Ministry Of Truth
Этот альбом стал пророческим

08.04.2013

Этот материал можно и нужно было делать раньше – с Негодяем, краснодарским мульти-инструменталистом, известным по проектам Far From Mind, Элегия, L.I.G.O. и др., мы переписываемся больше 10 лет, однако последний раз общались «для печати» еще до того, как возник сайт, который сейчас открыт на вашем экране. С тех пор Негодяй распустил или заморозил все вышеупомянутые проекты, переименовался в Министра Звуков и создал совершенно новую группу Ministry Of Truth, которая за первые четыре года своего существования сделала массу всего интересного. В частности, на счету «Министров» (среди которых и коллега Негодяя по Far From Mind Тимур Джасте, ныне Министр Речи) целых 10 релизов, в том числе полноформатники “Pocketsize God” (2010) и «Скотный двор» (2011) и целый ряд EP, а также немало концертов, в том числе с такими видными готическими фигурами, как Das Ich и Diary Of Dreams. В последние полтора года деятельность коллектива начала тормозиться, что связано с переездом главного Министра в Санкт-Петербург, но несмотря на это, музыканты записали и подготовили к выходу третий полноформатник, получивший броское название «Искусство саморазрушения». Как видите, налицо множество поводов для общения, однако занятость обеих сторон, вкупе с моей традиционной нелюбовью к «мыльным» интервью, вынуждала меня раз за разом откладывать беседу. Но в марте 2013 года Министр Звуков специально приехал в Москву, чтобы посетить концерт Swans, и в очередной раз упускать свой шанс было бы уже просто глупо. Тем более что альбом «Искусство саморазрушения» более чем достоин обсуждения и всяческой раскрутки. «Министры» в очередной раз сделали нечто непохожее как на других, так и на свои прежние работы, сохранив при этом многое из того, за что их любит думающая публика. Именно этому релизу интервью посвящено в первую очередь, хотя мы, конечно, не смогли обойти вниманием другие аспекты разносторонней личности моего собеседника…

 «Искусство саморазрушения» должен был выйти в январе-феврале, однако сейчас уже середина марта, а альбом до сих пор так и не увидел свет. Когда он выйдет, где, и с чем связана задержка?

С этим альбомом вообще много непоняток. Он настолько вытрепал, высосал, вымучил нас всех, вокруг его создания столько печальных историй… Позитивных историй вокруг его создания нет, он разрушил жизнь всех нас вдребезги, в клочья, и этот процесс еще продолжается. У меня есть предварительная договоренность с небольшим индустриальным лейблом Artificial Sun о том, что он там выйдет, но договоренность предварительная никак не перейдет в договоренность осязаемую. Плюс к этому, у пластинки до сих пор нет оформления, и только сейчас, буквально на днях я наконец-то занялся этим вопросом, нашел время, возможность и интерес. Какое-то время у меня вообще не было интереса – когда я закончил сведение альбома, я к нему какой-либо интерес утратил. Не потому, что он плох, а потому что он выжал меня настолько, насколько это вообще возможно.

Я думаю, что скоро альбом все-таки выйдет. Процесс запущен, делаются картинки, и уже есть сроки, когда я эти картинки увижу. Не хочется называть какие-то конкретные даты выхода, но я думаю, что весна – это реально.

Это первый альбом, который вы записывали, находясь в разных городах – вы в Питере, а остальные ребята в Краснодаре. Как изменился от этого процесс работы, насколько он усложнился?

Сильно усложнился. Я ожидал, что будет намного проще. У ребят исчез висящий над головой молоток, который периодически заставлял их работать, и они очень сильно расслабились. У меня же в Питере были очень непростые условия работы, которые изменились совсем недавно, а до этого я работал 250-260 часов в месяц, и у меня не оставалось времени вообще ни на что. Не было драйва для того, чтобы ежедневно писать письма: «Ребята, нужно вот это и вот это – когда?» Ставились сроки, которые благополучно нарушались, кроме того, хотелось чего-то одного, а получалось другое, и когда уже по факту материал записан, ты думаешь: «Нет, я полгода ждал, когда получу хотя бы это, и я не готов ждать еще полгода, когда это переделают».

В итоге альбом получился очень сырой, очень неудобный и грубый, но в этом, может быть, и его «фишак» - он настолько отличается от других наших работ, особенно от «вылизанного» «Скотного двора». Два эти альбома настолько контрастны, насколько это возможно, и это здорово.

