Rotting Christ
В нашей музыке есть душа

25.12.2018

Одной из причин, вселивших в меня страстное желание взять интервью у Сакиса Толиса, стало замечание моей знакомой: «Интервью с ними, кстати, довольно посредственные. Он не очень оригинален в своих ответах». И я тут же подумала — может, просто никто не задавал Сакису правильных вопросов? Как бы безумно это ни звучало, но тот, кого мы неизменно величаем «греческим богом», всегда рад поговорить по душам без лишних формальностей. Именно поэтому брать у него интервью может оказаться очень сложно: разговор с ним не режиссировать заранее, и даже самые продуманные вопросы не спасут, если вы не готовы так же искренне идти на контакт, как это делает он. А я грешным делом так привыкла думать о Сакисе как о глубоком, серьёзном человеке и истинном романтике, что никак не была готова к тому, что установление качественного дружеского контакта с поклонниками тоже является частью его философского виденья. Но фронтмен Rotting Christ именно таков: он взывает к древним духам, чтобы лучше говорить с нами, металхедами, и сеять ересь по всей земле. Как бы то ни было, я выучила свой урок и уже придумала предлог, чтобы поговорить с Сакисом ещё раз. В конце концов, в следующем году они снова едут в Россию.

Все ваши фанаты — в том числе и я — с нетерпением ждут выхода нового альбома — особенно после того, как стало известно название, трэклист и обложка. Насколько я знаю, “The Heretics” вдохновлен великими еретиками прошлого, такими как Вольтер и Эдгар Аллан По…

(с воодушевлением) ДА! Правда, в те времена их не считали еретиками. Их считали грешниками, но знаешь, иногда обществу, чтобы совершить новый шаг в развитии, нужны люди, подхлестывающие ход времени. Так что да, альбом определенно был вдохновлен некоторыми великими еретиками из истории наших времен.

Есть ли на альбоме отсылки к другим еретикам, или же ты посвятил альбом абстрактной идее ереси?

Я и себя в принципе называю еретиком. Недавно я написал книгу о себе… ой, то есть о группе, прости. И, взглянув на свое прошлое, я осознал, что в моей жизни было немало ереси, ведь я никогда не следовал проторенной тропой. И что-то из этого в каком-то смысле напоминает жизнь тех еретиков прошлого, которых мы с тобой упомянули. Я считаю, все металлисты, люди, связанные с подобной музыкой, или, по крайней мере, подавляющее большинство таких людей — они все еретики, но они этого не знают. Мы идём вперед, мы поступаем иначе, придаем обществу ускорение. И я понял — да, я вполне похожу на еретика. Так почему бы не написать об этом что-нибудь?

Кто, на твой взгляд, величайший еретик нашего времени? Есть ли вообще сейчас такой человек?

Хммм, сложно сказать…

Может, это ты?

(Смеется). Нет, нет, нет, уж точно не я. Но я думаю, что металл, блэк-метал сцена — величайшая ересь из всех возможных. Даже если мы сейчас и форсируем что-то, может быть, люди в будущем поймут и станут более открытыми новым идеям…

Однако сейчас их не считают еретиками. Скорее пророками…

Ммм…. можно и так сказать… не совсем пророками, но что-то типа того, ты права.

Тогда почему ты решил использовать именно такое название для альбома - “The Heretics”?

Потому что перед тем, как я начинаю писать альбом или определенную песню, я спрашиваю себя: «Есть ли у меня что-то, что я могу сказать людям? Буду ли я честен?» Тогда я берусь за гитару и начинаю сочинять. И конкретно в этот раз я понял, что я могу сказать нечто бóльшее. Прежде всего, я осознал, что я еретик, что в музыке, которую мы играем, довольно много ереси. Мы не та группа и я не тот человек, который пишет музыку только для того, чтобы просто что-то написать. Я не пишу музыку, как остальные группы —чтобы появился предлог отправиться в тур или продолжать продавать старые альбомы. Мы были довольно романтично настроены, когда мы создали группу в 80-х, мы видели нашу жизнь иначе, в другом свете — и я стараюсь сохранить это виденье даже сейчас. Я понял, что мы еретики, мы другие. Поэтому я схватил гитару и написал этот альбом.

Если не ошибаюсь, одна из задач, которую ты поставил перед Rotting Christ, состоит в том, чтобы использовать как можно больше разных языков. В одном из своих недавних интервью ты признался, что тебе импонируют испанский и немецкий. Не могу вспомнить, чтобы ты хоть раз пел по-испански или по-немецки, однако вот уже второй раз у вас выходит песня на русском языке. Как так получилось?

