Witherscape
Побег из белой тьмы

24.08.2013

В начале и середине 90-х был период, когда казалось, что шведский мульти-инструменталист и вокалист Дэн Свано буквально живет в студии. Релизы его проектов, таких как Unicorn, Pan-Thy-Monium, Nightingale и, конечно же, Edge Of Sanity, сыпались в то время как из рога изобилия. Однако к концу нулевых Дэн свел свою музыкальную деятельность к сведению и мастерингу записей других артистов, практически перестав выпускать собственные произведения. Такой поворот событий нас, конечно же, не обрадовал – во-первых, релизы с участием Свано всегда отличались высоким качеством, а во-вторых, в 2006 году мы видели его с Nightingale в Москве, и отыграл он просто превосходно, хотя организация этого концерта и отняла жуткое количество сил и нервов у всех, кто в ней участвовал. Так или иначе, когда весной 2013 года стало известно, что Дэн подписал новый контракт с лейблом Century Media и вот-вот выпустит дебютный альбом своего очередного проекта Witherscape, который он собрал вместе с другими мульти-инструменталистом Рагнаром Видербергом, мы не могли остаться равнодушными. Незадолго до выхода альбома “The Interhitance” Дэн позвонил нам из Германии, где он сейчас живет, чтобы рассказать о событиях, которые привели к появлению нового альбома, своем пении, своих планах относительно сотрудничества с Century Media и о многих других интересных моментах, в основном относящихся к настоящему и будущему времени – о славном прошлом Свано мы поговорим как-нибудь в другой раз…

Какие воспоминания остались у тебя о выступлении в Москве? Те6е понравилась публика и город?

Публика была супер, и вообще концерт прошел очень хорошо. Правда, я был серьезно болен, у меня совершенно пропал голос, и весь день перед концертом я провел в горячей ванне, чтобы привести свое чертово горло в рабочее состояние. Благодаря адреналину и небольшому количеству мороженого мне все-таки удалось отыграть хороший концерт, но говорить я практически не мог, голос просто отказывался работать. Дело не в том, что я слишком много веселился или слишком много пел – это был вирус, и это самое худшее, что может случиться. Из-за этого я был немного расстроен. Но помню, что когда я вышел на сцену – а мы приехали без техников и сами все настраивали, так что в какой-то момент мне пришлось выйти из-за кулис, чтобы подключить педаль – из публики раздался такой шум, что я даже испугался! Меня никогда так раньше не принимали. Когда это случилось, я подумал: «Что за дела? Пожар начался, что ли? Ой, это из-за того, что я на сцене! Черт, классный будет концерт!» (Дружный смех.)

Я помню, в каком шоке я был, когда перед концертом ты попросил принести тебе мороженое. Я тогда подумал: «Этот парень правда собирается сегодня петь?» (Дружный смех.)

На самом деле, это одна из рекомендаций – держать горло в холоде. Я, правда, не уверен, что в этом случае вообще что-то помогает, но все, кому приходилось когда-либо делать что-то чрезвычайно важное несмотря на болезнь, знают, что у человеческого тела есть особый резерв адреналина, и когда ты выходишь на сцену – упс, оказывается, что ты можешь петь! То же самое происходит, когда ты видишь, как кого-то придавило машиной – откуда-то берутся дополнительные силы, и тебе удается поднять эту хреновину, чтобы человек мог выбраться, но только потому, что это чрезвычайная ситуация. Когда я много выступал, у меня не раз бывали такие проблемы. Однажды в Норвегии, лет 25 назад, я должен был играть на барабанах, и у меня дико разболелась рука, однако я отыграл концерт, но как только вокалист сказал: «Спасибо, до свидания!», боль тут же вернулась. Такие вещи по-настоящему пугают, но мне эта функция организма очень нравится! (Смеется.)

