшим клише. Зачем нам ждать, когда релиз готов? Лейбл предложил нам именно эту дату, и для них, судя по всему, тоже важно, чтобы он вышел как можно скорее. К тому же, мы отправляемся в тур – это совпадение, но совпадение идеальное, потому что релиз появится как раз тогда, когда мы будем выступать в Бразилии. Мы не знали об этом туре заранее, и все совпало, с одной стороны, круто, а с другой, не очень-то круто, потому что причина, по которой мы едем в этот тур – это болезнь Дэйва Мастейна.

Аудио-вариант вашего концертника, “United Alive In Madrid”, был преимущественно записан на одном концерте – в Мадриде, как следует из названия. А DVD/Blu-ray “United Alive” смонтирован из съемок трех выступлений. Почему вы столь по-разному подошли к аудио- и видео-версиям релиза?

На самом деле, в визуальном плане так интереснее, чем смотреть все время лишь один концерт. Видео-версия – это вообще совсем другое дело. Когда вы слушаете концертник, вы закрываете глаза и концентрируетесь на музыке, большего не требуется. Но когда речь заходит о видео, лично мне кажется – и остальные со мной солидарны, иначе не было бы принято такое решение – что круче смотреть не на одну сцену на протяжении почти трех часов, а наблюдать контрасты между шоу в Сан-Пауло, шоу в Мадриде и выступлением на оупен-эйре. Мне кажется, это совсем другое ощущение, и я считаю, что так гораздо интереснее, чем смотреть на одну и ту же сцену все 2 часа 40 или 50 минут. Это ведь не полтора часа, это действительно долго, и в визуальном плане может стать скучно.

Кстати, о контрастах между выступлениями. В ходе тура “Pumpkins United” нам удалось увидеть вас дважды – в Москве и на фестивале “Sweden Rock”, и если в Москве это была масштабная постановка, чем-то похожая на высокобюджетный мюзикл, то на “Sweden Rock” сет был значительно короче, сцену заливало солнечным светом, и выступление больше походило на джем старых друзей. А как это воспринимает сама группа – так же, как и мы, или по-другому? Вы как-то варьируете свой подход к шоу в зависимости от того, в каких условиях выступаете?

Не знаю, я плохо помню, что происходило в день шоу в Москве и в тот конкретный день на “Sweden Rock”. Иногда у нас более расслабленная атмосфера, в другой раз – более напряженная. Также многое зависит от того, сколько часов удалось поспать. (Смеется). Но подход в любом случае одинаковый – когда ты выходишь на сцену, ты всегда стараешься выложиться по максимуму, и, думаю, так делает любая группа, не только наша. Правда, в определенных обстоятельствах группа может немного расслабиться. Тот же “Sweden Rock” всегда проходит в очень расслабленной атмосфере, мы играли там, мне кажется, пять или шесть раз, и там очень здорово находиться. Я лично всегда чувствую себя на оупен-эйрах более расслабленно, чем когда это концерт с полной постановкой, и вся техническая команда поглощена одним-единственным выступлением. Москва – огромный большой город, так что это был очень важный для нас концерт, отсюда – большое давление. На фестивалях, как ни странно, перед вами больше публики, но атмосфера более расслабленная. Возможно, я ответил на ваш вопрос. Но точно не могу сказать.

Если говорить о постановочных аспектах шоу, кто придумал этих мультяшных персонажей – Сета и Дока? И кто их нарисовал?

На самом деле, это идея двух наших отличных друзей из Мадрида. Они, наверно, самые большие поклонники Helloween из всех существующих, и, к счастью, для нас, они работают в компаниях, занимающихся видеосъемками и анимацией. Вы можете себе представить, в каком восторге они были, когда мы попросили их заняться видеорядом для тура “Pumpkins United”. Они и придумали Сета и Дока – нам показалось, что будет классно, если проводниками зрителей по ходу концерта будет кто-то типа Бивиса и Баттхэда. Концерт идет два с половиной, иногда три часа, и нам показалось хорошей идеей переключить внимание людей на что-то совсем другое – чтобы у нас была не только музыка, не только металл-металл-металл, но и перерывы, когда уши могут отдохнуть. Пусть в этих перерывах публика переключится на видеоряд, посмотрит его и, будем надеяться, улыбнется, а потом мы снова начнем музыку. Я, на самом деле, в полном восторге и от Сета, и о Дока – очаровательнейшие придурки. (Общий смех).

