Amoral
Мы все еще ищем свое звучание

11.07.2012

С участниками финской метал-команды Amoral Беном Вароном и Ари Койвуненом мы решили поболтать по Skype. С горем пополам настроив конференцию (и попутно выяснив, что Бен с компьютерами не очень дружит, а Ари, наоборот, легко справляется с капризами техники), мы неторопливо обсудили относительно новый альбом группы “Beneath” (2011), к запоздалому релизу которого на российском рынке и было приурочено это интервью, судьбу команды Amoral и музыкальной индустрии в целом. На непростой истории группы пришлось остановиться подробнее, ведь идейный лидер, главный автор и гитарист Amoral Бен Варон, а также ударник Юхана Карлссон – это единственные оригинальные участники команды, а остальные музыканты и вокалисты успели смениться не по одному разу. Так, Ари Койвунен – уже третий «голос» в истории Amoral, и его приход в группу внес сумятицу в ряды ее фанатов. Ари, известный вокалист, победитель финского шоу Idols и обладатель одного «платинового» и одного «золотого» альбома, не очень вписывался в прежнюю стилистику Amoral и спровоцировал значительные изменения в звучании группы, не поговорить о которых мы просто не могли. Однако, за сорок с лишним минут общения мы успели затронуть и немало других тем…

Итак, первым делом поздравляю вас с выходом “Beneath” в России. И, раз уж для российских слушателей он все еще находится в разряде «новинок», предлагаю вкратце его представить.

Бен: Легко! Это пятый альбом Amoral и наша вторая работа с Ари, а еще в его записи принял участие наш новый гитарист. И… Что еще сказать? На нынешний момент это наш самый разномастный альбом – в музыкальном плане. Там всего понемножку. Есть немного панк-рока, есть длинные эпичные метал-опусы… Нам хотелось сделать такой альбом, чтобы он был интересен и нам самим, и слушателям – поэтому мы собрали там самые разные жанры рок-музыки и добавили еще кое-чего.

На вашем сайте можно обнаружить весьма лестную характеристику пластинки, данную Эсой Холопайненом. Почему вы доверили почетную миссию похвалить ваш альбом именно ему? Он пользуется среди вас особым уважением?

Бен: Эса из Amorphis? Да, мы с ним уже довольно давно знакомы, потому что все живем в Хельсинки и, к тому же, два года назад мы ездили с Amorphis в тур по Европе. Он очень крутой чувак, а Amorphis, безусловно, легендарная группа с многолетней историей, поэтому мне как-то само собой пришло в голову спросить Эсу, как ему альбом, и попросить его дать нам какую-то характеристику. Что он и сделал!

Этот диск вышел в Финляндии еще в прошлом году, так что для вас самих он уже не такой уж «свежий» и у вас было время на то, чтобы пересмотреть проделанную работу. Конечно, когда альбом только поступает в продажу, любому музыканту, наверняка, кажется, что это его лучшая запись, но проходит время, и он понимает, что перерос его. Успели ли у вас появиться какие-то задумки, которые тогда были бы чем-то за гранью фантастики, а теперь требуют, чтобы их воплотили в жизнь?

Бен: Давай спросим Ари. Ари, как тебе альбом? Он тебе все еще нравится?
Ари: Да, он крутой! Но мне кажется, что наша группа все еще находится в поиске себя, она идет в верном направлении – но пока не дошла до цели. Я не говорю о тех временах, когда история Amoral только начиналась, – я ничего о них не знаю, – но та группа, которую я вижу сейчас, продолжает развиваться. И это хорошо для всех нас. Нам всем нужно понять, какими мы хотим быть, и процесс этого «осознания» нам всем нравится…
Бен: Да, нам самим все это очень интересно, потому что, когда мы начинаем планировать новый альбом, мы сами еще понятия не имеем, каким он получится… Вот сейчас у нас уже есть пара песен и несколько набросков, но никто в группе пока не знает, что из этого всего выйдет. Так что мы почти так же, как и слушатели, пребываем в неведении относительно собственного будущего – для нас самих новая запись будет чем-то свежим и неожиданным. Мы можем пойти в каком угодно направлении: сделать ее, например, более попсовой или более прогрессивной – или еще невесть какой. Каждый раз сами себе удивляемся. А все потому, что мы не стараемся придерживаться какого-то одного жанра.