Я делал с тобой интервью в 2004 году, когда ты выпускал очередной альбом с группой Bloodbath. Я спросил тебя о твоих впечатлениях от работы с лейблом Black Mark, и ты ответил: «Я всего лишь хочу выпускать альбомы каждые два года. Возможно, с таким отношением я и не заслуживаю того, чтобы быть на более крупном лейбле». Но сейчас ты подписался на Century Media – гораздо более крупный лейбл. Значит, сейчас у тебя в отношении своих проектов более серьезные амбиции?

Думаю, по прошествии времени ситуация, когда ты вкладываешь душу и сердце во что-то (в моем случае, в альбом), а никто об этом даже не знает, начинает утомлять. Мне порой казалось, что мои альбомы как будто бы и не выходили. Помню, как один мой друг сказал: «Ой, я был в Англии и зашел в магазин His Master’s Voice – ты представляешь, у них есть альбомы Edge Of Sanity!» Я ответил: «Вау, круто! Едешь в Лондон, а там продаются мои альбомы». Но проблема была как раз в том, что таких магазинов почти не было. Я понимаю, как работает лейбл: когда приходит группа – а в нашем случае мы были скорее проектом, чем группой – приносит готовый альбом и говорит: «Все, спасибо, до встречи», зачем лейблу париться над его раскруткой? Ты как артист его никак не поддержишь, ты не поедешь на гастроли, ты не будешь тратить бессчетные часы на раздачу интервью – а ведь большие группы даже в промо-туры ездят, чтобы об альбоме узнало максимальное количество людей… Лейбл просто продает тираж дистрибьютору, а когда тому удается сбыть какое-то количество копий, они говорят: «Все, к черту, переходим к следующему релизу». Поэтому предложение Century Media пришлось мне весьма кстати – с новым альбомом я хочу достучаться до более широкой аудитории, а не в очередной раз «проповедовать перед уже обращенными». Здорово, что Century Media были готовы работать на моем уровне – я ведь не гастролирую в классическом понимании этого снова – однако контракт, который они мне предложили, сочетал в себе все плюсы от пребывания на большом лейбле с плюсами от пребывания на лейбле поменьше. Стоит ли говорить, что долго я не раздумывал. Я знаю, что у них подписан Арьен Люкассен, кроме того, насколько я помню, они выпускают какие-то из работ Девина Таунсенда, так что, возможно, они уяснили для себя, что хорошо, когда у вас есть обе категории артистов – как те, кто гастролирует и постоянно чем-то занят, например, Arch Enemy, так и несколько чудаков типа Арьена и меня, кто все время сидит в студии, зато создает по-настоящему хорошие альбомы. На лейбле создается своего рода баланс.

Насколько я понял, твой контракт с Century Media не ограничивается лишь Witherscape. Значит, ты приведешь на лейбл и другие свои проекты, например, Nightingale?

Точно, таков наш план! По контракту я должен показывать им практически все свои работы, которые теоретически подходят к формату Century Media или какого-нибудь из их саблейблов. Их у них немало, есть, например, прогрессивный лейбл InsideOut, есть Superball, на котором выходят более рок-ориентированные релизы … Я покажу им новый альбом Nightingale – надеюсь, он им понравится, и мы выпустим его на Century Media. Затем, также в недалеком будущем, я планирую записать дэт-металлический сольный альбом. Буду записывать его параллельно с Nightingale, потому что мне довольно быстро все наскучивает. (Смеется.) Я лучше начну работать сейчас, чтобы потом не пришлось все делать за две недели. Я предпочту потратить на альбом пару лет, но получить больше удовольствия. Надеюсь, что и этот диск у них выйдет, а через пару лет будет готов и второй альбом Witherscape. Я однозначно попытаюсь выпускать все свои релизы на Century Media, и это касается и переизданий старого материала, например, мини-альбом Pan-Thy-Monium “Dream II” (1991) и их же альбом “Dawn Of Dreams” (1992). Лейбл уже приобрел права на кое-что из моего бэк-каталога. Надеюсь, что он станет для меня настоящим домом.

