The Fading
Никакие деньги не помогут: ты либо зажигаешь, либо нет

24.09.2015

За последние год-полтора израильская группа The Fading на моей памяти стала первой группой разогрева, которую публика в Питере (да и в Москве) принимала почти так же тепло, как хэдлайнеров. На секундочку: разогревали ребята Five Finger Death Punch на их июльских российских концертах, а выступали в А2, на сцене крупнейшей клубной площадки Северной столицы. Очень приятное впечатление от The Fading укрепилось и чуть позже, когда вокалист и лидер группы Илья Бадров оказался открытым и крайне дружелюбным в общении человеком. Пожалуй, в этот момент и родилась идея сделать интервью с MDM-коллективом из страны, о которой подавляющее большинство судит по Orphaned Land. Ни в коем случае не хочу умалять достоинства названного коллектива, но всегда интересно, как складывается жизнь и творчество музыкантов из этого достаточно экзотичного по российским меркам края. Тем более музыкантов, которые первыми принесли Израилю победу на Wacken Metal Battle и делили сцену с такими титанами как Arch Enemy и In Flames.

 Формально для нашего разговора, кроме моего желания, конечно, нужен информационный повод. К сожалению, Интернет не дает исчерпывающей информации о вашей группе. Поэтому, может быть, ты расскажешь свежие новости? Намечается ли знаковое событие? Готовится ли альбом?

Должен тебя разочаровать – никакого события не намечается. А новый альбом готов. Примерно уже два года как. И мы так давно планируем его выпустить, но просто не выходит из-за различных бюрократических проблем. Мы не хотим просто «выкинуть» его в Интернет, а хотим выпустить через лейбл. Но пока мы все ждем и ждем…

К этому интересному факту мы вернемся чуть позже. А пока вопрос личного характера: как маленький витебский мальчик стал лидером достаточно успешной по нынешним меркам группы? Я понимаю, что история может получиться долгой…

Ха, даже не знаю, с чего начать… Как же это все вышло? Трудный вопрос!

Хорошо, давай начнем с того, когда в принципе твое внимание привлекла подобная музыка.

О, это было так давно. Лет в 12 я начал слушать тяжелый рок, а такую музыку, как мы сейчас играем с группой, я начал слушать с 15–16 лет. Примерно к двадцати годам я понял, что если буду делать музыку, то именно такую. А началось все спонтанно: у меня появилось какое-то вдохновение… Даже не помню из-за чего - наверное, расстался с подругой или что-то в этом роде. И я решил, что у меня в голове есть много идей, которые надо воплотить в жизнь. И вот мы сидели дома с моим соседом, брынькали на гитаре, я что-то орал в некое подобие микрофона… Странное было начало. И буквально за два года мы перешли в репетиционную студию, стали искать более серьезных музыкантов, за три года записали альбом. И тогда уже обратной дороги не было. Когда пробуешь это на вкус, хочется еще альбом, хочется выступать. В общем, началось все наивно и просто, без каких-то больших перспектив. А потом в 2008 году, когда мы выиграли “Wacken Metal Battle”, конкурс молодых «неподписанных» групп, я понял, что происходит что-то действительно серьезное. После этого все будто взорвалось! И нам стало мало маленьких концертов и мини-альбомов, хотелось туров, хотелось полноценный альбом, хотелось выйти за границы Израиля.

Знаешь, скажу честно, думаю, если бы я остался в Витебске, все так бы не сложилось. Я до сих пор знаю только две серьезные белорусские группы – это Gods Tower и Vicious Crusade. Но и они по большому счету не вышли за границы Беларуси.

То есть я в принципе не ошиблась, назвав тебя лидером группы? Все собрались под твоим началом.

Да, я создал этот коллектив. Это было очень давно, в 2000 году. Именно тогда мы начали брынькать на гитаре и покрикивать в микрофон.

Ты сказал, что серьезным все стало только после конкурса. Но прошло 8 лет! Почему этот период осознания так затянулся? Почему раньше не захотелось расширить свои амбиции?