То есть, приступая к работе над новым материалом, вы вообще ничего не планируете? Даже не думаете заранее, что бы вам хотелось получить в итоге?

Бен: Нет, мы себя никак не ограничиваем. И это как раз то, что мне особенно нравится в этой группе. У нас никогда нет какого-то конкретного, одного-единственного замысла. Мы хотим, чтобы все было естественно, а потому позволяем музыке самой за себя решать и прислушиваемся к своим чувствам. У нас обычно так: «Парни, сейчас мне хочется писать вот такие песни – как вам?» – и если возражений нет, мы начинаем двигаться в этом направлении.

Ты по-прежнему пишешь все песни?

Бен: Те, над которыми мы работаем сейчас? Да, я и второй гитарист, наш новый участник Маси Хукари. Мы встречаемся два-три раза в неделю и закидываем друг друга какими-то новыми идеями, а потом показываем свои наработки остальным парням на репетиционной базе.

Ясно. Ну а ты, Ари? У тебя не бывает желания поучаствовать в творческом процессе? Тексты к песням написать, например? Многие вокалисты берут эту функцию на себя…

Ари: Мне как-то не дается написание текстов – да я, по большому счету, и не пробовал никогда. Мне кажется, что моя основная задача – проработать вокальные партии так, чтобы мне было легко с ними управляться, чтобы они хорошо звучали и чтобы при этом я себя с ними комфортно чувствовал. Вот это моя функция.
Бен: У Ари очень круто получается продумывать вокальные гармонии и, изменив в мелодии какие-то мельчайшие детальки, делать ее лучше. Я сам не певец, поэтому я просто пишу то, что, как мне кажется, хорошо звучит – а потом Ари все это слушает и выдает какие-то блестящие идеи, типа «будет интереснее, если я спою так» или «вот так будет звучать естественнее». Так что у нас каждый привносит в песню что-то свое. Это здорово.

И теперь вы можете с уверенностью сказать, что нашли если не общее звучание или хотя бы тот вокал, который нужен вашей группе? Ведь всего несколько лет назад вы звучали совершенно иначе…

Бен: Мы все еще ищем свое звучание, и я сам ничего с уверенностью сказать не могу – наверное, это решать не мне, а слушателям. Еще тогда, когда мы были чем-то вроде дэт-метал-команды, находились люди, которые утверждали, будто мы дэт-метал-команда с собственным звучанием. А теперь многие говорят, что на последних двух альбомах мы наконец-то нашли себя. При этом я сам не знаю, согласен ли я с теми или с другими. И мне остается только надеяться, что наша группа звучит оригинально во всем, что мы делаем, будь то металл, классик-рок или что другое. Наверное, время покажет. Вот пройдет 20  лет, и может тогда, послушав нынешние альбомы, можно будет сказать: «О, вот тут они нашли ту фишку, из-за которой они звучат не так, как все», – кто знает…
Ари: По-моему, главная «фишка» у нас – это гитарное звучание… Если я отвлеченно послушаю песню Amoral, я все равно без труда пойму, что ее играет Бен, –  там есть всякие такие штуки, гитарные «лики» и прочее, которые я сразу узнаю.
Бен: Это потому, что у меня всего-то парочка «ликов»… (Дружный смех.)

А как вы относитесь ко всем тем, кто не принял смену вокалиста в вашей группе? Вы же в курсе, как много появилось… ну я бы не сказала «ненавистников»….

Бен: Да ладно уж, так и скажи – «ненавистников». (Смеется.)

Ну, окей, так вы ожидали подобную реакцию, когда брали в группу Ари?