Сильно ли повлиял на альбом тот факт, что вы записывали его Питере? Можно ли назвать его «питерским»? Все-таки питерские артисты достаточно хорошо узнаются…

Я никогда не буду питерским артистом, это я уже совершенно очевидно для себя понял, как и тот факт, что я никогда не буду питерским человеком. Я всегда буду для них чужим. Я в Питере очень легко схожусь с людьми, которые откуда-то приехали, и у меня очень тяжело идет контакт с коренными питерцами, прямо на уровне органического отторжения. Их возмущает мое хамство, а меня – их чопорность. (Смеется.) При этом у них есть свое хамство – они, правда, не считают себя хамами, но это хамство. Я восхищаюсь филигранностью, отточенностью и чистотой этого хамства, оно такое изумительное, к нему не придерешься; если им скажешь: «Ты хам!» - они вообще не понимают, о чем речь.

А почему вы решили ехать именно в Питер, а не в Москву, например?

На самом деле, так складывались обстоятельства. В той ситуации, в которой я находился, мне нужно было просто все бросить и уехать, и последним местом, где у меня были позитивные эмоции, это был Питер. Я уехал туда, где мне в последний раз было хорошо, это первое. Второе – у меня были чисто бытовые обстоятельства: были друзья, которые меняли съемную жилплощадь, и я предложил: «Давайте снимем квартиру вместе», и они сказали «давай!».

На самом деле, альбом в основном был написан в Краснодаре, в Питере он только дописывался. В Питере я написал «Пир во время чумы», причем музыка по большей части возникла еще в Краснодаре, плюс текст «Как будто и не было». Все эти смурные песни – «Искусство саморазрушения», «Город, не прикасайся ко мне», «Музыка умирает последней» - были написаны в абсолютно радужное для нас время. Меня пугает то, насколько этот альбом стал пророческим для нас всех. В группе есть лишь один человек, которого вся эта печальная история не затронула – наш Министр Культуры, у которого все более-менее хорошо. Но он меньше всех к этому причастен, он даже любит подчеркивать, что для него работа в «Министрах» - это такой fun, а на самом деле у него свои успехи. Действительно, у его группы Hexentraum вышел второй альбом, их кавер на Lake Of Tears вышел на трибюте, какие-то каверы они регулярно записывают, они где-то выходят, и его это очень прет. В свое время я не ошибся, когда стал его «подтягивать». У него чуть ли у единственного человека в Краснодаре из тех, кого я знаю, есть этот зуд типа «я хочу записываться, я хочу делать музыку», и если у него еще не все получается, то он развивается, и я надеюсь, что когда-нибудь он дорастет до того, чтобы писать Музыку. Пока он делает вещи скорее «жанровые»…

Как он вообще оказался в группе? Он же присоединился к Ministry Of Truth последним…

Валя всегда был где-то рядом. Он ходил на наши концерты, начиная с первого, до этого мы с ним были шапочно знакомы на уровне «божество и смертный». Он обращался ко мне за советами как к Великому Гуру – я, конечно, утрирую, но он действительно присылал какие-то свои записи, все время что-то его интересовало… В какой-то момент я ощутил необходимость его присутствия – я очень захотел сделать кавер на “Love Like Blood” Killing Joke, и я буквально услышал Валин голос в этой песне. И тогда я сказал: «А давай к нам!» Он совершенно офигел от такого предложения, правда, потом у него очень быстро это офигение прошло и переросло в нечто другое – он парень молодой и сразу начал ощущать себя эдакой «звездой», стал качать права… Было очень забавно это наблюдать, я сам через такое проходил когда-то. (Смеется.)

Большинство песен на альбоме не нуждается в каких-то комментариях, они говорят сами за себя. Однако одна вещь выбивается из этого ряда – это «Кости моих врагов». Что она означает?

Вы обратили внимание, откуда взят текст?

Да, автором указан Фред Адра (израильский поэт и писатель, в прошлом лидер группы Злые Куклы – прим. авт.).