Witherscape («пейзаж увядания») – не самое простое и запоминающееся название, тебе так не кажется? Почему ты не стал выпускать “The Inheritance” под вывеской “Dan Swano” – ты не думаешь, что в этом случае альбом бы привлек к себе больше внимания?

Мне наплевать. Все мне говорили: «Тебе надо выпустить этот альбом под именем Edge Of Sanity» - так бы он привлек еще больше внимания. Но смысл не в этом. Название Witherscape… в какой-то момент нам было необходимо выбрать название. Мне кажется, что выбранный нами вариант не так уж плох. Он, возможно, не самый лучший на свете, но по-своему тоже крут, а интереснее всего, что когда ты делаешь по нему поиск в Google, то все ссылки ведут только на наш проект – за исключением одной, которая, как мне говорили, ведет на сайт какой-то ролевой игры. Была куча других названий, которые я хотел использовать, в какой-то момент у меня был список из 10-15 названий, но все они оказались уже разобраны. Тогда я подумал: «Надо поискать названия, в которых есть слова ‘wither’ или ‘scape’», а в итоге решил: «Черт побери, надо назваться Witherscape и жить дальше!» Если бы я выпустил этот альбом под именем «Дэн Свано», все бы сказали: «Где же клавишные, как на ‘Moontower’? Почему ты не сделал альбом в духе ‘Moontower’? Мы хотим ‘Moontower’!» Окей, вот только я не хочу! “Moontower” – отличная работа, но он был давно. В будущем, если я буду что-то выпускать под собственным именем, то в записи буду принимать участие только я один. Вклад Рагнара слишком важен, чтобы называть плод наших совместных усилий моим сольным альбомом. Я так не работаю. Когда в проекте появляется «второй пилот», мы выбираем для него название. К тому же, здорово, что нам не требуется оглядываться на «багаж» предыдущих работ под старой вывеской.

В Witherscape музыка сочиняется совместно тобой и Рагнаром. Каждый из вас предлагает для проекта более-менее готовые песни, или вы собираетесь в одной комнате и джемуете?

На этом альбоме мы много джемовали. В каждой песне, за исключением одной, наших с Рагнаром идей примерно поровну.

Когда в прессе появилась информация о концепции альбома, в Сети сразу начали сравнивать его с “Abigail” King Diamond. Обоснованы ли такие сравнения?

Конечно! У нас с самого начала была идея поместить на обложку дом. Мы с Рагнаром хотели, чтобы обложка выглядела, как пожелтевшая черно-белая фотография, и довольно долго мы ее придерживались. Но по опыту своего общения с лейблами я научился тому, что некоторые лейблы на самом деле понимают, что они делают, и могут доказать, что то, что они делают, идет проекту на пользу. И вот, когда мы начали пересылать и обсуждать наброски обложки, подключились представители лейбла и сразу сказали: «Никаких черно-белых обложек, они смотрятся дешево и не привлекут людей. Добавьте цвета!” Я подумал: «Хмм, хорошо, давайте попробуем». Десять лет назад я бы сказал: «Идите к черту, это мой альбом, горите все в аду!»Но поскольку Century Media – профессионалы в своем деле, я уважаю их мнение. Я подумал: «Ну, раз они платят за эту чертову обложку, надо посмотреть, что Трэвис Смит сможет сделать в цвете». Мы все согласились, что для обложки лучше всего подойдет голубой цвет, как на “The Somberlain” (классический альбом группы Dissection 1994 года – прим. авт.). Попробовали, что получится, и все сразу воскликнули: «Вау, смотрится, как классический шведский дэт-металлический альбом 1992 года выпуска!» Мы уже принялись прорабатывать детали, и тут в одном из писем кто-то упомянул “Abigail” King Diamond. Я сначала не поверил: «Правда? King Diamond? Ну, не знаю…» Честно говоря, я большой поклонник Mercyful Fate и не большой поклонник сольного Кинга Даймонда – не знаю, почему, но у меня в коллекции никогда не было ни одного его альбома. Поэтому в уме я сравнить обложки не смог, пришлось лезть в Интернет. Там я,  конечно, увидел обложку “Abigail”, и у меня сразу засосало под ложечкой: «Черт, мы теперь от этого никогда не отмажемся, люди до скончания веков будут спрашивать, почему мы содрали обложку у King Diamond». Но это совершенно случайно, а менять что-либо было слишком поздно. На самом деле, я им сказал: «Надо передвинуть дом с левой стороны на правую», потому что на обложке King Diamond дом ближе к левому краю. Мы пытались сделать то, что возможно было сделать, и не идти при этом на компромиссы. В конце концов, я считаю, что у нас получилась классическая обложка альбома. Конечно, в ней есть сходство с King Diamond, с “The Somberlain” и с рядом других обложек, но мы не пытаемся заново изобрести велосипед. Мы просто хотели, чтобы у нас была классная обложка в дэт-металлическом стиле.