Даже не знаю, что сказать. Наверное, пока ты не получишь действительно серьезный отзыв от серьезных людей, ты до конца не поймешь, насколько ты хорош. И вот ты сыграл на крупном фестивале, увидел много сотен людей, 20 судей сказали, что ты лучше всех, – тогда ты начинаешь понимать… Иначе не знаю, как это могло произойти.

Это действительно мощный стимул. Из этого следует вопрос: а как обстоит ситуация с посещаемостью концертов у вас в Израиле? Насколько вам было тяжело доносить свое творчество в локальном масштабе?

У нас в Израиле в один день все супер, а на другой – все плохо. Когда мы начинали, были хорошие времена. Было мало концертов, приезжало мало иностранных групп. И тогда на наш первый концерт - а нас еще никто не знал и мы не были хэдлайнерами - пришло больше сотни людей, и это было относительно неплохо. Публика была голодной, и концерты собирали немало народу. С 2010–2011 годов мы выступали довольно много и сделали порядка 70-80 концертов в Израиле. Мы играли везде, где можно, на севере и на юге. У нас сформировалась своя аудитория, мы организовали мощную презентацию альбома. А потом так вышло – уж не знаю, совпадение ли это, – как только наше творчество немного затихло, вся сцена снизила активность. Я не говорю, что это из-за нас, но последние 3–4 года с концертами у нас очень слабо. Хотя устраивается много концертов зарубежных групп. Думаю, их слишком много, и люди просто «зажрались».

Сейчас для начинающей группы собрать от 100 до 400 человек очень сложно, вам повезло. Многие бы вам позавидовали.

В Израиле у нас был очень серьезный статус. Особенно после победы на Wacken Metal Battle. Мы тогда наделали много шума. Даже люди, не связанные с металлом, были в курсе, настолько это было серьезным событием. Группа из Израиля победила в Германии… Это было даже в какой-то степени символично. Потом еще был серьезный тур по Европе. После этого мы ушли немного «в подполье», ведь мы пережили еще смену состава. Это тоже повлияло на творчество группы, на ее выступления и в целом ударило по нам.

Кстати, как вы попали на Metal Battle? Вы сели и решили, что нужно попробовать?

Да. Тогда этот конкурс проводился первый год в Израиле. Мы уже были более или менее сформировавшейся группой. И когда мы услышали о конкурсе, мы решили, что за это надо как следует взяться. Мы очень серьезно к этому готовились, просто убивались на зверских репетициях. Вообще не помню, когда я в последний раз так ради чего-то работал. Ведь эту возможность нельзя было упустить. Или сейчас, или никогда.

Вы вложили в это много труда и были вознаграждены. Сейчас многие отзываются об этом конкуре как об очень коммерческом мероприятии, мол, победа зависит от того, сколько денег вкладывается. Вы сталкивались с такими фактами?

На самом деле это чушь. Я лично знаю судей этого фестиваля, и к деньгам это никакого отношения не имеет. Просто группа должна быть лучше всех вживую. У нее могут быть не лучшие записи, музыка может быть не очень популярной, но если вживую группа зажигает и реально понимает публику, то это победа. И никакие деньги тут не помогут: ты либо зажигаешь, либо нет. Если посмотреть на всех победителей прошлых лет, у них больше харизмы по сравнению с соперниками, у них лучшее шоу. Коммерческое мероприятие… Да это бред! Там даже призы не настолько большие, чтобы как-то связывать это с коммерческими конкурсами. Может быть, немного странно, что в музыке типа металла есть какие-то конкурсы, это навевает некоторые ассоциации с “American Idol”, но все это домыслы. Кто лучше выступает, тот и побеждает.

Тогда вопрос: а что было у вас такого, что не смогло оставить судей равнодушными? Чем вы зажигали?

Мы действительно работали над шоу в студии. Часами отрабатывали совместный хэдбенгинг, синхронные движения, представляли, будто уже выступаем перед толпой. Оттачивали само выступление, а не только игру. Нужно было качественно и сыграть, и показать себя. Даже подобрали одинаковую одежду.

Ты до сих пор считаешь, что это действительно важно – визуальная составляющая живого выступления?