Это кусочек, выдранный из его книжки «Лис Улисс и край света». Он сам называет эту песню гимном разграбления Вершины – города, в котором происходят события. Город разграблен крысами, и это, по сути, песня крыс, которые грабят город. Но это не просто песня на текст из книжки, у меня есть и личное отношение к ней – ироничное и не очень ироничное. У меня ведь есть недоброжелатели. (Смеется.) С одной стороны, эта песня очень комична – учитывая, что сама книга довольно смешная, но в то же время и довольно серьезная: ситуации, которые там описаны, очень жизненные – черствость людей, их глупость… Я очень люблю его книги как раз за моральную сторону. Так и с этой песней: она, с одной стороны, шутливая, а с другой стороны, это мое реальное отношение к людям, которым я не нравлюсь. Людей, которые не нравятся мне, гораздо меньше, чем людей, которым не нравлюсь я, и это мой способ сказать им: «Ребята, мне на вас наплевать». Немножко детский сад, конечно, но из этого детского сада мы сделали классную песню. Это одна из изюмин альбома.

Откуда взялась замечательная фраза про «дергание готического кота за усы» из песни «Искусство саморазрушения»?

Это я сам придумал. (Смеется.) У меня прямо эта картинка в голове возникла. Эта история связана с тем, что мы очень долго, еще с Far From Mind, пытались влезть в готическую тусу, а нас оттуда старательно выпихивали. C Ministry Of Truth получилось почти тоже самое – когда мы пытались попасть на фестиваль “Dark Entries”, нас всячески пинали, а когда мы в итоге поехали на “Ravens Fest”, все люди, которые в итоге были на “Dark Entries”, сказали: «Господа, а что же такой офигительной группы не было на “Dark Entries”?» А нас два раза зарубили организаторы, причем в первый раз совершенно нагло – по рейтингу мы проходили, но в ночь перед формированием списка участников рейтинг сильно изменился. Когда я задал вопрос по этому поводу, мне сказали: «Ты что, хочешь нас обвинить в том, что мы подделали рейтинг?!» Я сказал: «Боже упаси, ребята, конечно, не хочу!» Но факт остается – когда у групп, которые сильно от нас отставали, за одну ночь стало в три раза больше голосов, это наводит на размышления. Эта фраза – «дергание готического кота за усы» - как раз описывает наши попытки влезть в эту историю. Хотя сказать, что мы полностью укладываемся в рамки представлений о том, что такое готическая группа, нельзя – и слава Богу!

С чем связан тот факт, что Тимура на альбомах Ministry Of Truth становится все меньше и меньше?

Это его путь. Его никто осознанно не выдавливает. Сколько он может сейчас нам предложить – столько его и есть. Он сам то переживает по этому поводу, то не переживает. Я пытался в какой-то момент его стимулировать, но вообще у нас все очень не просто. В альбом «Искусство саморазрушения» не вошла одна песня, которую как раз приволок Тимур. Она написана на текст «Лагуны» господина Бродского, мы ее записали, и она так и лежит у меня не сведенная, потому что мы тут же из-за нее передрались. Я в какой-то момент решил, что Тимур ее не вытягивает - а мой голос вроде как решающий – и записал эту песню сам. А Тимур с Валей через какое-то время тоже ее записали. Мне эта версия не нравится, а им всем троим не нравится моя. Когда об этом зашла речь, я психанул, сказал: «Ах так?! Да не доставайся же ты никому!», и выкинул эту песню из альбома. Вроде как я поступил по-свински, но когда я это сделал, я понял, что альбом от этого только выиграл. Он без этой песни звучит замечательно, а она бы влезла и все испортила.

Насколько вы с Тимуром в музыкальном плане влияете друг на друга?

(Задумывается.) Что касается музыки, то на Ministry Of Truth вообще мало кто влияет, а Тимур – в наименьшей степени. На звучание последнего альбома больше всех - помимо меня - повлиял Валя. Настя (Министр Гармонии) на меня обиделась, сказала: «Я задолбалась петь подложки, я хочу петь песни». В «Скотном дворе» у нее были сольные выходы, а в «Искусстве саморазрушения» для нее только один сольный выход – в «Пире во время чумы». Хотя те подложки, которые она спела - они же восхитительны! У многих артистов есть такое – ты уже сделал классную работу, а хочется еще. Ну как ей объяснить, что если я пишу альбом, основанный на своих личных переживаниях, мне очень трудно написать материал под ее голос? А Тимур… мы как-то одновременно с ним оказались в одинаковых бытовых обстоятельствах, но в поисках выхода пошли в диаметрально противоположные стороны. Это тоже наложило свой отпечаток. Я, может быть, тяжелее переживал все это эмоционально, а он… даже не знаю, как это назвать. Он искал ответы в Библии, очень глубоко туда закопался в поисках ответов на то, почему это все произошло в его жизни. Он уверен, что это ему помогло, а мне кажется, что не очень. Из-за этого у него произошло очередное отстранение – он вроде как с нами, а вроде как и нет. Он очень сам по себе сейчас. На тех двух концертах, которые мы прошлым летом отыграли в Краснодаре и Новороссийске, это было очень заметно – мы втроем и он один. Мы что-нибудь обсуждаем, нам весело, смешно, интересно, или мы спорим, а он сидит себе в углу… Я не очень такие вещи одобряю. Сейчас он вроде как оживает, в конце года он даже написал текст для очередной новой песни, я моментально написал к ней музыку, и он с Настей должен был ее записать еще до Нового Года, однако сейчас март, а песни нет. Это, как я уже говорил, одна из сложностей удаленной работы – был бы я в Краснодаре, все давно было бы уже сделано.