За годы твоей карьеры ты записал несколько концептуальных альбомов. Однако сейчас многие предпочитают слушать музыку отдельными треками, а иногда даже слушают только 20 секунд от трека, и если их не зацепило, то переходят к следующему. На твой взгляд, какая аудитория оценит “The Inheritance”? В основном, опытны слушатели типа тебя самого, или же вы нацеливаетесь и на молодежь?

Относительно молодежи я, честно говоря, не уверен. Мы получаем очень хорошие отклики от людей нашего возраста – Рагнару 35, а мне 40, и это, скорее всего, и есть наша аудитория. Новое поколение, которое выросло на металкоре и тому подобной музыки, нашу работу вряд ли полностью оценит. Я уверен, что есть молодые ребята, как, например, мой сын, которые росли в доме, где постоянно звучали Marillion и Rush, и которые ценят настоящих гитарных героев старой школы классического рока, но те ребята, которые выросли на металкоре и дэткоре – не думаю, что они многое почерпнут для себя у Witherscape. А я не хотел идти ни на какие компромиссы. Это определенно работа для тех, кому нравится слушать альбом в наушниках от начала до конца, разглядывать картинки в буклете, закрывать глаза и мечтать. Вот моя аудитория. Я сам так уже давно не делал с альбомами других авторов, поэтому я записал для себя такой альбом с Witherscape.

Я на днях слушал подкаст, в котором ты подробно рассказываешь о записи партий гроулинга для Witherscape. Насколько я понял, изначально ты планировал пригласить нескольких других вокалистов для записи этих партий, но в итоге решил рычать сам, несмотря на те проблемы, которые это причиняет твоему голову. Почему?

Ну, это же своего рода камбэк-альбом… Я очень придирчив во всем, что касается гроулинга. Из всех вокалистов, которые поют гроулингом, мне нравятся всего три-четыре человека, плюс есть еще несколько, которые делают это нормально. Я знаю, что сейчас буду говорить эгоцентричные и сумасшедшие вещи, но мне очень нравится свой собственный гроулинг – правда, только когда он звучит в полную мощь, не тогда, когда голос убит двухчасовым непрерывным рычанием. Вот этот «девственный» гроулинг я очень люблю, мне кажется, что он звучит по-настоящему круто. При этом у меня в дискографии не было ни одного альбома, который так спет, на всех других альбомах, на которых я рычу, я был вынужден записывать все партии за один-два дня, и в практически всех песнях я использую только 50% сил или даже меньше. В этот же раз у меня была возможность выложиться на 100% в каждой чертовой строчке, потому что вокал записывался в течение нескольких месяцев. Я мог пойти домой, подлечить голос, а когда я чувствовал, что голос снова в форме, спеть полпесни, снова убить его голос и тело «в нулину» и сказать: «Черт, никогда больше не буду рычать!» Но со временем я говорил: «Черт, пожалуй, я снова в состояли петь гроулом» - и так получился весь альбом. Причина, почему я все спел сам – в том, чтобы альбом Witherscape был настолько хорош, насколько это возможно. Я считаю, что пригласить нескольких гостей – это нормально, и поделить вокальные партии с другим вокалистом, как на “Crimson II” (последний альбом Edge Of Sanity, вышедший в 2003 году – прим. авт.) – это нормально, но это не самый мой любимый ход событий. Со стороны Рогги (Йоханссона) было очень любезно прийти мне на помощь, но для меня это было вынужденное решение - я знал, что мой голос с таким объемом работы не справится, а у него голос ближе всех к моему, поэтому я мог его направлять в нужное русло. В тот раз у меня не было времени и настроения исполнять все партии гроулинга самому. В будущем при записи своих альбомов я постараюсь гроулить по чуть-чуть каждый день – или через день, или с другими регулярными интервалами – поэтому мне и нужно пораньше браться за работу над ними. То же касается и чистого голоса – на новом альбоме Nightingale я буду петь до тех пор, пока не почувствую, что голос немного садится, и тогда сделаю перерыв. Так лучше, чем продолжать петь, не смотря ни на что, и видеть, как качество становится все хуже и хуже.

