Eisbrecher
Лед тронулся

29.08.2007

Когда в 2002 году вокалист Алекс Вессельски покинул ряды немецкой индастриал-метал группы Megaherz, никто не ожидал, что со своим новым детищем он сможет создать нечто не менее мощное, чем альбомы, выпущенные им с прежней группой за десятилетие весьма успешной карьеры. Но он это сделал! Вместе со своим товарищем по Megaherz Ноэлем Пиксом (гитара, клавишные и чудеса звукозаписи) Алекс образовал новый проект под названием Eisbrecher (в переводе с немецкого – «ледокол»), и альбом “Antikorper” – уже вторая его попытка завоевать внимание не только своих прежних фэнов, но и всех, кому нравится немецкоязычный металл. Безусловно, на “Antikorper” можно найти параллели как с Megaherz, так и с Rammstein, но в целом он все же более экспериментальный, и его «хитовый» потенциал намного выше, чем у последних творений его бывших коллег. Мы встретились с Алексом и Ноэлем перед началом их первого московского концерта, чтобы узнать у них все подробности о последней сенсации на немецкой индустриально-металлической сцене...

В вашем недавнем интервью одному российскому журналу ваш второй альбом разошелся большим тиражом, чем дебютный – за два месяца. Как вам это удалось? В чем секрет такого успеха?

Алекс: Да, он продавался лучше, чем предыдущий... (В этот момент подходит менеджер группы и приносит водку, что вызываем дружный смех). Когда мы только выпустили наш первый альбом, нас еще никто не знал. Да, мы оба играли в Megaherz, и некоторые нас помнили, но для того, чтобы подготовить дебютный альбом Eisbrecher, потребовалось несколько лет, это было новое имя, и нам пришлось начинать все практически с нуля. Но когда ты уже добился определенного успеха, и твои песни, такие как “Schwarze Witwe” или “Wilkommen nichts”, крутят в клубах, второй альбом выпускать намного проще, потому что твое имя уже некоторым знакомо. Тогда уже нужно гораздо меньше времени, чтобы оповестить всех о выходе нового альбома. Так что с промоушеном “Antikorper” было намного проще. Но, с другой стороны, может получиться так, что людям не понравится первый альбом, и тогда они уже точно не станут покупать второй. Однако наш дебютник вроде бы всем понравился, поэтому и второй диск продается вполне неплохо.

Как вы считаете, в чем заключаются сильные стороны “Antikorper”? Чем он интереснее, чем ваш предыдущий альбом или диски других групп?

(Ребята решают, кто будет отвечать. Ноэль оказался более застенчивым и решил уступить это право Алексу)

Алекс: Ну, поскольку я писал тексты, я могу сказать, что для меня настоящими жемчужинами этого альбома являются “Leider”, “Vergisssmeinnichts” и, конечно же, “Antikorper”. Мы назвали наш альбом “Antikorper” потому что это была последняя песня, которую мы записали, и она получилась настолько уникальной и немного странной, что просто не могла не стать названием альбома. В качестве сингла мы ее не могли выпустить, потому что она не очень-то танцевальная, но песня нам очень понравилась, и поэтому мы решили назвать ее именем весь альбом. Она так нам понравилась, что мы хотели обратить на нее особое внимание...

Ноэль: Внимание-внимание! Особое внимание! (Смеется).

Алекс: У первого нашего альбома нет названия, а у этого есть! (Смеется).

Новый альбом получился удачнее предшественника?

Алекс: Да...

Ноэль: Мы хотели звучать более тяжело, более мощно, и поэтому использовали больше гитар. И новый альбом действительно получился тяжелее дебютника.

В песне “Kein Mitleid” вы поете “Wo ist dein Gott, gross und machtig” („Где же твой Бог, такой большой и могущественный?“). Это антирелигиозная песня? Вы вообще придерживаетесь какой-нибудь религии или философии?

Алекс: Эта песня не о религии, а Бог здесь – просто метафора. Она о тех, кто любит говорить: «Моя жизнь – сплошное дерьмо!», и постоянно канючит: «Ну кто же мне поможет?». Они просто сидят сиднем, ничего не делают и чувствуют себя одинокими. Песня о том, что нужно встать и встряхнуться, потому что нет абстрактного Бога, который всегда тебе поможет, ты должен учиться помогать себе сам, потому что за тебя этого не сделает никто. К слову, я сам католик, но эта песня не о религии, она о человеке, который пытается сам изменить свою жизнь.

Как вы считаете, могут ли понять сущность Eisbrecher те, кто не владеет немецким языком, и, следовательно, не понимает ваших текстов? Насколько важную роль тексты играют для вас самих?