Я почему спросил – когда вы выдвинулись на роль ведущего вокалиста Ministry Of Truth, вас очень многие стали путать с Тимуром. Вы брали его манеру пения за образец, или его манера изначально с вашим участием разрабатывалась?

Мы работаем вместе с 1999 года, и многим вещам, которые он умеет, научил его я. Скорее всего, дело в том, что у меня изначально была картина, как должен звучать его голос, и я это прорабатывал и разрабатывал. В итоге, когда петь пришлось самому – а мне объективно пришлось, это не было моим желанием – то получилось, что нас многие путают. Правда, есть мнение, которое я не раз слышал – «Ох, хорошо, что Тимура стало меньше». Я сам не очень это мнение разделяю, но оно периодически звучит. В любом случае, есть вещи, которые может только он – это очевидно. Поэтому мы его тоже любим!

Как получилось, что Ministry Of Truth, изначально англоязычная группа, сейчас практически полностью перешла на русский язык?

Все началось с песни «Широк человек», а она появилась одной из первых, это всего лишь пятая или шестая наша песня. Когда мы исполнили ее на концерте, мы поняли, какая большая разница в восприятии англоязычных и русскоязычных текстов - все-таки русскоязычные прошибают намного крепче. Для нас стало ясно, что надо уходить от английского языка, и возвращаться к нему мы не планируем.

А за что вы так не любите «Широк человек»?

Ну, как сказать… Я не очень верю, что Deep Purple любят песню “Smoke On The Water”. (Дружный смех.) Очевидно, что эта песня музыкально очень простая. Она всем хороша, но в ней нет какой-то запутанности, она уж слишком красивая… А я – вот смотрите – я сюда приехал на концерт Swans. Или, например, я очень люблю Diorama. У них сейчас вышел новый альбом (“Even The Devil Doesn’t Care”), и я от него ничего не ждал – настолько мне нравились предыдущий альбом (“Cubed”) и тот, который был перед ним (“A Different Life”), и тот который был перед ним (“Amaroid”), все они были очень крутыми. Я думал: «Нет, уже не может у них быть хорошей пластинки», но вышла новая пластинка – и это какое-то торжество вкуса! Но я понимаю, что те песни, которые мне у них больше всего нравятся – это не хиты… Это группа, которая может сделать в этом жанре интересную, сложную музыку, а в жанре электро-поп сделать очень осмысленную музыку реально не просто. И в то же время, у них есть общепринятые хиты – это мастерство «и нашим, и вашим», которому я все время удивляюсь, и иметь которое, на самом деле, очень здорово. Сам я, может быть, так не умею…

С учетом того, что ваша группа называется «Министерство Правды», появление альбома «Скотный двор» в ее дискографии вполне логично. Вы с самого начала планировали обратиться к творчеству Оруэлла, или эта идея возникла позднее?

Нет, не планировали. «Скотный двор» - это пластинка, которую все в группе, кроме меня, ненавидят. Вообще в группе считается, что группа записала один альбом – “Pocketsize God”, плюс еще миньоны “Something Somewhere”, «Слепой» и “Aut Caesar Aut Nihil”, а «Скотный двор» и «Искусство саморазрушения» считаются моими сольными альбомами. «Скотный двор» действительно был в каком-то роде сольным альбомом, потому что участие других членов группы в творческом процессе было минимальным. Они пришли, я посадил их на диван, сказал: «Ребята, есть новый альбом», и сыграл его им. Весь процесс – от начала написания до наличия финального продукта – занял всего девять месяцев. Он шел настолько легко, настолько изумительно, как будто раз – и все. Я никогда так легко не работал, как над «Скотным двором». А «Искусство саморазрушения», наоборот, альбом, над которым я работал тяжелее всего. Это два диаметрально противоположных альбома, но и тот, и другой называют моими сольниками. Это, может быть, печальная история. Я четко понимаю, что в какой-то момент мы растеряли коллективное творчество, где-то я, наверное, всех подмял под себя, и теперь мы не знаем, что с этим делать.