Ха! Потому что я люблю славян, металхэды из славянских стран всегда нас поддерживают, и я чувствую себя частью них. За последние несколько лет у меня было столько гастролей по славянским странам, что я подумал: почему бы не написать что-нибудь на русском, что-нибудь славянское? Поэтому я написал песню в языческом ключе. Эта песня взывает к силам природы, ко всем языческих религиям, с которыми столько лет борется христианство, чтобы установить над ними свою власть. А русский язык, как я думаю, сильнее проникнут языческими чувствами, и славянский дух в нём особенно силен — именно поэтому я написал песню на русском.

Весь текст песни на русском или… («дело обстоит как и с ‘Русалкой’», хотела добавить я, но Сакис рванулся в бой ещё до того, как я закончила вопрос)

Нет-нет, только припев. Я не смог бы написать всю песню на русском.

Да, это было бы испытание не из легких…

(с добродушным смешком) Да, пожалуй.

В продолжение темы языков. Ты как-то говорил, что разные языки обладают разной энергетикой. Я и сама нахожу теорию Сепира-Уорфа довольно справедливой (здесь, к моему вящему удовольствию, Сакис понимающе хмыкнул). Но как можно по-настоящему проникнуться разной энергетикой, как можно увидеть каждый язык во всей его уникальности и индивидуальности, если не владеешь им?

Мы чувствуем силу, каждый язык резонирует с нами. Мы вынуждены говорить по-английски, но мы не носители английского, мы не можем выразить себя так, как нам хочется. Но металл — это широкое явление. Везде, где бы я ни играл, люди на наших концертах думают одинаково, у них один и тот же «дресс-код» и так далее. Мы понимаем друг друга, но когда мы вынуждены говорить на языке, который не является для нас родным, мы что-то теряем. Я пытаюсь показать людям, что металл может создаваться любыми народами, в любых уголках Земли, на родном языке. Иногда просто чувствуешь силу языка, в каждом из них есть что-то особенное: как на этом языке говорят, как он звучит, как на нем матерятся — всё это очаровывает меня. Я путешествую по миру с тех пор, как себя помню, и именно поэтому выбрал такое направление.  

А ещё я никак не могу забыть твои слова о том, что ты неспособен творить, когда ты счастлив…

Нет-нет-нет, вообще не могу!

…и именно горе служит для тебя движущей силой. Что же делает тебя несчастным, грустным или печальным и, таким образом, помогает писать музыку?

Ну нет, я бы не сказал «несчастным». Скорее печальным. Сколько себя помню, печаль никогда меня не покидала. Даже если я иногда пытаюсь укрыться от неё, веселясь с друзьями, глубоко внутри я никогда не чувствую себя по-настоящему счастливым. Знаешь, почему? Потому что я понимаю, что жизнь вовсе не такая, какой я хочу её видеть: я не вижу единства в мире, я не вижу равенства. В мире невероятно много разногласий, и мне печально это видеть. С другой стороны, мне очень повезло, что у меня, так скажем, есть талант, есть сила писать музыку, выражать себя посредством музыки и таким образом выживать. Мне часто хочется укрыться от этого мира. Некоторые люди отгораживаются от мира с помощью наркотиков, некоторые отгораживаются от мира с помощью алкоголя, некоторые — с помощью других вещей, которые принято называть дурными привычками. Я укрываюсь от мира с помощью музыки. И я очень счастлив, я очень рад этому, потому что это позволяет мне выжить.
 
Знаешь, мне даже кажется, что музыка — единственный истинно религиозный опыт, доступный сейчас людям…

Да, на мой взгляд, это именно так. Конечно, мне, как и другим, нужно заниматься бытовыми делами, но в то же время, мне кажется, что мы утратили нашу душу, наши чувства, между нами появилось лишком много различий. Я уже не молод, мне 47 лет, а это означает, что я застал последнее поколение людей, выросших в аналоговом мире. Из тех времен я помню только лучшее, поэтому я говорю себе: «Хорошо, давайте же передадим какие-то элементы той эпохи будущему, настоящему». Несмотря на то, что мы теперь тоже следим за соцсетями и играем по их правилам, мы пытаемся передать новому поколению часть нашего прошлого, духовную его часть. Именно поэтому мне хочется верить, что в нашей музыке — уж не знаю, хорошая она или нет, нравится вам или не очень — что в нашей музыке есть душа. Это очень важно, и, мне кажется, мне удалось этого достичь.