Ари: Я думаю, реакция вполне понятная, потому как у меня высокий чистый голос, а у Нико (Каллиоярви) – не совсем… (Смеется.)
Бен: Что правда, то правда… (Смеется.)
Ари: Так что перемена была огромная. И, конечно, если бы с какой-нибудь нашей любимой группой произошло нечто подобное, нам бы тоже было трудно привыкнуть. В таких случаях может пройти десять лет, прежде чем фанаты примут нового участника. Если тебе действительно нравится группа, свыкнуться со сменой ее состава всегда тяжело – и я это прекрасно понимаю.
Бен: Да, невозможно по-настоящему сердиться на людей, которые говорят: «Ваша группа теперь отстой, и звучите вы чудовищно». Ну, во-первых, я им благодарен уже за то, что они так ревностно относятся к нашим предыдущим работам. Это значит, что раньше мы делали что-то хорошее. И я также отдаю себе отчет в том, что при такой кардинальной перемене нельзя ожидать от всех-всех-всех, что они будут рады ей так же, как мы. Но все-таки мне бы хотелось, чтобы все недовольные отнеслись с пониманием и уважением к нашему желанию двигаться дальше. Они должны понять, что нам нужно было сделать этот шаг и что мы так же вкладываем душу в свою нынешнюю музыку. Так что, даже если она вам не нравится, можно хотя бы признать то, что мы поступили смело и честно, попытавшись идти тем путем, который мы для себя избрали, вместо того, чтобы год за годом клепать одно и то же, лишь бы угодить фанатам.

Может быть, проблема не столько в новом звучании вокала, сколько в том, что и чисто визуально Ари не соответствует тому представлению о вокалисте Amoral, которое присуще части ваших фанатов? У меня создалось впечатление, что для некоторых он выглядит недостаточно «мужественно». Он как будто вечный мальчик-подросток.

Бен: Ну, сколько людей, столько и мнений. Почти всем нам уже почти тридцать или даже больше, так что, по-моему, если кому-то удается выглядеть моложе, это только плюс.

Знаете, когда я делала наброски вопросов к этому интервью, мне вдруг подумалось, что ситуация с вашей группой очень напоминает нынешнее положение дел в Queen: они взяли на вокал Адама Ламберта, бывшего участника “American Idol”, неплохо справлявшегося и с сольной карьерой. Как вам, кстати, такой поворот событий в легендарной группе?

Ари: По-моему, все супер – у Адама шикарный голос, он справляется со всем материалом и… в конце концов, Фредди Меркьюри нет уже очень давно. Понятно, что он был великим певцом и прекрасным фронтменом. Но если Queen хотят еще записываться, ездить в туры и все такое, им просто необходим вокалист, способный петь их песни. И раз они нашли такого певца, почему бы и нет?

Раз уж мы заговорили о певцах, поющих чужые песни, Ари, ответь вот на какой вопрос: насколько ты чувствуешь свою, скажем так, «причастность» к текстам Бена? По-моему, очень важно, чтобы вокалист хорошо осознавал, о чем он поет – иначе ему не просто удастся передать нужные эмоции. Но, наверное, когда произносишь слова, написанные другим человеком, такое понимание приходит не сразу, да?

Ари: Это очень зависит от самой песни. Под некоторые песни я просто подвожу какую-то свою собственную историю. Конечно, Бен, как правило, рассказывает мне, о чем та или иная песня – иногда мне и правда бывает трудно разглядеть истинное ее значение, скрытое в тексте. Но все-таки не меньше, чем для половины песен я нахожу собственную историю, и тогда текст Бена накладывается на мои личные переживания. Ну и потом, у некоторых наших песен такие немудреные «рок-н-ролльные» тексты. Это касается почти всех песен, которые парни записывали до меня, – когда я пою их, я просто подстраиваюсь под общее настроение и пытаюсь задать жару.

Бен, а что обычно тебя вдохновляет на написание текста? О чем вообще стоит «говорить» в своей лирике?

Бен: Да много о чем. У меня много разных тем, особенно на последнем альбоме. Тексты для него я писал везде и всюду – это продолжалось год или два. Они могли вдруг ни с того, ни с сего прийти мне в голову. Что-то я написал в дороге, по ходу нашего европейского тура, что-то – дома. Я писал их тогда, когда разнес к чертям свою личную жизнь, и тогда, когда некоторые из близких мне людей на моих глазах совершали большие ошибки. И, конечно, в них нашли отражение все мои потери. Всем знакомо это чувство… К тридцати годам ты начинаешь терять людей, которые были рядом с тобой долгое время, – Ари это хорошо известно, поэтому, когда я пишу об этом, становится неважно, о какой именно потере написан текст. Ари может интерпретировать его по-своему и сделать эту песню «своей». Не обязательно, чтобы там был только я-я-я. Если текст трогает тебя, ты можешь вложить в него собственный смысл. Ари с этим отлично справляется. А вообще я могу написать о чем угодно. Некоторые идеи посещают меня во сне, а потом преследуют меня, пока я не сяду и не запишу их.
Ари: Я бы еще добавил, что мне приходится сталкиваться еще с одной трудностью – она немножко забавная, но от этого мне не легче. Когда мы даем концерт и хотим вслед за грустной песней исполнить какую-нибудь бодрую – вроде такого «гимна вечеринки», – мне всегда очень тяжело переключиться с грустного лада на веселый.
Бен: Да, этот факт следует принимать во внимание, когда составляешь сет-лист. Нужно задумываться не только о перенастройке гитары, но и об эмоциональной стороне своих песен – надо, чтобы они плавно перетекали одна в другую.