Алекс: Последние 50 лет, что прошли после войны, все только и ждут от немцев либо привычные уху шлягеры, либо очень традиционый фолк (напевает народную песню и начинает смеяться). А когда речь заходит о роке, то все ждут что-нибудь типа Scorpions или Accept, а они все поют на английском...

Ноэль: Они хотят звучать как английские или американские группы …

Алекс: Но в 90-х эту тенденцию сумели переломить такие группы как Rammstein, Oomph! и т.д. И они, и Megaherz стали петь по-немецки, потому что мы хотим, чтобы наши соотечественники нас понимали, вот и все. Это наш родной язык, мы думаем и мечтаем на немецком, и именно на этом языке мы можем лучше всего передать наши чувства, выразить то, что хотим сказать. С другой стороны, люди из Японии, Израиля, России говорят нам, что им очень нравится наша музыка, и что наша музыка побуждает их начать изучать немецкий язык, а это для нас большой комплимент. Людям нравится музыка, но они не понимают слов и начинают учить язык. И нам это очень приятно, потому что своей музыкой мы сближаем людей разных культур и национальностей. Музыка – лучшее средство разрушить все преграды и предрассудки.

А как бы вы охарактеризовали ваши взаимоотношения с такими группами как Oomph! или Rammstein – это дружба и взаимная поддержка или же соперничество?

Алекс: У нас все как в спорте. Ситуация в музыке похожа на спортивные соревнования - то есть, каждый должен сыграть лучше, чем другой, и продать больше дисков. Что же касается личных отношений, то мы дружим с ребятами из Oomph!, но не знакомы с Rammstein, так что я не могу сказать о них ничего определенного, кроме того, что они играют хорошую музыку, и у меня есть несколько их дисков. Oomph! тоже классные ребята, но лично я предпочитаю старый Oomph!, хотя это дело вкуса. Я рад за любую немецкую группу, которой удается добиться успеха.

В концертных выступлениях Eisbrecher принимает участие шесть человек, в то время как в записи принимало участие всего трое. Почему бы вам не притащить в студию и остальных?

Ноэль: Песни пишут всего двое – Алекс и я. Мы вместе работаем в студии, а для концертов нам просто нужны музыканты, которые могли бы сыграть все партии. В студии же нам больше никто не нужен. (Смеется).

Алекс: Начинали Eisbrecher только мы вдвоем. Мы не знали, достаточно ли это для того, чтобы создавать музыку, потому что могло произойти что угодно, мы могли начать ненавидеть друг друга... Eisbrecher – это результат попыток создать что-нибудь вместе. Вначале это был просто проект, и мы даже не задумывались о концертах. И только тогда, когда у нас уже был готов первый альбом, и был подписан контракт, мы решили, что будем выступать.

Ноэль: Мы увидели, что люди хотят услышать нас «живьем», и поняли, что нам нужны дополнительные музыканты. Но вы же знаете эту типично немецкую черту – быть чересчур критичным к людям, которые хотят с тобой работать. Для нас трудно быть постоянно готовыми к работе и сохранять в коллективе рабочую атмосферу. Иногда это получается, иногда – нет.

Алекс: И если бы все шесть человек сидели в студии, то мы бы просто чокнулись, как это и случилось в Megaherz. И я совершенно счастлив, что в студии работаем только мы двое. И только мы двое принимаем решения, и нам не нужно друг с другом воевать. Если у нас появляются какие-нибудь хорошие идеи, то мы тут же воплощаем их в музыке. А когда мы выходим на сцену и начинаем «зажигать», то вот тогда нам нужны дополнительные музыканты.

(К ребятам снова подходит менеджер и предлагает им еще водки. Они благодрят его по-русски, настолько старательно выговаривая “Pozhaluista” и “Spasibo”, что все начинают снова смеяться).

В истории группы на вашем сайте сказано, что когда вы оба еще были в Megaherz, у вас были серьезные разногласия, о которых вы забыли, когда образовали Eisbrecher. Как вам удалось преодолеть эти трудности?

Алекс: Мы часто ссорились. (Дружный смех). Но сейчас мы очень довольны тем, чего нам удалось достичь вместе, Eisbrecher оказался очень успешным и интересным проектом. Сейчас мы играем ту музыку, которая нам нравится. И у нашей группы изначально был очень сильный базис – мы долгое время знали друг друга, и в один прекрасный момент наши взаимоотношения вошли в ту фазу, когда мы уже перестали схлестываться друг с другом.

Ноэль: Мы всегда рады видеть друг друга, на самом деле мы очень любим друг друга! (Смеется).

Алекс: Да, мы живем и любим... Это как отношения между парнем и девушкой - мы тоже ссорились и ругались, мы прошли полный цикл, так что теперь у нас все в порядке.