В том же подкасте ты сказал, что за период, прошедший между двумя альбомами Star One, ты обрел уверенность в себе как вокалист. Как тебе это удалось? И в целом, как ты работаешь над голосом? Делаешь какие-то упражнения?

Нет, и в этом моя проблема. Мне бы хотелось знать, как сделать голос лучше. На самом деле, наоборот, голос с годами становится все более хрупким. Сейчас даже если я много говорю, например, целый день даю интервью, мой голос в изрядной степени убивается. Хотелось бы мне знать, что с этим делать. Но я научился нескольким приемам у своего старого друга, педагога по вокалу, и я пытаюсь делать их в машине по дороге в студию, если я знаю, что сегодня мне предстоит петь. Правда, я об этом частенько забываю. (Смеется.) Что же касается уверенности в себе, то здесь все дело в голове. Когда меня пригласили спеть на первом альбоме Star One (“Space Metal”, 2002), я все никак не мог понять: “Почему Арьен меня позвал?” Оказалось, что ему был нужен очень глубокий готический стиль пения. Но мне все равно досталось несколько фрагментов, где требовалась уверенность в себе, как у Ронни Джеймса Дио или Джеффа Тэйта – людей, чей голос полностью подчиняет себе внимание слушателей. А я тогда по-прежнему считал себя барабанщиком, который неплохо умеет микшировать, может играть на клавишных, но поет только потому, что не может найти вокалиста, с которым можно было бы работать. После выхода того альбома я в Nightingale стал использовать другой подход – петь от души, а не заморачиваться на тему того, как звучит мой голос. Я просто хотел, чтобы на каждом альбоме все было спето наилучшим образом. Не знаю, я просто нашел свой голос. Мне кажется, что этому поспособствовало и мое взросление. Я рос в маленьком городе Финнсборг, где живет всего 20 тыс. человек, и местные музыканты всегда старались тебя «принизить»: «Не думай, что ты что-то собой представляешь, заткнись и будь просто гребаным локальным музыкантом». Если бы я вышел на сцену и начал вести себя как рок-звезда, стал бы кричать публике: «Эй, я вас не слышу!», мне бы сказали: «Да ты чего, чувак? Что ты о себе вообразил? Ты же просто кусок дерьма!» Мне никогда не хватало храбрости спеть так, как будто я рок-звезда, я всегда сдерживался, чтобы никто не смог меня ни в чем упрекнуть. Но теперь, когда при пении я представляю себя рок-звездой, когда я выхожу на сцену с этим ощущением, вхожу в роль, так сказать, я выкладываюсь на всю катушку, и люди говорят: «Вау, а ты действительно научился петь? Как, черт возьми, тебе это удалось?» Я представляю себе, что я рок-звезда – вот и весь секрет! (Смеется.) Нужно петь от души, нужно верить в себя, нужно выражать голосом все чувства, заложенные в тексте, будь то в готической манере или в более театрализованной. Когда я это понял, я стал новым певцом. Вот и все, что я могу сказать.