Говорят, что для успеха группы необходимо, чтобы между ее участниками была некая «химия». Вам пришлось пережить несколько «утрясок» состава, и, думаю, вы многое узнали о работе в команде. Считаете ли вы нынешний состав на 100% удачным, и насколько важны, по вашему мнению, личные взаимоотношения в группе?

Ари: Конечно, это важная составляющая… Думаю, наши отношения постепенно становятся все лучше. Мы очень разные, и каждый привносит в общую компанию что-то свое. У нас разные музыкальные вкусы, разная жизненная философия и прочее, и нам нравится говорить друг с другом – так что, по-моему, у нас все хорошо.
Бен: Да, и не последнюю роль в нашем общении играет то, что никто из нас не воспринимает эту группу как серьезную «работу». Нам она не приносит особых денег. Мы просто получаем от этого дела удовольствие. И как раз поэтому у нас было так много смен состава. Когда кто-то начинает где-то пропадать и по нему становится заметно, что ему уже не так уж нравится наше общество или наша музыка, лучше сразу его вытурить и освободить место для человека, которому это все реально нужно. Нет ничего хуже, чем быть в одной группе с человеком, которому все до лампочки. Он всем настроение портит.

Ты сказал, что ваша музыка не приносит вам денег. Чем же вы зарабатываете?

Бен: Нет, мы, конечно, что-то получаем, но нам также приходится вкладывать в группу много денег. Ну вот, скажем, мы отыграли 20 концертов в Финляндии и несколько раз поучаствовали в фестивалях, а потом взяли, и на заработанные деньги поехали в город Остин, штат Техас, или еще куда-нибудь. Нам приходится тратиться на такие вещи, иначе мы на всю жизнь так и застрянем в Финляндии.
Ари: Но мы надеемся, что лет через пять наши затраты хоть как-то окупятся. Зато мы ездим в разные страны и видим такие места, куда вряд ли добрались бы сами по себе – так что можно сказать, что мы получаем «зарплату» впечатлениями.
Бен: Точно. Вот, например, в Китай поедем скоро. Я никогда не был в Китае, и мне всегда хотелось там побывать – и теперь у меня есть возможность не только туда съездить, но и выступить там. Это же гораздо круче, чем месячная зарплата, потраченная на всякую фигню… Но вообще у нас у всех есть другие занятия. Некоторые из нас, по-моему, все еще учатся. Кое-кто работает в музыкальном магазине. Ари вот подрабатывает сессионным вокалистом, поет всякое разное. Я даже не знаю точно… Чем ты там занимаешься, Ари?
Ари: Да всем, что связано с музыкой. Пою… все подряд.
Бен: А я работаю диджеем, ставлю рок и металл в одном клубе. Клевая работа.

А в нерабочее время чем занимаетесь? Или вам не до развлечений?

Бен: Ну да, на развлечения можно потратить ровно столько времени, сколько ты готов отнять у всех других дел, которые тебе хотелось бы сделать. Но у меня с этим все хорошо, особенно сейчас. У меня на работе график не жесткий, поэтому я могу иногда работать поменьше и уделять побольше внимания игре на гитаре и сочинению песен. Я бы не сказал, что я как-то разделяю «свободное время» и время, в которое я пишу песни. Они у меня перемешаны. Когда появляется настроение, я беру гитару, но если ничего не выходит, я могу вернуться к просмотру фильма, например. Думаю, у всех участников группы так же… кроме Маси – у него слишком много всяких групп, проектов и работ… (Смеется.)
Ари: Но ему нравится такая жизнь.
Бен: Да, это его выбор. Но у меня есть свободное время. И на группу уходит не очень много. Хотя это неправильно. Мне кажется, мы должны быть более занятыми. У нас должно быть больше выступлений и вообще больше работы.