Я считаю, что концерт – это 70 % того, что ты видишь, и 30 % того, что ты слышишь. У музыканта может быть не самый удачный день, он может сыграть не так хорошо, как обычно, или что-то не успеть, но если он зажег и отдал не 100, а 150 процентов от себя, то концерт пройдет на ура. Если ты выступил хорошо, все будет окей.

Вернемся к вашей победе – она принесла вам контракт и запись альбома (“In Sin We’ll Find Salvation”, 2009). Этот контракт ставил перед вами какие-то рамки, например, с какими людьми работать, в какой студии писаться? Или вы до сих пор работаете со «своими» проверенными людьми?

Мы сами выбрали студию (шведская Studio Underground – прим. ред.) и послали информацию о ней лейблу (Wacken Records – прим. ред.), мол, мы хотим записываться именно там. Они сказали «Нет проблем» и дали нам определенную сумму денег. Конечно, мы хотели нечто лучшее, поэтому доплатили из своих карманов и записались в Швеции. Записались в довольно известной студии, микс делали в очень известной студии (The Abyss – прим. ред.). Мы пошли до конца. Лейбл нас, конечно, поддержал – без этой поддержки мы бы такой альбом не записали. Лейбл также помог с туром. И помогал, пока фирма не развалилась… И пока мы вольны выбирать тех, с кем мы работаем над материалом.

Пока?

Ну а вдруг мы подпишем контракт с Sony, а они нам скажут: «Нет, ребята, идите-ка к Jay-Z…»

А если сложится такая ситуация, вы пойдете?

Ну, если нам не скажут начать играть рэп или рэп-метал, то, наверное, пойдем.

Неважно, какой стиль музыки слушает человек, если он профессионал…

Абсолютно согласен.

Так а что случилось с лейблом?

Wacken Records как раз подписывали группы, которые выиграли баттл. И для среднего лейбла они оказывали неплохую поддержку. Я даже точно не знаю, что произошло – лейбл просто перестал существовать. Наверное, потеряли интерес. Наш контракт перешел к UDR, на котором подписаны гиганты типа Motörhead или Skid Row. И мы совсем не вписываемся как группа другого калибра, другого стиля. И вышло так, что мы оказались, мягко говоря, в жо… А можно так говорить, да?

Да.

Ну в общем, вот так. Потом мы от них успешно откололись. И до сих пор «бомжуем».

То есть вы на данный момент – группа без лейбла. Раз так, рассматривали ли вы вариант выпуска материала без лейбла? Сейчас это достаточно успешно практикуется.

Мы думаем над этим. Но пока трудно что-то добавить, я жду информацию по поводу того, что вообще происходит с нашим контрактом. Но такие мысли есть. И на сегодняшний день это не кажется таким диким, как было лет десять назад. Лейблы на самом деле потеряли свою силу, потеряли те бонусы, которые можно получить от подписания контракта с ними. Но, тем не менее, до сих пор сложно сделать без лейбла хороший промоушн. И мы не торопимся выпускать альбом сами. Но такой вариант развития событий не исключаем.

Ты уже касался этой темы – смены состава группы. Многие члены коллектива ушли уже после подписания контракта. Кто-то из них продолжает музыкальную деятельность?

Двое – басист и гитарист – основали группу под названием Hammercult, довольно известную трэш-группу. Хотя один из них уже больше занимается саундом, а не музыкой. А барабанщик того состава не играет в какой-то группе, он сессионщик. Я могу сказать, что никто из них на данный момент не играет в серьезной группе.

Насколько серьезные требования ты предъявляешь к новому человеку в группе?

В первую очередь, у него должны быть длинные волосы…

Поддерживаю!

Я шучу. Это не настолько важно. Я никого не заставляю отращивать волосы. Но когда человек приходит в группу, он сам понимает, что у нас есть какие-то общие черты в имидже. И если есть возможность, он отращивает.
Намного важнее, чтобы человек понимал, что он приходит в группу, которая тяжело работает над шоу, над концертами, над записью. Мы все делаем очень серьезно. Мы идем до конца. Мы стараемся каждый концерт сделать лучшим. Мы стараемся каждую запись сделать лучшей. Новому человеку мы объясняем, что если он готов тяжело работать ради успеха, то добро пожаловать. Если нет, и человек не готов трудиться – нам не по пути. Потому что мы готовы выложиться на сто процентов ради своих целей.