Ноэль: Мы стали старше…

Алекс: Да, мы стали спокойнее и мудрее. А в Megaherz между нами творилось полное дерьмо.
 
По какому же поводу вы тогда ссорились?

Алекс: Хороший вопрос, меня об этом еще никто не спрашивал. Дело в том, что у нас очень разные характеры. Я очень импульсивный, у меня всегда «скорее, скорее, прямо сейчас, все должно быть быстро и идеально!» (Смеется). А Ноэль работает так: «это потребует времени, это нужно будет сделать позднее». Он – лед, а я – огонь, так что ты можешь представить, насколько часто мы с ним сталкивались. «Мне кажется, это звучит просто дерьмово!» - «А мне кажется, что это звучит здорово!». Мы спорили практически постоянно, доходило до того, что мы кричали друг другу: «Я ненавижу тебя!» - «Я больше не хочу с тобой разговаривать!». Даже сейчас иногда бывает так, что я начинаю кипятиться, злиться, но теперь он говорит: «Окей, успокойся, тебе нужно немного помедитировать!». Мы словно старая семейная пара: мы прекрасно ладим друг с другом, но иногда все же бывают моменты, когда мы начинаем друг на друга злиться, и тогда мы находим пути, чтобы не доводить ситуацию до критической. У нас разные знаки Зодиака: я – Скорпион, а Ноэль – Овен, но вместе получается идеальное сочетание. И нам обоим больше нравится наш второй альбом, потому что это результат единой работы двух таких разных людей. И, возможно, именно поэтому он звучит так, как он звучит. У нас очень конструктивное сотрудничество, но к нему нужно подходить осторожно, потому что оно может и легко разлететься на куски. Овен и Скорпион – очень опасное сочетание...

Oкей, а за кем из вас остается последнее слово в спорах?

Алекс: Последнее слово? Хм-м-м... Как правило, за нами обоими. За мной последнее слово во всем, что касается выступлений, а Ноэль решает все, что касается продюсирования и написания песен. Он абсолютный профессионал в студии, и там его слово – решающее, я же отвечаю за сцену, я – фронтмен, и это – моя зона ответственности.

Алекс, а почему ты решил добавить вторую букву «X» к своему имени? Она несет в себе какой-нибудь особый смысл?

Алекс: Нет, вовсе нет. Там могло быть и три «Х», но дело в том, что три «Х» - это символ, означающий порнографию. А мне совсем не хочется, чтобы меня со всем этим ассоциировали, и поэтому я добавил к своему имени только одну дополнительную букву «Х». Дело в том, что Алекс – очень распространенное имя в Германии. И когда я иду на какую-нибудь вечеринку, то там обязательно оказывается один Алекс, второй Алекс, третий Алекс... (Дружный смех). Поэтому я решил добавить к своему имени еще одну букву, и получилось прикольно, мое имя стало непохоже на остальные. Так что у этой буквы нет никакого особого смысла, она просто делает мое имя непохожим на другие.

Ты иногда выступаешь в качестве ди-джея в немецких клубах, например, в январе этого года ты выступал вместе с Моцартом из Umbra et Imago в его клубе в Карлсруэ. Что привлекает тебя в деятельности подобного рода?

Алекс: Да, я действительно выступал в этом клубе исключительно в качестве ди-джея, и песен Eisbrecher мы там не играли. А пошел я туда потому, что мне была нужна работа, были нужны деньги.

И какие у тебя остались впечатления от работы с Моцартом? Насколько он отличается за работой и вне сцены?

Алекс: Моцарт совершенно сумасшедший человек, он просто фрик. Все, что он делает, это, конечно, очень прикольно, но я, честно говоря, не был ни на одном из его шоу, и мне бы не хотелось смотреть на то, как кто-то «играет» своим языком на чьем-нибудь клиторе прямо на сцене. Это совсем не в моем вкусе.

В апреле Eisbrecher выступали на крупнейшей в Германии фетиш-конвенции. Какие у вас остались впечатления от выступления в столь экзотичном месте? Вы увлекаетесь фетиш-культурой?

Алекс: Было очень любопытно на все это посмотреть. В большом зален собрались эти фрики, и мы были там, мы там выступали, смотрели на приходивших туда людей, и кое-кто нам нравился. Мы видели, как люди трахались, видели людей, одетых, как шлюхи, или как хозяин и слуга, людей, истекающих потом. Это очень забавная толпа, и было здорово видеть людей, которые могут прожить день своей жизни, будучи теми, кем они хотят быть. С утра человек может быть успешным бизнесменом, а вечером он переодевается в женскую одежду. Но мне все это не нравится. Я был там, я все это видел, и я не испытываю желания попасть туда еще раз, даже в качестве гостя, потому что это все совершенно не мое.