Насколько я понял, недавно ты приступил к записи нового альбома Nightingale. С выхода предыдущего альбома прошло уже шесть лет – с какими чувствами ты возродил этот проект? На что будет похож ваш новый альбом?

На мой взгляд, Nightingale все это время в той или иной степени что-то делали. Этот проект никогда не планировался как постоянный, но время от времени мы давали концерты или просто собирались и репетировали. Лично я очень воодушевлен тем, что мы делаем еще один альбом Nightingale и знаем, что есть возможность выпустить его на крупном лейбле, так чтобы мы снова смогли достучаться до аудитории, которой понравился наш старый материал. Дело в том, что три-четыре последних альбома просто исчезли без следа, никто их не заметил. В музыкальном плане новый альбом – это сочетание… не знаю, чего именно, это определенно музыка в стиле Nightingale, ближе к “Alive Again” (2003) и “Invisible” (2005). Не думаю, что в ней прослеживается какая-то связь с “White Darkness”. Я хотел сделать альбом, от которого мне будет так же хорошо, как от “Nightfall Overture” (2006) – сборника, на котором мы перезаписали все песни. Для этого мне требовалось, чтобы каждая из песен мне по-настоящему нравилась, и чтобы все вместе они создавали определенную атмосферу, а поскольку у моего брата (Дага Свано – прим. авт.) сейчас не получается сочинить ничего в стиле Nightingale, я написал девять из десяти песен самостоятельно. Это, конечно, приведет к возвращению в саунд большего количества оттенков «моего» Nightingale. Там есть всего понемногу – как мрачный и метал-ориентированный материал, так и довольно легкие вещи в духе “The Glory Days” (с альбома “Alive Again” – прим. авт.). На мой взгляд, это классический альбом Nightingale, но с некоторыми нюансами. Я стал старше и мудрее, но мы определенно постараемся воссоздать на альбоме атмосферу “Nightfall Overture”, мне тот диск очень нравится.

Nightingale планируют гастроли? И есть ли шансы увидеть на сцене Witherscape?

В настоящий момент у Witherscape нет абсолютно никаких концертных планов. Чтобы они появились, нас должен пригласить какой-нибудь фестиваль, готовый заплатить нам достойную сумму денег – нам ведь придется «арендовать» трех-четырех музыкантов, а хорошие музыканты, способные быстро разучить материал, стоят совсем не дешево. Вероятность этого не очень велика, но, как говорится, никогда не говори никогда, время покажет. С Nightingale мы не планируем полноценных гастролей, но я надеюсь, что на будущий год, когда у нас выйдет альбом, мы составим своего рода «фестивальный план». Дать несколько концертов будет замечательно.

На официальном сайте твоей студии Unisound Studios есть информация о том, что в этом году ты ремастируешь какой-то материал Edge Of Sanity. Это означает, что планируется переиздание старых альбомов, или ты раскопал какие-то демо-записи?

На самом деле, это большой проект, который далек от завершения. Все началось с того, что я ремикшировал “Kur-Nu-Gi-A” (демо-кассета Edge Of Sanity 1990 года – прим. авт.). Не знаю, продается ли это переиздание в России…

Честно говоря, только в пиратской версии. Официальных дисков мне не попадалось …

Ну да ладно. На самом деле, основная причина, почему я это затеял, заключалась в том, что я хотел повесить себе на стену 12-дюймовый пикче-диск “Kur-Nu-Gi-A”. (Смеется.) Теперь он у меня есть, и я могу умереть спокойно.

Может, лучше не надо? (Дружный смех.)