Сейчас группа состоит из единомышленников?

У нас всех одна цель – стать чем-то большим.

Отличная цель. Кстати, в одном из недавних интервью ты сказал, что в вашей стране демократично относятся к экстремальным направлениям музыки. Неужели вы не сталкивались с проблемами на этой почве?

Да на самом деле никаких проблем. Экстремальные группы – это вообще большая часть нашей сцены. Ну а людям, которые не связаны с металлом, просто нет дела. Они нас не понимают, но это им не мешает.

Интересное замечание. Я первый раз слышу, что в Израиле сильно развита школа тяжелой музыки. Было бы интересно узнать, почему вы тяготеете к экстремальным стилям…

Наверное, все держится на энтузиазме. У нас очень горячая кровь. У нас всегда очень жарко, и люди нервные. Хочется играть музыку как можно тяжелее. А если серьезно, в Израиле довольно много людей, который могут вытянуть элементарно вокал – рычать проще. Так сложилось.

А теперь вопрос, который бесит всех музыкантов. О стиле. Выбранный вами стиль в 2000-х набирал популярность, но почему вы все же не пошли в сторону экспериментов, например, национального колорита? Это сейчас модно.

Это нам просто неинтересно. А мы хотим играть музыку, которую любим. И мы явно не будем делать это так, как нам кто-то сказал или как это популярно. Да, с каждым альбомом мы становимся все более открытыми для новых моментов – добавляем чистый вокал или мелодичность. Но все это происходит только в рамках нашего стиля. Если кто-то хочет играть иначе, он может пойти и создать свою группу. Но группа The Fading была создана, чтобы делать мелодичный дэт-метал. Я не могу сказать, что мы не испытываем влияния других стилей, но оно незначительно и не меняет наш взгляд на музыку.

Сходу сможешь назвать элементы, с которыми вы могли бы поэкспериментировать?

Я говорю на трех языках: на русском, английском и иврите. Была идея сделать песни на трех языках. Но пока что-то не сложилось в моей голове. Может быть, еще получится. Это могло бы быть интересно. Новые инструменты? Нет. Кроме наших инструментов и клавиш, нам ничего больше не нужно.

Какие группы лично для тебя являются эталоном стиля?

Сегодня или вообще?

Оба варианта. Кто повлиял на выбор? Да и интересно узнать мнение о нынешнем состоянии сцены, ведь стиль меняется.

Не секрет, что любимые группы – это In Flames и Dark Tranquillity. Это группы, благодаря которым я и начал играть такую музыку. В те времена у них просто не было равных. Кто-то равняется на Metallica, а для меня In Flames тех годов – это настоящий металл. Именно на них я по-настоящему вырос. А вот сегодня я, к сожалению, не могу назвать тех же In Flames группой, которая на меня как-то влияет. Как и Dark Tranquillity, я их «потерял» в эти десять лет. Да и вообще не думаю, что какая-либо новая группа меня вдохновляет. Я уважаю старую школу. Тех же Arch Enemy, группы, которые никто никогда не слышал – шведские группы типа Sacrilege или немецкие типа Night In Gales…

Я, конечно, не была удивлена, услышав In Flames. Но ваша музыка у меня почему-то вызывает некоторые ассоциации с At The Gates. Они на вас не повлияли?

С At The Gates я познакомился довольно поздно, и они вряд ли оказали влияние на мой вкус. Скорее, на меня повлияла группа The Haunted, которую создали выходцы из At The Gates после их распада. Особенно второй альбом (“The Haunted Made Me Do It”, 2000). Пожалуй, The Fading – это и есть смесь In Flames, The Haunted и Dark Tranquillity. Человек, который не сильно вслушивается, точно скажет, что мы – копия этих групп. Однозначно. Это иногда даже смешно.

Музыкальные вкусы других участников группы как-то отличаются?

Кардинально. У нас каждый человек в группе имеет свои предпочтения. Наш барабанщик больше по металкору – Killswitch Engage, As I Lay Dying… Гитарист Саша больше по классическому року типа Dio, Black Sabbath, еще ему нравится Pantera. Гитарист Паша по металкору и шведскому дэту. У меня и басиста вкусы совпадают – это MDM старой школы. Он еще и более современную музыку любит.