К слову, о прошлом. Мне любопытно, насколько классическая греческая культура, т.е. культура Древней Греции жива для современных греков. Вот если подойти к случайному человеку на улице и спросить, например, о Еврипиде, это ему о чем-нибудь скажет?

Ой, да плевать они хотели. Сейчас все люди в Греции — да и не только в Греции, по всему миру — заботятся только о деньгах, об известности, о том, как бы потеплей устроиться, прикладывая для этого минимум усилий. Подобные ценности плохо вписываются в мою картину мира. Конечно, есть люди, для которых античная греческая цивилизация — не пустое слово, но это не отменяет того, что глобализация разрушила мир. У людей теперь одна религия — деньги. Именно за счет этого они пытаются сблизить людей. Я не знаю, хорошо это или плохо для истории человечества — будущее покажет. Но иногда мне трудно увидеть разницу между людьми разных стран.  

Стало быть, тебе наше будущее видится в мрачных тонах?

Нет, я стараюсь сохранять оптимизм. Я думаю, что есть на свете люди — может, мы их не видим, может, они держатся в стороне от соцсетей — которые живут другой жизнью, у которых иной взгляд на мир. И мне хочется верить, что эти люди смогут хотя бы немного изменить мир…

Может, какие-нибудь молодые группы способны на это? Ты вроде тепло относишься к современной метал-сцене.

Не могу назвать кого-то конкретного, потому что сейчас у нас масса групп, благодаря которым дух еще жив. Если я упомяну какие-то группы, то наверняка забуду много других. Думаю, сейчас поднимается новая сильная волна андерграунда, которая может принести изменения в этот мир. Не революцию, конечно, я не могу назвать это революцией, потому что я не верю, что жизнь может измениться или что мир может измениться благодаря металлу. Но, по крайней мере, мы существуем, мы — еретики, мы люди, которые избрали иной путь, и это очень важно для меня лично, потому что даёт силы не сдаваться. Я не хочу создавать музыку, чтобы просто быть очередным винтиком в системе, — я никогда этого не хотел. Мне хочется верить, что, даже если мы являемся частью системы, систему можно изменить изнутри. Именно такой путь я избрал для нас как для группы.  

Но это не единственный источник твоего вдохновения. Как я слышала кучу раз в твоих интервью, ты ещё и много читаешь.

Перед тем, как написать альбом? Потому что я имел в виду именно это. Теперь у меня нет времени, чтобы много читать, потому что слишком много дел, слишком много гастролей и всего такого. Но когда я начинаю писать что-то, конечно, я читаю, я погружаюсь в себя, и, когда я понимаю, что мне есть, что сказать людям, я берусь за альбом.

Какая книга оказала на тебя самое сильное влияние?

Хммм, сложно сказать. Это все равно что выбирать какую-то одну группу. Можно назвать, допустим, «Одиссею» Гомера. Сейчас это сочинение не считают таким же значимым, как то было прежде, но это самая первая книга, которую мы изучаем в школе, и это значит… ну, знаешь, первое навсегда остается глубоко внутри тебя. Поэтому на меня довольно сильно повлияла древнегреческая «Одиссея».  

Какую книгу должен прочесть каждый фанат Rotting Christ и почему? Помимо недавно вышедшей “Non Serviam”, разумеется.

Хммм, даже не знаю. Я не из тех людей, кто склонен раздавать рекомендации. Думаю, в данный момент было бы логично обратиться к работам всех тех еретиков, о которых я говорю на новом альбоме. Можно назвать Ницше, можно назвать Томаса Пейна, можно назвать Достоевского — я могу продолжать до бесконечности. Я бы также упомянул Никоса Казандзакиса, греческого еретика. Просто я думаю, что если люди тщательно изучат сочинения, написанные… да, пророками — давай назовем их пророками, может, ты и права, называв их пророками — то можно многое узнать, в том числе и о себе. Можно увидеть и постичь написанную правду, ту правду, которая существует в мире.

Чтение книг, медитации — после всего этого ты начинаешь слышать песни прямо у себя в голове, верно?

Да, именно! Именно так это и происходит! А ведь я даже нот не знаю!

Ты можешь слышать музыку у себя в голове, а как насчет того, чтобы слышать других? Иными словами, мне всегда хотелось узнать, какой вклад Вагелис (Карзис, бас) и Джордж (Эммануэль, гитара) вносят в творческий процесс.