Так вот, когда я начал изучать материал, который был у меня на кассетах – а “Kur-Nu-Gi-A” записывался на обыкновенной кассетной студией, в которой было всего четыре канала – и обнаружил много другого материала, который просто валялся без дела. Ранее не публиковавшиеся концертные записи и все такое. Тогда я предложил Black Mark идею ремастировать что-нибудь, например, первый альбом (“Nothing But Death Remains”, 1991), дополнить его каким-нибудь уникальным материалом и сделать из этого качественный релиз. Но полтора года назад я переехал в Германию, и дел у меня прибавилось. По крайней мере, свободного времени уже не столько, сколько было пару лет назад, и этот проект был законсервирован. Если мне когда-нибудь предложат ремастировать что-нибудь из этого прикольного материала и выпустить его на каком-нибудь CD, я этим займусь, но сейчас никакого ремастеринга не происходит. Тем не менее, я рад сообщить тебе, что вскоре выйдет переиздание “Nightfall Overture” как на CD, так и на виниле, и это очень круто.

Ты начал сочинять в очень юном возрасте. Известно, что песня “Alone” с первого альбома Nightingale была написана, когда тебе было всего шесть лет. Чем ты тогда вдохновлялся? Что заставило тебя взяться за инструменты так рано?

Наверное, тогда уже сочинял мой брат Даг. А может, он тогда просто слушал музыку или только-только начал сам играть. Когда ему было 15-16 лет, он со своей группой репетировал у нас в гостиной, а я стоял за дверью и слушал. Он был моим кумиром и до сих пор в некоторой степени им остается. Благодаря ему у меня было очень хорошее музыкальное воспитание, и он уделял мне огромное количество своего времени. Тогда я этого не понимал, но он реально очень много времени проводил с моей группой Ghost. Он помогал нам записывать демо, играл с нами живьем в нашей школе и т.д. Ну и, конечно же, поскольку мой брат сочинял песни, я тоже захотел сочинять – он же был моим кумиром. Так что я засел за свой маленький электроорган, пытался что-то подобрать на пианино, и в итоге он заметил, что для своего возраста я был не самым плохим композитором. Мы вместе с ним собрали группу под названием The Fordz, дело было где-то в 1977-1978 годах. Мы записали 15-20 песен, в которых я пою на псевдо-английском языке, а еще пять-десять моих песен так и остались не записанными, и сейчас я их уже не помню. С этого момента я не переставал сочинять, а вдохновение шло от музыки, которую включали мне два моих брата - Kiss, MSG, Judas Priest и все те ранние вещи, которые казались им интересными. Я тогда многое передирал – мой брат включил мне песню Kansas, которая мне очень понравилась, и я, сам о том не подозревая, пел ту же песню, но в моей версии она называлась “Lullaby”. Потом я понял, что я ее содрал с Kansas, но не специально, а подсознательно.

Сейчас у тебя самого есть сын. Он что-нибудь сочиняет, играет или поет?

Да, у него была группа Concubine, но, мне кажется, они уже распались, так что сейчас у него новая группа. Они выпустили один EP, причем даже на физических носителях – на CD. По музыке это нечто в духе пост-хардкора/скримо, и это довольно круто. Про его новый проект я мало что знаю, я его не слышал, но да, он играет на гитаре, поет, пишет песни и организует концерты, так что он определенно в игре. В этом году ему исполняется 20 лет.

Ты пытался как-то на него влиять, подталкивать к тому, чтобы он начал играть или сочинять?

Чуть-чуть пытался. Я подарил ему подержанную электрогитару. Он поставил ее у себя в комнате, но как только он понял, что играть на гитаре не научишься за две минуты, ему стало скучно, и гитара просто пылилась в углу. Так было до того времени, когда люди обычно начинают играть – лет 15-16, и тогда он уже серьезно взялся за гитару. Но тогда меня не было рядом, он жил со своей матерью и все постигал сам. Мне кажется, влияние на детей не должно сводиться к тому, чтобы говорить им: «Ты должен играть на гитаре или на барабанах – посмотри на меня, я же играл!» Дети – это другие люди, и нужно позволить им делать то, что они сами хотят. Если же что-то делается под давлением, то стоит прекратить это давление, и в ту же секунду они перестанут этим заниматься.