Отсюда вытекает вопрос, что будет дальше с Ministry Of Truth, особенно с учетом того, что вы как-то назвали грядущий альбом ремиксов «посмертным»…

По моим ощущениям, группа как таковая сейчас не существует. У нас есть какой-то материал, есть новые песни, но это просто песни. Я привык работать в крупных формах, у меня всегда появляются большие произведения. А то, что у меня есть сейчас – я периодически что-то пишу, что-то выбрасываю, что-то оставляю… Вообще, пишу сейчас довольно мало, но пишу. Я долго ждал того момента, когда я начну писать плохую музыку, и сейчас я начал писать плохую музыку, но я, слава Богу, понимаю, что она плохая. Это не то, что я могу, это не мой уровень. Поэтому я осознанно это пока торможу, не пускаю в массы. Надеюсь, что случится тот момент, когда я опять начну писать хорошую музыку, но пока этого не произошло. У меня нет глобальной идеи, глобальные идеи закончились, а я должен почувствовать какое-то офигенное озарение, как это было со всеми предыдущими альбомами. Когда мы в 2007 году решили делать Ministry Of Truth и писать “Pocketsize God”, это было озарение, было четко понятно, о чем мы хотим сделать пластинку. Так же четко это было понятно со «Скотным двором» и с «Искусством саморазрушения» - у нас были концепции. И если брать другие альбомы других проектов, то всегда было озарение: «О, вот это тема, будем это делать». Сейчас такой темы нет – не знаю, почему.

Уже в период существования Ministry Of Truth вы записали последний альбом Far From Mind “Breakpoint ‘33” (2008). С чем связано воскрешение Far From Mind в этот период времени? Ведь если я правильно понимаю, вам к тому времени не особо интересно было играть металл…

Это был тоже какой-то странный момент. Far From Mind на этом альбоме тоже как бы прекратил свое существование, хотя у меня в загашнике есть пара написанных песен. Есть даже демо-записи, но почему-то дальше демо-записей дело не пошло. У меня нет желания делать пластинку ради того, чтобы была новая пластинка. Если я не чувствую достаточной мотивации для того, чтобы делать что-то, я это не делаю. Откуда взялся этот альбом, почему… Я не могу понять. Мне кажется, что на меня очень сильно повлиял вышедший тогда “Monotheist” Celtic Frost. Я вообще очень люблю эту группу, я считаю, что эта группа во многом создала тяжелую музыку 90-х, они были настоящими генераторами идей, а потом другие музыканты брали то, что у Celtic Frost было в зачаточном состоянии, и доводили до ума, а они, как настоящие гении, махали рукой и бежали дальше. И когда они после стольких лет молчания выпустили “Monotheist”, на меня произвело очень сильное впечатление, как этот альбом просто «убрал» всех. Материал звучал настолько матеро и убедительно по сравнению со всем, что тогда выходило, особенно учитывая то, что люди столько лет не играли вместе, что найти ему аналогов среди релизов 2005-2006 гг. невозможно. Сделать такой цельный, монолитный «от и до» альбом, к которому не убавить и не прибавить, причем длиной 70 минут – это произвело на меня очень сильное впечатление. Я знаю на этом альбоме каждый звук, и, может быть, именно он меня толкнул на создание “Breakpoint ‘33”.

Правильно ли я понимаю, что альбом построен вокруг цифры 33, тридцатитрехлетнего возраста?

Да, мы с Тимуром почти ровесники, у нас разница всего 11 дней. И 33 года – это возраст, который мы почувствовали. Что-то в нас обоих поменялось. Мы тоже написали его довольно быстро, все произошло очень спонтанно. Альбом – это какой-то момент взросления. Может, поэтому он и такой металлический, что знаменует собой конец детских металлических «игрищ». А может, и нет.

Я несколько лет назад узнал, что предыдущий альбом Far From Mind, “Ecce Homo” (2006), который является моим любимым в творчестве этого проекта, так и не был выпущен в продажу. С чем это связано?