Я придумываю концепцию, делаю какие-то записи дома, а затем делюсь этим с остальными, чтобы они довели всё до ума. Мне тоже иногда нужна помощь, ведь без помощи со стороны ты ничто. Поэтому я придумываю основную концепцию, записываю черновой вариант всей песни и затем даю послушать остальным - Тэмису, Вагелису и Джорджу.

Меня особенно удивляет в этой ситуации то, что и у Вагелиса, и у Джорджа есть свои сайд-проекты, причем обе эти группы недавно выпустили по новому альбому. Получается, им одновременно приходилось работать «на два фронта». Это как-то отразилось на Rotting Christ?

Нет, потому что у них есть время этим заниматься. Я пишу всю музыку и тексты всех песен и оставляю им полную свободу делать то, что им хочется, так что на Rotting Christ это никак не влияет. С самого рождения группы всю музыку писал и пишу только я. Ребята помогают мне с техническими аспектами. Например, альбомы записываются в студии Джорджа, потому что чувство локтя очень важно в процессе записи. Я так-то понимаю, что они могут мне помочь, но это не влияние в плане творчества, это нечто другое. Их сайд-проекты — это их дело, я не особо хочу, чтобы меня в это впутывали.

Кстати, а у тебя ведь тоже есть сайд-проект…

О, да-да, Thou Art Lord.

И последний альбом вышел аж 5 лет назад…

Да-а, у меня больше нет времени этим заниматься, вот в чем проблема

То есть новых песен нам ожидать не стоит?

(с грустью и досадой) Не будет новых песен, нет у меня на это времени, Лена, в этом вся беда. Мы живем в очень напряженное время, и мне это не нравится. Иногда я очень жалею, что… вот почему я так много работаю, а? Почему я столько делаю? Столько тщетного в этой жизни. Зачем вот я занимаюсь тем, этим, пятым, десятым? Я трачу драгоценное время, которое мог бы провести с друзьями, с близкими или за творчеством. И иногда я спрашиваю себя — а есть ли в этом вообще смысл?

Думаю, одна из причин в том, что музыкой практически невозможно заработать на жизнь…

Именно, именно! Это очень сложно, именно поэтому у нас столько гастролей. Если мы зарабатываем деньги, мы, разумеется, в первую очередь инвестируем в группу, потом каждому надо расплатиться по счетам — и на этом всё. Да, я очень рад, что могу прокормиться своим творчеством, но это очень тяжело, потому что приходится приносить много жертв, и цена порой слишком велика.

А какие самые страшные жертвы тебе пришлось принести?

Я не вижусь с детьми, а ведь это самое главное.

В “Non Serviam” ты пишешь о многих испытаниях, через которые вам пришлось пройти, в частности, о проблемах на самой заре вашей карьеры. Как я поняла, времена тогда были суровые. И вот мне интересно: сейчас греческим музыкантам сложно получить признание, быть принятыми публикой и, собственно, заработать на жизнь?

Конечно, сложно. Не только в Греции — во всем мире. Ну, на самом деле в Греции это не то чтобы слишком тяжело, потому что из-за финансового кризиса цены рухнули, и по сравнению с той же Скандинавией нам проще прожить на наш заработок. С другой стороны, это очень тяжело, потому что приходится многим жертвовать и…. честно говоря, я знаю очень мало людей, которые были бы готовы на это пойти. Люди предпочитают легкую жизнь. Сколько себя помню, я никогда не хотел идти этим путем. Я предпочел писать риффы и играть на гитаре возможности иметь нормальную работу и прочее. Это остается моим выбором даже сейчас. Я бы мог остаться дома, проводить время с детьми, встречаться с родными, но я этого не делаю, потому что у меня сердце воина. И когда я называю себя воином — я не знаю, за что я сражаюсь, но я должен верить, что то, что я делаю, — это выражение свободы, и своим примером я, возможно, помогу другим. Ведь свобода — это не что-то, что тебе дано априори, за свою свободу нужно сражаться. В первую очередь, ты должен сражаться со своими демонами, с самим собой. Знаешь, как это тяжело? Неимоверно. Очень тяжело быть самим собой.   

Давай, может, разрядим немного атмосферу. Я всё не могу перестать думать о твоей автобиографии. В частности, потому что туда вошли интервью с твоим братом Тэмисом (барабаны), а он никогда не дает интервью! Почему он так?!

(Смеется). Да не хочет он, вот и всё. Он из тех, кто на дух не переносит интервью, фотосессии и всякое такое. Объяснение тут всего лишь одно — такой вот он человек. Так что всю тяжелую работу от лица группы я беру на себя.