По ходу тура ваш сет-лист претерпевал изменения. Некоторые песни, такие как “A Tale That Wasn’t Right”, то игрались, то не игрались, а некоторые, например, “I Can” или “Why?”, игрались в начале тура, а потом были выброшены. Почему так? Они не смогли, что называется, «прозвучать», или публика принимала их с меньшим восторгом, чем другие вещи?

Ну, например, решение выбросить из программы “Why?” было принято из-за того, что она не вызывала восторга у Михаэля Киске. Она требовала от него очень многого в вокальном плане, и часто петь ее было для него некомфортно, поэтому мы решили, что лучше не играть ее, чем видеть его в плохом настроении. Вообще вы этом туре мы придерживались принципа делать только то, что в кайф, и избавляться от всего, что вызывает стресс. В начале мы играли по три часа с чем-то, три часа 5 или 6 минут, где-то так, и было решено, что шоу не сильно пострадает, если избавиться от песен, которые вызывают напряг. Все равно от программы остается 2 часа 50 минут. Затем у нас было порядка трех песен- “Where The Sinners Go”, “Forever And One” и “I Can” – которые мы то играли, то не играли, то на что-то заменяли. Идея была в том, чтобы как-то менять программу, если приходилось играть по два, а то и три раза в одном зале – например, так у нас было в Сан-Пауло, Мехико или Токио, и нужно было сделать так, чтобы шоу все равно оставалось интересным даже для тех, кто приходил на нас по два-три дня подряд. Всегда здорово иметь на замену 4-5 песен.

Как ты уже сказал, в сентябре и до конца года у вас еще будет несколько концертов в Латинской Америке. Вы поедете с тем же сет-листом или что-то еще в нем поменяете?

То же самое определенно не получится, потому что большинство этих выступлений будет на фестивале, и вместе с нами едут еще две группы – Scorpions и Whitesnake. Мы определенно не будем играть три часа, потому что это «пакетный тур», и, как вы знаете, на фестивалях никто не играет полные трехчасовые шоу. Скорее всего, придется урезать программу до 75 минут, что автоматически означает отсутствие Сета и Дока, потому что они «съедают» много времени, а когда у тебя 75 минут, зрителям не требуются передышки, так что Сет и Док в таком формате не нужны. Жаль, потому что я их очень люблю, но с ними получилось бы слишком много комедии. Так что это определенно будет не прежнее шоу, а, скорее, его сокращенный вариант.

В недавнем интервью ты сказал, что у Helloween сейчас «два с половиной вокалиста». Не слишком ли скромная роль отводится в шоу для Кая Хансена, тем более что он много лет был фронтменом в собственной группе?

На самом деле, это его собственный выбор. В Gamma Ray, его собственной группе, ему даже пришлось нанять вокалиста, потому что он просто не в состоянии петь больше двух-трех концертов подряд, его голос полностью убивается. Манера, в которой он поет, требует от него очень многого, и в условиях мирового тура он не отпускает себе больше 15 минут пения за концерт. Столько он может петь без потери качества и с сохранением кайфа, а если от него требовать большего, то это превратится в тяжелый труд. Я прекрасно понимаю, почему он ограничивается 15 минутами, но мы с Михаэлем не можем его не подкалывать – отсюда и наша шутка про «два с половиной вокалиста». То есть, у нас есть два вокалиста, поющие по 70-80 минут каждый, и половина вокалиста, поющая 15 минут. (Смеется).

Мы, на самом деле, подозревали нечто подобное, потому что мы видели Gamma Ray в одном из последних туров перед тем, как Кай взял дополнительного певца, и вынуждены признать, что то выступление далось ему с большим трудом…

Да вы посмотрите, как он поет – это же жесть какая-то. Иногда он звучит фантастически, но его техника пения – это просто смерть голосу. Точнее, там и нет никакой техники, он вообще не контролирует свой голос, и это звучит потрясающе, но напрочь уничтожает связки: 20 минут – и привет. Честно говоря, я удивляюсь, как ему удается продержаться хотя бы эти 15 минут, потому что ему приходится и играть на гитаре, и петь. Если слишком сконцентрироваться на голосе, страдают гитарные партии, а если слишком сконцентрироваться на гитаре, страдает вокал. В конечном счете, мне кажется, нам удалось найти наилучший компромисс.