Некоторые считают, что поклонникам не стоит слишком близко знакомиться с кумирами, потому что кумиры могут оказаться не такими, какими их представляют. Ты как продюсер и инженер сведения немало работал с людьми, которыми ты восхищался в начале карьеры, например, Morgoth. Насколько справедливы подобные утверждения? Ты разочаровывался в ком-то из своих кумиров?

Нет, ни в ком – по крайней мере, из тех, с кем я работал в таком качестве. Все были очень милыми ребятами. Давным-давно мне довелось поработать с Merciless, в подростковом возрасте они тоже были моими кумирами, и оказалось, что они просто замечательные люди. Таких случаев, чтобы я разочаровался в ком-то, с кем бы хотелось поработать, у меня не было. Сейчас я активно общаюсь с Эдом Уорби из Gorefest, который теперь играет в Hail Of Bullets, а я микширую их альбом. В юности я слушал его и думал: «Вау, какой крутой барабанщик», а сейчас на моем счету пара альбомов, в которых он тоже играет (имеются в виду альбомы Star One – прим. авт.).
Но с другой стороны, иногда я думаю: «Вау, я работал с Morgoth!», а на самом-то деле, я больше общался с представителями их лейбла. То же самое в случае с Terrorizer – я больше работал с новыми участниками состава,а  не с Питом Сандовалом или Дэйвом Винсентом.

Мне доводилось общаться с немалым количеством продюсеров и инженеров сведения, и многие из них говорят, что после восьмичасового рабочего дня в студии никакой музыки для собственного удовольствия они уже не слушают. Справедливо ли это в твоем случае? Ты интересуешься новыми группами, или же, когда ты приходишь домой, ты просто хочешь посидеть в тишине?

Я много слушаю свой iPod. Пару лет назад, когда я его приобрел, я закачал на него все свои CD, так что получилось примерно 6 тысяч песен. Недавно я переслушал каждую из этих песен и выбрал те, которые мне нравятся, добавив в собственный плей-лист. В итоге, из 6 тысяч треков у меня получилось порядка 1260, которые я бы хотел услышать еще раз. (Смеется.) Их-то я и слушаю по пути на работу и с работы. Слушаю свои любимые песни в случайном порядке, не зная, какая будет следующей - Toto, Marillion, Death, Hobbs’ Angel Of Death, Dark Angel или, например, Ричард Маркс. Так мне больше всего нравится воспринимать музыку. Ничего нового я активно не слушаю. Я получил несколько альбомов от Century Media, мне прислали новых Arch Enemy, Spiritual Beggars и т.д. Я их все послушал, на них несть несколько хороших моментов, но, честно говоря, я похож на других твоих собеседников – к тому моменту, когда я прихожу домой, я уже порядком устаю от музыки. Я лучше послушаю голос своей девушки или лай нашей собаки. (Смеется.)

На официальном сайте Unisound приведен большой список артистов, с которыми ты работал, но я не нашел в нем ни одной группы из России. К тебе никто не обращается, или ты никогда не соглашаешься?

На самом деле, я пару раз делал мастеринг для российских групп …

Ты не помнишь, как они назывались?

Нет, не помню. Иногда приходится работать практически вслепую – ты связываешься с человеком, знаешь только его имя, он присылает файл под названием “LM2S3”, ты делаешь его мастеринг, отсылаешь назад и так и не знаешь, как называлась группа и песня. Буквально несколько месяцев назад я делал мастеринг для видеоклипа одной российской группы. Была у меня пара групп, которые пели по-русски, а играли очень странный хардкор-метал, в треках появлялись неожиданные шумы и странные инструменты … (Смеется.) Но названия я не помню, это материал лежит у меня где-то на резервном диске.

Официальный сайт Witherscape: http://www.witherscape.com/

Выражаем благодарность Никласу Чайковскому (Century Media Records) за организацию этого интервью

Роман Патрашов
7 июля 2013 г.
© HeadBanger.ru