В той концепции, в которой я его вижу сейчас, он должен быть в трех частях на трех дисках. Тот же самый материал, но обязательно на трех дисках. Кроме того, я бы хотел его пересвести – мне совершенно не нравится, как он звучит. То же самое у нас было с “Mentalligence” (2002) – мы его долго мучили, свели, и в итоге он звучал отвратительно. Потом мы его пересвели, и в пересведенном виде он нравится мне гораздо больше. Так и “Ecce Homo”, он все ждет, когда я найду время – а я верю до сих пор, что я сяду и пересведу его, потому что материал мне очень нравится. Я регулярно заставляю себя его слушать, потому что он мне нравится музыкально, но это очень тяжело, потому что мне не нравится, как он звучит. Я все еще тешу себя надеждой, что у меня найдется время, чтобы сесть и постараться привести его к какому-то знаменателю, чтобы он звучал плюс-минус приемлемо. Возвращаясь сейчас к альбому “Remind Me Later” (2003), я слушаю его, и у меня он не вызывает никаких вопросов ни по материалу, ни по звучанию. А этот мне не нравится, я знаю, что он может быть намного лучше.

Большинство релизов Ministry Of Truth выходило на вашем собственном лейбле No Head. С вашим переездом в Питер возможность их приобрести исчезла, или же вы как-то допечатываете их на месте?

У меня есть небольшой запас практически всех релизов. No Head – это хэндмейд-лейбл, все пластинки делаются вручную мной лично, поэтому если возникает надобность допечатать, я их допечатываю, это вопрос решаемый.

Спад интереса к CD вас коснулся?

Да, конечно. Сейчас я вообще делаю микроскопические тиражи, да у меня и интереса особого нет – мне не очень важно, насколько хорошо меня покупают. Дай Бог, чтобы просто слушали. Ну, не хотят люди платить деньги – пусть качают. Хотя «Искусство саморазрушения», несмотря на то, что мы завершили работу над ним в ноябре, я не вывешиваю, потому что пока нет официального релиза. Как только появится оформление пластинки, как только появится физический носитель, я через месяц вывешу его в открытый доступ, его можно будет скачивать, слушать, ради Бога.

На мой взгляд, диски сейчас – это сувенирная продукция, как диски их давно никто не применяет. Я много общаюсь с молодыми людьми, многие мои подчиненные в два раза моложе, у некоторых родители моложе меня – так вот, они вообще не понимают, что такое альбом. Когда ты произносишь при них слово «альбом», они не понимают, о чем речь. Они слушают только песни, альбомы не слушает 99%. Если я встречаю человека, которому 20 лет, и он понимает, что такое альбом, я готов его целовать.

И я не знаю, что с этим делать, потому что я себя чувствую динозавром и в то же время понимаю, что более уважительно отношусь к авторскому замыслу. Слушая пластинку, я больше уважаю автора, потому что я убежден, что компоновка пластинки – это большой и очень важный труд, зачастую не менее важный, чем songwriting. Если переставить песни в альбоме, это совершенно меняет его восприятие, и зачастую пластинка просто убивается.

Вы не думали о том, чтобы выступать в Питере сольно?

Я об этом сейчас думаю. У меня есть планы, и я надеюсь, что они вполне реализуемые. Это уже не уровень «просто думаю», а уровень действий.

Вы планируете играть в акустике или будете использовать подложку?

Пока не знаю. Сейчас я вижу это так: рояль и гитара. Еще хотелось бы этнические барабаны. Но это то, что хочется, а что из этого получится – не знаю.

Еще один ваш проект, запущенный в последнее время – серия программ «Красное на черном», своего рода «радиопередач», в которых вы рассказываете о творчестве Current 93, Diorama и других артистов, и которые вы выкладываете в Сети по адресу http://krasnoenachyornom.podfm.ru/my/. Вы не могли бы рассказать об этом проекте подробнее?

На самом деле, проект не очень новый. Мы его стартовали в 2011 году поздней весной. Мы записали несколько программ, после чего в наших с Тимуром жизнях произошли «обстоятельства непреодолимой силы», и нам уже стало не до того. Совсем недавно я рылся в файлах, нашел семь записанных программ, послушал, сказал: «А что, очень даже!», и написал Тимуру: «А давай-ка…?!» Он сказал: «А давай!» Мы решили сначала вывесить эти семь уже записанных программ, а сейчас мы делаем еще четыре новых, и я думаю, что в апреле мы их будем вывешивать.