В целом, как у вас происходил процесс распределения вокальных и гитарных партий после возвращения Кая и Михаэдя? У вас все решается демократически, или в группе есть кто-то типа музыкального руководителя, за которым остается последнее слово в аранжировках?

Последнее слово должно оставаться за кем-то, которому доверяет вся группа, и в случае проблем или сложностей, когда мы все вместе что-то обсуждаем и не можем прийти к решению, на арену выходят наш менеджмент и Чарли (Бауэрфайнд), продюсер. Они определенно пытаются найти решение, которое будет наилучшим для группы. И, честно говоря, это лучший вариант из возможных, потому что за решением не стоит эго кого-то из участников группы. Думаю, что когда сама группа не в состоянии решить проблемы, их лучше всего отдавать менеджменту и продюсеру, потому что, в конце концов, не они пишут песни. У них нет личной привязанности к той или иной песне, какая бывает у ее автора, они принимают решение, слушая сердце или интуицию. Если вы спросите меня, почему я бы хотел видеть свои песни в трек-листе альбома, я, наверное, дам вам ответ, который даст любой автор – потому что я люблю их до смерти. Разумеется, это твое детище, и ты бы не взялся за его запись, если бы ты его не любил. Вот отсюда все и идет – при выборе подходящих песен для альбома без проблем не бывает, потому что каждый автор любит свои песни до смерти, и каждый борется за свои идеи. А поскольку мы все об этом прекрасно знаем, нам кажется достойным решением в случае сомнений обращаться за субъективным мнением к людям вне группы. И это работает. Чарли продюсирует нас с 2000 года, и у нас с ним все отлично получается. Конечно, мне немного грустно, если моя песня не попадает на альбом, но поскольку мне симпатичен Чарли, мне симпатичен мой менеджмент, я знаю, что они не выкинуть мою песню с альбома только потому, что они меня ненавидят. Мне кажется, у нас все в этом плане очень достойно.

А вы не боитесь, что в этом случае ситуация может выйти из-под вашего контроля? Ведь у вас был случай с альбомом “The Dark Ride” (2000), когда, если мы правильно понимаем, ключевые решения принимал менеджмент, и в итоге никому в группе не понравилось, каким получился альбом.

Все правильно, но речь идет только о песнях, о которых мы действительно спорим. Одной-двух песнях, по которым в группе нет единого мнения. После “The Dark Ride” у нас таких проблем не было. На альбоме из 12 песен нам бывает сложно договориться у двух-трех, и я считаю, что когда речь идет о двух-трех треках, лучше расслабиться и позволить решать кому-то еще. Не надо рисковать хорошей атмосферой в группе из-за двух трех-треков.

Большой успех реюнион-тура привел к тому, что на ваш следующий альбом возлагают колоссальные ожидания…

Ужасно, правда? (Общий смех).

Конечно, ведь для группы это, наверное, колоссальный стресс…

Честно говоря, да, это очередной новый стресс, но я благодарен за то, что он у нас есть, потому что, понимаете, он вызван успехом! Это хорошая сторона ситуации. А плохая сторона в том, что это все-таки действительно стресс, когда куча народу ждет от нас, чтобы мы сделали «правильный» альбом. Я думаю, мы сделаем правильный альбом, в котором будет смешано все лучшее и с “Walls Of Jericho”, и с “Keeper…”, и более новые веяния. Уверен, мы способны сделать нечто, достойное 30 лет нашей карьеры – если не мы, то кто? Наличие двух вокалистов или, как мы уже говорили, двух с половиной вокалистов (общий смех) открывает перед нами такой широкий круг возможностей, и я думаю, что именно эти возможности мы используем на альбоме. Поскольку я большой поклонник Kiss, я просто в восторге от этой мысли. Как у моей любимой группы есть песни с вокалом Джина Симмонса, есть песни с вокалом Пола Стэнли, есть песни, которые они поют вместе, так и у нас внезапно появился шанс сочинять в этом направлении. Я поклонник “Keeper”, я всегда говорил людям, что я поклонник “Keeper Of The Seven Keys”, я просто ненавижу петь песни оттуда, потому что их так трудно петь. Это колоссальный стресс, а сейчас, когда в группе есть Михаэль, мне больше не нужно их петь - мне потрясающе повезло! (Общий смех). Я могу остаться за кулисами и слушать все эти отличные песни с оригинальным вокалистом без какого-либо стресса для себя – ну разве не идеально? Более того, поскольку я один из основных авторов группы, у меня теперь есть возможность даже самому сочинять для Михаэля – это вообще мечта какая-то! Я могу сочинять песни для его голоса и даже сам подключаться – например, спою куплет, а он споет эти великолепные парящие мелодичные рефрены своим классическим голосом, от которого у меня бегут мурашки. Лично я считаю, что это суперпотрясающее достижение, и я с большим нетерпением жду, когда мы наконец-то запишем этот альбом -  что теперь приходится откладывать на два месяца из-за бразильского тура! (Смеется).