То есть, по большому счету, вы воспринимаете группу как хобби?

Бен: Тогда это очень серьезное и дорогое хобби. На самом деле хобби для меня – это, например, сноуборд. Я могу покататься разок за весь год, а в какую-то зиму могу вообще ни разу не ездить, потому что у меня нет времени или сил. Вот это хобби – то есть такое занятие, к которому ты можешь возвращаться, когда есть желание. Но музыка – это важная часть моей жизни, и я должен уделять ей время каждый день.
Ари: Это, скорее, дело всей жизни.
Бен: Ага.

Что ж, Ари, а какое у тебя соотношение между «делом всей жизни» и всеми остальными делами?

Ари: Ну, я смотрю фильмы и сериалы, катаюсь на скейте, играю в боулинг и все такое. Короче, я стараюсь вести очень активный образ жизни и заниматься миллионом разных дел. А еще я люблю игры Nintendo, вот… Это тоже мое хобби.

В Финляндии очень много метал-команд. Наверное, очень непросто выделиться чем-то на фоне всех тех групп, которые уже существуют в вашей стране. Вас это не смущает?

Ари: Еще как!
Бен: К счастью, сейчас мы хотя бы отделались от этой дэт-металлической манеры пения, которую используют множество групп, и из-за которой они все похожи друг на друга. У Ари очень узнаваемый голос, и в сочетании со звуком Amoral и нашей мелодикой, которая, надеюсь, становится все более оригинальной, он должен звучать необычно. Но вообще ты права, у нас тут очень много групп, и в наши дни быть оригинальным крайне трудно. Все похожи на Black Sabbath, и все было лучше 30 лет назад.

Как прошел ваш дебют в США? Довольны ли вы результатами, и как по-вашему, должны ли европейские группы по-прежнему стремиться покорить Америку, чтобы почувствовать себя настоящими «звездами»?

Бен: Я думаю, это необязательно. Существует масса крупных метал-групп, которых носят на руках в Европе и, может быть, Японии или еще где-то, но совершенно не знают в Штатах. Iron Maiden, например, никогда не были так популярны в Штатах, как в Европе, но это им, по-моему, жить не мешает.
Ари: Да что там, есть куча солидных европейских групп, которые «гремят» вообще только в одной стране. В Германии, например. А в США о них даже и не слышали.
Бен: Да, это совершенно другой рынок. И все-таки США сохраняют свою загадочную притягательность для многих групп, которые все равно стараются пробиться там, хотя это тяжело и финансово как минимум невыгодно, если не затратно… Ну, многим не дает покоя, что это «родина рок-н-ролла». Да и потом за морями-океанами всегда интереснее. Так устроена наша психика. «Е-е-е, мы прорвемся в Штатах» звучит для многих куда круче, чем «е-е-е, мы поедем в Германию». Хотя суть-то одна и та же. Новая страна – это всегда новая страна, а продажи дисков – они везде продажи дисков.
Ари: Но стать звездой в США особенно сложно! Там много групп, и они ЖИВУТ там, то есть могут все время кататься по стране с концертами и все такое. Чтобы европейская команда смогла пробиться в США, ей надо туда приехать и кататься-кататься-кататься по городам и весям. А на это уходит масса денег и времени. Вот такая фигня.

Но вам все-таки удалось добраться туда разок. И как народ отреагировал на вас?

Бен: Отлично. Вообще-то это было что-то вроде сборного концерта, у нас было всего 40 минут, и выступали мы довольно рано, но у нас была приличная аудитория, и мы ей, вроде бы, понравились. Поначалу мы были несколько напуганы, потому что сам фестиваль начался за два дня до нашего шоу, и у нас была возможность посмотреть выступления других групп – на многих из них было крайне мало людей, да и те, что были, явно хотели свалить… Но у нас была хорошая публика.
Ари: А еще там было безумно жарко.

Мне кажется, у вас неплохо идут дела и на Дальнем Востоке – в Японии и в Китае, например…

Бен: Про Китай мы пока ничего не знаем – мы будем играть там впервые через пару недель… А в Японии у нас действительно все неплохо. Правда, диски уже и там не продаются – спасибо пиратам и нелегальному скачиванию. Но зато мы пользуемся там повышенным вниманием прессы. И публика там хорошая – они и Ари тепло приняли, когда он приезжал туда со своей сольной программой, и нас отлично встретили, когда мы приезжали еще без Ари пять лет назад. Так что фанаты у нас там есть. Конечно, мы еще посмотрим, что будет, когда мы доберемся до них в этот раз – мы собираемся выступить там через две-три недели, – но я и сейчас могу сказать, что там нас любят больше, чем во многих других странах.