Ещё в “Non Serviam” есть интервью с группами, с которым Rotting Christ так или иначе сотрудничали на протяжении своей карьеры. Оказалось ли что-нибудь из их слов удивительным или неожиданным для тебя?

Нет. Знаешь, когда ты столько лет работаешь с людьми и компаниями, понятное дело, что-то неожиданное нет-нет да происходит. Но, мне кажется, ничего из этого не попало в печать.

А как насчет Watain? Они в книге тоже есть, и ваш недавний европейский тур был далеко не первым совместным туром. Вы действительно настолько близки?

Да. Watain — самая трушная блэк-метал группа наших дней. И это тебе говорит человек, который очень серьезно относится к данном понятию. Нам очень нравится работать с этими ребятами, даже если тур оказывается сущим адом. Когда каждую ночь пылает огонь, ты это чувствуешь — прямо как в старые добрые времена. Ещё я хочу сказать, что когда мы гастролируем вместе с Watain, мы чувствуем, что прежний дух блэк-метала жив. Для нас это очень важно.

Что меня всегда поражает, так это то, что каждое выступление Rotting Christ самобытно и по-настоящему уникально, как будто вы каждый раз подстраиваетесь под конкретную аудиторию и конкретную площадку. Присутствие Watain как-то повлияло на ваши выступления?

Я не могу сказать, что они на нас «повлияли», но они определенно помогают нам сохранять этот дух, они помогают нам сохранять верность нашим корням. Знаешь, когда получаешь признание в прессе, в масс-медиа, со стороны фанатов, пропадает связь с реальностью. А Watain помогают нам этого избежать.

Любопытно, что ты упомянул связь с реальностью. Разве все эти штуки на сцене типа корпспейнта, огня, крови — разве это не своего рода эскапизм?

О нет, я совсем не такой человек, мы другие. Мы никогда не используем корпспейнт, мы даем нашей музыке говорить самой за себя. С другой стороны, мне нравятся группы, которые используют корпспейнт — но это их дело. Мы другие люди, у нас другие взгляды, мы выросли в совершенно другой среде при совершенно иных обстоятельствах.  Не забывай, что мы росли в 80-е. Тогда всё было совсем по-другому. Поэтому, даже если какая-то группа выходит на сцену с огнем и в корпспейнте, самым главным для нас всегда остается музыка. И я думаю, что Watain пишут великолепную музыку. Мне хотелось бы верить, что наша музыка говорит за нас, и это честнее, это более честный подход и по отношению к нашим фанатам, и по отношению к нам самим.

Ты поэтому перестал использовать псевдоним “Necromayhem”, которым ты пользовался в Thou Art Lord и на ранних альбомах Rotting Christ?

Именно. Я запросто могу носить корпспейнт и притворяться злым, но иногда я вовсе не такой злой, как могло бы показаться. А когда ты делаешь что-то, что не является по-настоящему твоим, это чувствуется. Нехорошо быть нечестным с поклонниками. Если моя музыка взывает к твоей душе, я ценю это превыше всего, потому что я верю, что музыка придумана ради музыки, а не ради имиджа.

Не могу не задать ещё один вопрос. Ваш новый альбом воспевает бунт и ересь, и в то же время вы соглашаетесь на цензуру, когда гастролируете по некоторым странам. Как, например, в прошлом году в России, когда вам пришлось выступать под названием Rotting C.

(Усмехается). Мы были вынуждены на это пойти. В противном случае концерты бы не состоялись. В Грузии мы вообще отсидели сутки в тюрьме. (Сакис произнес эти слова в такой будничной манере, словно в этом нет ничего необычного, «дело-то житейское» - прим. авт.) Иногда такое случается: едешь в другую страну, и власти вынуждают это делать. Например, в России мы не могли выступать под нашим настоящим именем, но мы ведь должны были выступить! Мы любим наших российских поклонников, они поддерживают нас с самого первого дня, и я просто обязан был приехать. И когда я играю на сцене, я знаю, что мы — Rotting Christ и мы сражаемся за свободу слова. Уже сейчас мы работаем над тем, чтобы приехать в Россию снова в сентябре следующего года.

Официальный сайт Rotting Christ: https://www.rotting-christ.com/en

Выражаем благодарность Джессике Оттен (Season Of Mist Records) за организацию этого интервью

Интервью и перевод с английского – Лена Пашко
Фото – Наталья “Snakeheart” Патрашова, Маргарита Стефанкова
4 декабря 2018 г.
© HeadBanger.ru