Еще ты недавно говорил в интервью, что сочинение песен не прекращается у тебя никогда – ты просто садишься перед телевизором и играешь на гитаре. Интересно, что ты предпочитаешь смотреть, чтобы прийти в то расположение духа, в котором у тебя появляются песни?

(Смеется). Честно говоря, что-нибудь скучное и вызывающее чувство неловкости, у чего можно без проблем отключить звук! Если показывают что-то интересное, захватывающее, то я, честно говоря, смотрю фильм и забываю о гитаре. Мне просто важно иметь чувство, что передо мной происходит что-то, на что я могу не обращать внимания. Когда оно есть, у меня нет ощущения, что я работаю. Если просто играть на гитаре, то это будет работа, потому что на гитаре нужно концентрироваться, а когда работает телевизор, даже без звука, все становится гораздо проще. Я не слишком концентрируюсь на гитаре, я не воспринимаю происходящее слишком серьезно, «нет, я, на самом деле, не занят сочинением песен, я просто развлекаюсь» - и вдруг у меня появляются идеи. А если вы мне скажете, чтобы я сел и полностью сконцентрировался на сочинении, то богом клянусь, у меня не будет никаких идей. Это странно, я вообще странный парень, наверное. (Смеется).

Кстати, про бога. У тебя немало песен, в которых ты обращаешься к богу не так, как принято – например, “Mrs. God” или “If God Loves Rock’n’Roll”. С другой стороны, у тебя хватает и очень серьезных, трогательных песен на эту тему - “Why”, о которой мы уже говорили, или “Hey Lord”. Поэтому люди не совсем понимают, что ты на самом деле думаешь о вере и религии – ты не мог бы прояснить этот вопрос?

Я могу сказать совершенно честно, что не верю в церковь; церковь для меня – это враг номер один на всей планете. Церкви вызывают войны, церкви пытаются контролировать людей, пытаются говорить им, во что надо верить. Думаю, именно из-за этого у нас столько проблем – христианство против мусульманства, христианство против того, христианство против сего… Все это церкви. В конечном счете, люди верят в высшее существо, а что меня бесит, так это то, что церкви запрещают людям верить в высшее существо без веры в церковь. Я считаю, что это неправильно. В своих песнях я пытаюсь сказать о том, что мы имеем полное право верить в Миссис Бога, эта теория имеет такое же право на существование, как то, о чем я пою в “Hey Lord” или “Why”, где главный герой, по сути, злится на бога. Главное, чтобы люди понимали, что когда я упоминаю бога, то я обращаюсь к духовному миру, к высшему существу, а не к церкви и не к религии. Если вы напрямую разговариваете с высшим существом, у вас могут быть совсем другие ответы и вопросы, чем если вы пойдете в церковь и спросите кого-то из церкви – понимаете, о чем я? В конечном счете, ты свободен в методах самовыражения, потому что это диалог непосредственно между тобой и создателем, и ты можешь думать все, что угодно, обо всем, что угодно. В таком диалоге возможно все, самые немыслимые вещи, и если ты разозлился, ты можешь об этом сказать, потому что я сильно сомневаюсь, что бог когда-нибудь разозлится на тебя за то, что ты разозлился на него. Именно поэтому нам на этом свете дарована свобода воли, и для меня это самое важное – иметь свободу воли, а церковь как раз и ограничивает нашу свободу воли, потому что она пытается диктовать нам, что мы должны делать. Правда, все, что я сказал – это лишь часть ответа на вопрос. (Смеется).