Как думаете, не перевесит ли рано или поздно восточная музыкальная индустрия западную?

Бен: Возможно. Мне кажется, следующим крупным рынком будет Китай – там уже постепенно открываются двери для западных артистов. Lamb of God уже были там, Finntroll тоже ездили туда год или два назад, а теперь и мы поедем. А Япония и так уже давно является важнейшим рынком – годов с 80-х. Музыканты всегда охотно туда ездили и устраивали там грандиозные шоу. Кто там только не был, начиная с Майкла Джексона и Guns N’ Roses и заканчивая Children of Bodom. Но вот Китай – это действительно неизведанная территория. И, ко всему прочему, там столько народу, что, если метал завоюет там лидирующие позиции, это перевернет весь музыкальный мир.

А азиатским группам удастся составить конкуренцию западным коллегам, как вам кажется?

Ари: Я был на нескольких японских концертах здесь в Финляндии, в клубе “Tavastia”. Видел Dir en Grey, например, и некоторые другие группы. Не могу сказать, что зал был забит до отказа, но на улице толпилось около тысячи фанатов в «японских» прикидах, так что, по-моему, спрос на такие группы есть, и встречают их здесь с энтузиазмом. Но я не уверен, что они смогут добиться серьезного признания здесь, потому что все-таки музыка у них совсем не типичная для нас.
Бен: Мне кажется, тут может возникнуть проблема языкового барьера. Круто, что у них есть фанаты, которым нравится их музыка, которые интересуются японской культурой, наряжаются во всякие костюмы и сходят с ума по японским парням, но мне все-таки не верится, что японцы смогут реально чего-то добиться, продолжая петь на языке, который никто не понимает. Конечно, бывают всякие исключения типа Rammstein, но их не много.

А в Россию вы не подумываете заехать, раз уж выпустили здесь альбом?

Бен: Мы постараемся. Мы уже ведем переговоры с некоторыми российскими концертными агентствами, но пока еще ничего не решили. И все же планы на этот счет у нас есть, и мы очень надеемся приехать к вам снова. Мы только раз играли в Санкт-Петербурге, и это было триста лет назад. Так что нам ужасно хочется приехать с новым составом и отыграть побольше концертов.

Чего еще вы хотели бы достичь с этой группой в ближайшем будущем? Насколько я знаю, нескольким вашим альбомам уже удавалось взобраться на четвертое или пятое место в финских метал-чартах…

Бен: Ну нет, это все очень условно… По-моему, только нашему третьему альбому удалось куда-то там взобраться… И то, только потому, что на той неделе ничего больше не вышло – вот мы и влезли на пятую строчку.
Ари: Как это ничего не вышло? Я тогда был на первом месте! (Дружный смех.)

Ну так и какие перспективы открываются для Amoral сейчас?

Бен: Как на твой взгляд, Ари?
Ари: О-о-о-ох… Да мне немного надо: я всего лишь хочу ездить по всему миру и выступать перед людьми, которым нравится наша музыка.
Бен: Да, я хотел бы продолжать записывать альбомы, которыми мы впоследствии сможем гордиться. Я очень боюсь когда-нибудь столкнуться с таким чувством, в котором иногда сознаются некоторые группы, – когда выпускаешь новый альбом, но в глубине души сам понимаешь, что это не лучшая твоя работа. С нами этого никогда не случалось – каждый раз, когда мы выходили из студии после записи любого из своих пяти альбомов, мы испытывали гордость, и у каждого из нас было ощущение, что ничего лучшего нам еще не доводилось создавать. И буду стараться, чтобы это чувство сохранялось у нас и в будущем, потому что если когда-нибудь настанет день, когда, выйдя из студии, я подумаю: «Ну, могло бы быть и лучше», – мне придется посмотреть на себя в зеркало и задаться вопросом, что я натворил со своей жизнью.
Ари: Ага!

Ари, ты все еще работаешь над своим сольным проектом? Собираешься выпускать что-нибудь под собственным именем?