Вы не думали пристроить этот проект на какое-нибудь Интернет-радио?

Я даже не знаю… Для нас было интересно это сделать, а как с этим быть дальше, мы пока не знаем. К сожалению, мы не умеем себя продвигать. Ни я, ни тем более Тимур не можем себя подать правильно, и это очень печально. Мне кажется, что работа, которую мы сделали в «Красном на черном» - классная, но я очень четко осознаю, что ее услышит очень мало людей. Мы не умеем себя пиарить. Если найти какого-нибудь энтузиаста, которому эта программа понравится, и который решит сделать из нас радио-звезд, было бы здорово, но пока такого энтузиаста что-то нет на горизонте. Хотелось бы, чтобы у этой программы была аудитория побольше, потому что она этого заслуживает. Я, может быть, несколько не в теме, но мне кажется, что таких проектов сейчас практически нет. Это тоже проект из моей молодости, мы любили такие передачи, мы их слушали, и сейчас мы сделали то, что нам нравилось тогда.

У меня остался последний вопрос: публика Ministry Of Truth – кто она? Какая аудитория вас слушает?

У нас публика сильно менялась. Когда в 2007 году мы начинали выступать, мы сами себя позиционировали как готическая группа. Мы и сейчас себя примерно так позиционируем…

Однако в аннотации на «Искусство саморазрушения» вы назвали свой стиль “no wave / no folk”! Это следует понимать как своего рода предупреждение для готической части вашей аудитории, показывающее, что привычной им музыки они здесь не найдут?

Да, но на самом деле, я это определение у Swans слямзил. Мне кажется, это очень хорошее определение для той музыки, которую мы сделали на последнем альбоме. Если на первые концерты приходили разукрашенные девочки, то сейчас приходят люди очень разные, в основном, конечно, повзрослее. Если на первых концертах у нас люди пытались танцевать, то сейчас это сидячие залы, и мне это нравится. На самом деле, я очень люблю людей, которые приходят на наши концерты. Каждый раз, когда я выхожу на сцену и вижу их – а многие приходят практически на каждый наш концерт – я всегда очень рад и каждый раз стараюсь сделать для них особенное шоу. И они уже знают, что мы каждый раз новые. Они это в нас ценят, а мы ценим то, что они сохраняют к нам интерес. Хотя их очень мало, к сожалению. Это общая тенденция – на концерты ходит людей все меньше и меньше, за исключением мэйнстримовых артистов. Раньше ходили и на мэйнстрим, и на неизвестные группы, причем и на тех, и на других ходили много. В Краснодаре на мэйнстимовую группу приходила 1000 человек, на немэйнстримовую – 400. Сейчас на мэйнстримовую группу приходит, дай Бог, 300 человек, а на немэйнстримовую – 20. Это очень печальная тенденция…

Когда музыканты начинают карьеру, большинство стремится доказать, что они независимы от публики и не обращают внимания на ее реакцию. Однако с возрастом у многих возникает желание что-то скорректировать в своем творчестве, чтобы это было более доходчиво для публики. Речь, конечно, не о том, чтобы играть откровенную попсу, а скорее о том, что если вы заведомо знаете, что публика примет, принимать это в расчет в своих работах…

Я могу сказать, что мы окончательно переболели этой болезнью.

А такое было?

Конечно, было. Я понимаю, что это звучит очень нескромно, но я четко осознаю, что я талантливый чувак. А когда ты понимаешь, что ты талантливый, но ты на фиг никому не нужен, тебя это печалит, угнетает, расстраивает, ты хочешь нравиться. Ты говоришь всем: «Да мне по фигу вообще на вас всех!», но это не правда – тебе хочется, чтобы тебя любили и слушали. Но сейчас я могу абсолютно искренне сказать, что мне все равно. Я не буду ничего менять. Тот же «Искусство саморазрушения» можно было сделать намного более понятным для людей, его можно было сделать яснее, четче, прозрачнее. Но я - к сожалению, наверное – не доделываю свои записи. Это не значит, что я так поступаю осознанно, просто мне хочется записываться вот так, не хочу я делать музыку понятнее.

Официальная группа Ministry Of Truth ВКонтакте: http://vk.com/ministry_of_truth

Роман Патрашов
18 марта 2013 г.
(с) HeadBanger.ru