Продолжим тему сочинения песен. Все знают, что такое русская рулетка, а что такое «русский рулет» (“Russian Roulé”)?

Рулет – это слоеный пирог из рулетки и рок-н-ролла. (Общий смех). Ну, рулет, парле ву франсе? На самом деле, это описание нашей жизни, потому что у рок-музыканта, если он хочет выходить на сцену и зарабатывать на хлеб музыкой, жизнь как русская рулетка. Вроде получается, а потом раз - и нет. (Общий смех). Такая вот извращенная игра слов.

Кстати, о деньгах – ты не планируешь снова записываться с The Bad Bankers?

Нет, The Bad Bankers – это определенный этап в моей жизни, когда меня капитальнейше выбешивало то капиталистическое дерьмо, которое ведет нас прямо в ад. Все эти люди, у которых в жизни есть столько всего, три дома, яхта, а они лишь становятся несчастнее, потому что хотят все большего и большего. Люди – очень странная порода: чем больше у них есть, тем больше они хотят. Мне кажется, люди были гораздо счастливее в те времена, когда им приходилось по-настоящему бороться за выживание, бороться за пропитание на каждый день. Если у них получалось добыть пищу на завтра и еще на послезавтра, то они были вне себя от счастья, потому что они понимали, что смогут прожить еще несколько дней. А сейчас все несчастны, даже те, у кого огромная вилла, машина, а холодильник набит едой на год вперед. По моим ощущениям, чем лучше у человека жизнь, тем больше он несчастен. Это извращение какое-то, но для человечества очень типичное.

То есть, твоя сольная карьера сейчас на паузе?

Я всегда задумываюсь о сольной карьере, когда я переслушиваю свои идеи, не использованные ни на каких альбомах, и понимаю: «Ох, у меня есть восемь, девять или даже десять песен, от которых я в полном восторге, но они не совместимы с Helloween». То есть, если я вижу, что это не альбом Helloween, но сами песни мне очень нравятся, тогда, возможно, наступает время сказать: «Пора делать новый сольный альбом». (Смеется).

Но не сейчас?

Нет, сейчас я полностью загружен делами Helloween. Возможно, если из 12-13 песен, которые я сочинил, на альбом попадут лишь три-четыре, и останется много неиспользованного материала, то в следующие год-два я постараюсь выпустить его и как-то донести до публики. Но, честно говоря, я ни на что не подписываюсь, я просто рад, что имею такую возможность, и никто в группе не станет на меня косо смотреть. Однако, как все мы знаем, это серьезный стресс, и я не уверен, что… Сейчас я довольно ленив (смеется), и я плохо представляю себе, чтобы после всего этого процесса сочинения материала для Helloween я снова пошел в студию раньше, чем через, скажем, три-пять лет.

Бэк-каталог Helloween несколько раз переиздавался, и пару лет назад Noise Records снова выпустили в продажу все ваши альбомы 80-х. Однако за рамками этих переизданий стабильно остается концертник “Live In The UK” (1989). Ясное деле, тебя еще не было в группе во время его записи, но, может быть, ты знаешь, чем он так провинился перед группой и лейблами?

Честно говоря, понятия не имею, я этот альбом очень люблю. Могу лишь высказать свое предположение. Мне кажется, концертные альбомы в целом продаются не слишком хорошо, и возможно, лейбл считает, что нет смысла за него браться. С новыми концертными альбомами, как вот из тура “Pumpkins United”, например, ситуация отличается, потому что есть много людей, которые помнят прошлогодние концерты и, возможно, захотят купить такой релиз, но, наверное, концертники, которым уже 25-30 лет, ни для кого интереса не представляют. Возможно, таков ответ, но тут я просто гадаю.

Еще пара вопросов на исторические темы. Михаэль Киске как-то сказал, что не был знаком с тобой до тура “Pumpkins United”. Это довольно странно, ведь, насколько нам известно, в 1994 году ты получил место вокалиста в Helloween как раз потому, что дружил с группой, и они тебя хорошо знали. Как же получилось, что вы с Михаэлем в то время ни разу не пересеклись?