Ари: Честно говоря, я не знаю. Ну, может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Мы записываем альбом с Мауро Гаргано, бывшим ударником моей сольной группы, но только это точно будет не пауэр-метал. Кое-что совершенно иное. Так что я даже не знаю… Может быть, через три года, может, через десять, а может и никогда. (Смеется.) Понятия не имею.

А что ты подразумеваешь под «совершенно иным»?

Ари: Ну я ж говорю, это будет не металл.

А что?

Ари: Не могу пока сказать, потому что это секрет… Так что давай ограничимся тем, что это не металл.

Бен, а у тебя есть сайд-проекты? Насколько мне известно, ты пишешь музыку только для Amoral, но так ли это на самом деле?

Бен: Да, все, что я сочиняю, я сочиняю для Amoral. Если вдруг рождается что-нибудь попсовое или какое-нибудь странное, не подходящее Amoral, я просто откладываю это в сторону. Так что да, больше я ни для каких групп ничего не пишу. Правда, я играю в одной рок-н-ролльной группе (судя по всему, имеется в виду Grease Helmet – прим. авт.), но там я только лишь гитарист и никаких песен не пишу. Это для меня такая форма душевного отдыха – сходил, поиграл немножко простенькие аккорды в «соль». Но все-таки большую часть своей энергии и своего времени я посвящаю написанию песен для Amoral.

У тебя никогда не возникает желания собрать все то, что не подошло Amoral, и попытаться создать какой-нибудь другой проект? Мне кажется, всех композиторов рано или поздно посещает такая идея…

Бен: Да, случается, но все же с этой группой мы так много всего перепробовали – в отличие от других команд, которые придерживаются какой-то одной стилистики, – что до последнего времени мне ее одной вполне хватало. Но вообще ты права. Если когда-нибудь мне захочется сделать что-то, не вписывающееся в рамки Amoral, я просто запущу свой сайд-проект. Но пока что эта группа отнимает у меня много времени, и мне нравится та музыка, которую мы с парнями записываем, поэтому я не очень-то рвусь в свободное плавание.

Окей. Ну и напоследок скажите мне оба, что для вас значит «хорошая песня»?

Ари: Она должна оказывать на тебя какое-то воздействие – например, ее текст может вызывать какие-то воспоминания, или сама мелодия может быть такой, чтобы тебе захотелось потанцевать под нее или наиграть ее на гитаре… Вообще это зависит от очень многих вещей. Может быть такое, что песня хороша в целом, и ты даже не можешь объяснить, какие детали делают ее такой крутой, а может быть и так, что тебе нравятся какие-то отдельные элементы, и из-за этого вся песня кажется хорошей. Не знаю. Я слушаю очень много разной музыки. У меня бывали периоды, когда я слушал только дэт-метал, только хип-хоп или еще что-то, но сейчас – все и сразу.
Бен: Для меня самое важное – это, пожалуй, мелодия. Если в песне красивая мелодия, да еще есть парочка крутых риффов – это уже хорошо. Но я заметил, что те песни, которые цепляют меня с первого раза и которые я потом переслушиваю снова и снова, отличаются еще и классными текстами – очень искренними и глубокими.  И, должен сказать, по какой-то необъяснимой причине мне всегда больше нравятся грустные песни. Они меня больше трогают. Но все-таки на первом месте для меня стоит мелодия. В хорошей песне должна быть красивая мелодия.
Ари: А еще мне кажется, что бывают песни для слушателей, а бывают песни для музыкантов – ну такие, более сложные, прогрессивные… Я не думаю, что ребята из разряда «я слушаю регги, когда еду на работу» такие песни вообще хоть немного понимают. Для того, чтобы оценить их по достоинству, надо самому быть музыкантом.
Бен: Но бывают группы, которые умудряются писать и для тех, и для других – такие, как Opeth, например. У них привязчивые риффы, красивые мелодии, отличный вокал, но при этом сложные аранжировки и всякие такие фишки. Так что я думаю, что нужно объединять оба подхода и делать свои песни интересными как для других музыкантов, так и для рядовых слушателей.
Ари: И, по-моему, нам это вполне удается!

Официальный сайт Amoral: http://www.amoralweb.com

Выражаем благодарность Хете Хюттинен за организацию этого интервью

Ксения Артамонова
10 мая 2012 г.
© HeadBanger.ru