Какую песню ты можешь назвать главным хитом группы? Или две, или три… С какой песни ты бы порекомендовал начать слушать The Fading?

Это тяжело. Но я бы посоветовал песню, которая отражает The Fading сегодня, – “Till Life Do Us Part”. Мы еще сделали для нее крутой мультипликационный клип. Это скорость, мелодичность, агрессия и энергичность. А когда выйдет новый альбом, я смогу посоветовать и другие песни. Будем ждать!

Мы уже выяснили, что новый альбом находится на стадии «почти готов»…

Да он уже записан и сведен два года. Лежит и ждет. Конечно, были ребята, которые говорили: «Вау, мы хотим его выпустить!», но, знаешь, мы тщательно подходим к этому вопросу и не хотим «попасть» еще раз…

С какими известными людьми вы сотрудничали?

У нас в новом материале есть бонус-трек, в записи которого участвовала Аннеке ван Гирсберген. И это очень клево! А вообще микс предыдущего альбома нам делал основатель группы Scar Symmetry, еще он сыграл соло на одной из песен.

Кто из музыкантов, с которыми вы пересекались, импонирует вам больше всего как человек?

Ребята из Arch Enemy, с которыми мы играли в Москве и Питере, оказались очень приятными людьми, готовыми помочь даже в решении технических проблем. Нам понравилось играть с In Flames, мы выступали с ними в Киеве. Особенно радостно было получить от них приятные отзывы в нашу сторону. Хоть нам не довелось лично пообщаться с Аннеке, так как запись происходила дистанционно, она тоже оказалась открытым и профессиональным человеком.

Я могу тебя поздравить, ведь сбылась мечта – выступить на одной сцене с кумирами…

На самом деле да. После концерта с In Flames я сказал, что даже могу прикрыть лавочку, потому что жизнь прожита не зря.

А с кем хочется выступить еще для полного набора?

Мы ведь еще не выступали с Dark Tranquillity. Это странно… Даже с Children of Bodom и Ensiferum выступали. Вот с Dark Tranquillity я бы с удовольствием выступил. Даже спел, если бы разрешили. Но ведь можно помечтать… Ты знаешь, с Metallica я бы сыграл. С Iron Maiden. С Offspring, они очень клевые, хоть и не металл.

Планов выше крыши… Есть к чему стремиться.

Всегда!

Каков общий пафос творчества группы? Может, ваши тексты и ваша музыка имеют какой-то посыл обществу?

В данном случае тексты и музыка вроде вместе, а вроде не вместе. Человек может послушать песню, его зацепит музыка, но он не поймет ни слова. И наоборот. И в данном случае музыка либо нравится, либо не нравится. А насчет текстов… Обычно я вкладываю в них свои мысли, переживания, личный опыт. Мне важно, чтобы то, о чем я пою, касалось меня лично. Поэтому все понятно.

Не возникала мысль сделать концептуальный альбом? На одну тему, по мотивам книги или фильма.

Честно говоря, нет, потому что я не хотел бы ограничивать себя одной идеей. Каждая наша песня говорит за себя. Как я чувствую музыку, так идет и лирика. Конечно, я не буду на одном альбоме петь о хорошей погоде и радуге, а затем о каннибализме, но в целом альбом вполне может вмещать в себя совершенно разные темы. И тут лучше говорить об общей атмосфере, а не об одной идее.

Атмосфера все же достигается в основном за счет музыки.

Сто процентов.

А что ты предпочитаешь слушать в минуты отдыха?

Я до сих пор по большей части слушаю именно металл. Причем музыку 90-х. Кстати, сюда входит как металл, так и, например, дэнс и даже поп. Да даже от современной музыки я могу получить удовольствие. Например, от какой-нибудь песни Леди Гага. Я не буду бороться с композицией только потому, что она не подходит мне по образу металиста. Я не ограничиваю себя в стиле, я открыт для всякой музыки.

Кстати, можешь ли ты назвать какое-либо из направлений металла, которое кажется тебе наиболее перспективным?