На самом деле, я был знаком только с Маркусом и Вайки. История такая: Pink Cream 69, начиная с демо-пленок и заканчивая последним альбомом с моим участием, всегда записывались в Гамбурге, и уже при записи первого демо мы познакомились с Вайки. Так что он мой очень-очень давний друг, с ума сойти, это ж целых 32 года. Я постоянно тусовался с Вайки, он лев по гороскопу, как и я, и мы оба мерзкие типы. (Общий смех). Мы с Вайки всегда оказывались против всего остального мира. Мы всегда ворчали, как Статлер и Уолдорф из «Маппет-шоу». Помните там двух ворчливых стариканов? Вот это Вайки и я. Он стал одним из моих лучших друзей, и со временем через него я познакомился с Маркусом. Иногда я тусовался с Инго, мы вместе ходили в гамбургский клуб “Big Apple” и, на самом деле, отлично проводили время, потому что в то время никто даже не догадывался о его психическом расстройстве. Да, он много пил, но поначалу ни кокаина, ни каких-то других наркотиков там не было. Только потом он, пожалуй, слишком увлекся кокаином и другим дерьмом, что кончилось проблемами, о которых мы все знаем. Но ни с Михаэлем, ни с Каем Хансеном, ни с Роландом Граповым я тогда, к сожалению, не познакомился. Это кажется странным, но сейчас, когда я хорошо знаю Михаэля, я понимаю, что Михаэль никогда не любил тусовки. Он не ходил в “Backstage” – был такой маленький клуб в Гамбурге, он никогда не зависал в рок-кафе на Рипербане, а предпочитал вместо этого проводить время со своей дамой. Я не помню, как ее звали, но он был с ней очень счастлив, и я не готов его винить. Помню, я видел его лишь один раз – они устраивали общее собрание группы в ресторане, а я пришел в тот же ресторан, так что я сказал ему «Привет». Вот и все наше общение в те годы. (Смеется).

В 1999 году Helloween записали очень любопытный альбом каверов “Metal Jukebox”, но ни одна из его песен ни разу не исполнялась вами на концертах. Почему так?

На самом деле, мы никогда не позиционировали его как полноценный альбом Helloween, это был такой промежуточный шуточный релиз, который все были рады сделать. Там есть любимые песни Маркуса, любимые песни Вайки, которые мы «металлизировали», пара моих любимых песен, и все получили кайф от их записи, а это самое главное. Но вообще идея исходила от лейбла – они спросили нас, не хотели бы мы сделать что-то типа альбома каверов, чтобы запомнить паузу между порядковыми альбомами. В то время так делали все вокруг, и мы подумали, а почему нет.

Что ж, мы поговорили о прошлом и о настоящем, давай теперь поговорим о будущем. В туре “Pumpkins United” группа выступала перед огромными аудиториями, и крупнейшие фестивали с удовольствием отдавали вам самые лучшие слоты. Куда вы намерены двигаться дальше? У вас – в смысле, у группы или у менеджмента - если какие-то мысли о том, как можно вывести Helloween на еще более высокий уровень?

Не знаю. Вообще, так думать – это для меня какое-то богохульство. (Смеется). Мы и так добрались до высот, о которых никогда не мечтали. Мы надеялись, что сможем привлечь больше публики, но даже не смели надеяться, что тур окажется настолько успешным. Для нас все еще сбывается мечта – на нас приходит в четыре раза больше народу, чем приходило на Helloween когда-либо, даже в 80-х. Это просто «вау», и мы от этого по-прежнему кайфуем. Есть ли для нас место еще выше, я не знаю. Опять-таки, можно на это надеяться, но лучше быть осторожнее в своих надеждах. Мы по-прежнему ведем обычный, нормальный образ жизни, мы можем спокойно ходить по улицам, и никто нам не досаждает. Если вы спросите, хочу ли я такой же популярности, как, например, у Metallica, я определенно отвечу «нет». Сейчас наша жизнь как мечта – мы живем своей жизнью, и все здорово, на концертах аншлаг, и нет проблем с деньгами. Если так будет и дальше… Я бы сказал, что сейчас у нас все идеально. По улицам можно спокойно ходить, если вы понимаете, о чем я. (Смеется).

Официальный сайт Helloween: http://www.helloween.org

Выражаем благодарность Максиму Былкину (Soyuz Music) за организацию этого интервью

Интервью – Роман Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Перевод с английского – Роман Патрашов
Фото - Наталья "Snakeheart" Патрашова
12 сентября 2019 г.
© HeadBanger.ru