На самом деле, все очень плохо. Молодая группа в каком-то стиле сейчас не сможет достичь пика популярности, а уж тем более изобрести что-то новое. Мне бы очень не хотелось, чтобы всякие попытки типа Babymetal стали музыкой будущего. Но при этом я не вижу ни MDM, ни хэви, ни трэш лидирующими стилями. Думаю, просто каждые несколько лет будет происходить некое «возвращение», а затем «умирание». А вот сделать что-то революционное в старом стиле мне не представляется возможным.
В конце концов, чтобы стиль стал новым – он должен быть еще и популярным, а сегодня всевозможные эксперименты, как правило, не находят широкого слушателя.

У участников группы есть сторонние проекты? Быть может, не музыкальные…

У нашего гитариста Александра есть проект, посвященный Дио. Он собирает разных музыкантов нашей сцены и записывает в своем стиле песни Дио. Я и наш барабанщик тоже принимаем участие в одной такой записи. Еще у меня есть дэнс-проект, но это не очень серьезно – я иногда выпускаю синглы танцевальной музыки, чтобы полностью отключиться от металла.

В России, наверное, только знатоки могут назвать яркие израильские группы. Ты можешь посоветовать какие-то из них?

В первую очередь, группа, выступающая с большим успехом, – Orphand Land. Но они уже достаточно популярны. Кроме них, у нас немало групп, которые потихоньку выходят за границу. Есть группа Ferium, достаточно серьезная. Есть группа, которая мне лично очень нравится, – Fatum Aeternum. Очень интересная группа, которая совмещает и поп, и метал, и готику, и даже фолк. Еще есть русские ребята Desert, играют хэви-метал, который, думаю, был бы интересен российской публике.

Спасибо, список достаточно внушительный. Пока не планируете возвращение на Wacken?

Мы планируем каждый год, но это не от нас зависит. Наши планы явно не совпадают с планами организаторов. Этим занимаются либо лейблы, либо букинговые агентства. Намного проще, если у тебя есть новый альбом – тогда ты делаешь тур, и можно попасть на крупный фестиваль. Пока же нам нет смысла выступать там, потому что мы не можем ничего нового сказать публике. И снова: как выйдет альбом, начнем думать! А выступать нам нравится везде и всегда. Классно находиться в окружении музыки и людей. Ради этого мы и играем. Мы все вкладываем ради того момента, когда выходим на сцену и получаем отдачу от публики. Именно в этот момент все в жизни становится прекрасно.

Вы можете отнести себя к таким группам, которые будут выступать перед тремя людьми и получат максимум удовольствия?

Думаешь, таких концертов у нас не было? Я помню наш третий концерт, он прошел перед 10 людьми. Но мы так зажгли! Просто потому что нам было по кайфу. Когда ты попробуешь это один раз, потом уже не важно – стоит перед сценой пять человек или пять тысяч. Конечно, ощущения не сравнить, когда пять тысяч человек поднимают руки вверх и начинают кричать… Эффект покруче. Но мы в любом случае делаем свое дело, и делаем с удовольствием.

Можно только пожелать вам не растерять этот интерес. Российская публика чем-то отличается от европейской?

Да. И в очень хорошую сторону. Когда мы делали тур по Европе, то заметили, что там люди бывают очень холодными – сложенные руки, циничные взгляды. Иногда реакция европейской публики удивляет, ведь можно же проявить элементарное уважение к группе. В России мы играли два раза – с Arch Enemy и Five Finger Death Punch, – и нас принимали просто фантастически. Это была сказка: и до концерта, и во время, и после.

Представляешь, мы болтаем уже целый час…

Офигеть!

На концерте с Five Finger Death Punch ваш барабанщик играл в майке с логотипом группы. Когда я делала фотографии, друг заглянул через плечо и воскликнул: «О, я же слушал эту группу, когда еще в армии служил!». Я сказала, что, собственно, эта группа и была на разогреве. И он так искренне расстроился, что не попал на ваше выступление!

Класс! Это, правда, очень приятно…

Официальные ресурсы The Fading:
http://www.thefading.com/
https://www.facebook.com/thefading
https://vk.com/club22512651

Ольга Юрьевна
2 сентября 2015 г.
(с) HeadBanger.ru