Не секрет, что многие считают вашу музыку, равно как и музыку многих других немецких индустриальных групп, очень сексуальной. Это побочный эффект, или же вы сознательно пытаетесь этого достичь, когда пишете ваши песни?

Алекс: Да, я делаю это вполне сознательно. Послушайте “Ohne Dich” или “Vergissmeinnicht” – обе они об отношениях, которые могут в любой момент разрушиться, завершиться, возможно, парень убьет девушку, а может быть, и нет. А когда ты поешь песню о подобных взаимоотношениях, о любви, то нельзя просто кричать (показывает, что он имеет в виду), ты должен сам все это чувствовать, должен попытаться прочувствовать все, о чем ты поешь. Студия – это комната с голыми стенами и микрофоном, и ты стоишь перед ним после очередного дерьмового дня и поешь “Ohne Dich”, пытаясь передать те чувства, когда девушка тебя покинула, но ты не хочешь ее терять. В этот момент ты становишься актером, и ты должен найти все эти чувства внутри себя, и если ты поешь о сексе или о женщине, твой голос должен звучать сексуально. Как-то однажды  я разговорился в машине со своим приятелем, и он спросил меня, почему я пою в рок-группе. И я ответил, что потому, что рок-музыка – она всегда сексуальна, и неважно о чем конкретно ты поешь. И даже запись альбома - это тоже в некотором смысле сексуальный процесс, особенно, если ты записываешь альбом для девушек. Возможно, это прозвучит глупо, но рок-музыка всегда сексуальна, и не имеет значения, насколько она тяжелая, даже если она звучит, как Machine Head, главное, что она позволяет тебе чувствовать себя особенным, и ты обмениваешься с ней энергией. Когда рок-музыкант на сцене, он делится своими чувствами с окружающими, и хорошая рок-музыка - это как хороший секс, после ее прослушивания у тебя остаются почти те же ощущения, как после секса, к тому же ее можно слушать и в процессе...

Вы недавно объявили, что абсент «Tabu» стал официальным напитком Eisbrecher. Что означает подобное сотрудничество для группы? Что оно ей несет? Означает ли это, что раз абсент стал вашим официальным напитком теперь вы можете получать его в неограниченных количествах?

Алекс: Я пью абсент от случая к случаю, он не является моим любимым напитком, так что это объявление – это, скорее всего, дань уважения нашим спонсорам. Абсент очень сильно «дает по голове», ты можешь выпить его довольно много, и не чувствовать себя пьяным, но лишь до тех пор, пока не попытаешься встать. А мне совершенно не нравятся подобные ощущения. Я предпочитаю виски, но поскольку мы сейчас в Москве, нам пришлось забыть про него, потому что Москва – это город водки. Может быть, мы попробуем виски с водкой... не берусь предположить, каков я буду после этого коктейля. Мы смешаем их пополам и посмотрим, что с нами будет. Но это будет только после концерта, перед концертом я лишь немного выпью «для храбрости», чтобы побороть мою боязнь сцены.

Вы общаетесь с остальными ребятами из Megaherz? Вы слышали альбом, который они записали после вашего ухода (“5”, 2005)?

Алекс: Да, я его слышал.  Он мне не понравился, он совершенно не в моем вкусе.

Ноэль: А я его не слышал. (Дружный смех).

Алекс: (удивленно) Правда не слышал? Ну, ты немного потерял. Наш альбом намного круче. (Смеется). Я недавно столкнулся с ними в парке, там были все, кроме их нового вокалиста – теперь у них снова новый вокалист. У нас с ними опять хорошие отношения, мы замечательно провели вместе время, между нами не было никаких стычек. И мне очень интересно, что будет представлять собой их следующий альбом, потому что последний был пустой тратой времени и сил.

Когда мои коллеги беседовали с Кристианом Бистроном из Megaherz, он сказал, что группой, оказавшей на него наибольшее влияние в самом начале, была Clawfinger. А кто оказал влияние на вас?

Алекс: В 1992 году, когда я решил больше не петь по-английски, потому что все немецкие группы пели по-английски и только по-английски, это было время расцвета Rage Against The Machine, Clawfinger, Nine Inch Nails, Alice In Chains… Андерграундная музыка была на коне, мне она нравилась, и я хотел петь ее на немецком. В 1992-м я основал Megaherz, в 1995-м мы выступили на нашем первом фестивале, Кристиан присоединился к Megaherz в 1996-м, когда группа уже несколько лет претворяла в жизнь свою концепцию. Когда в 2002 году я ушел из Megaherz, я был «последним могиканином» из оригинального состава; это было мое название и моя идея, за плечами были десять лет тяжелой кропотливой работы, чтобы группа достигла того уровня, на котором она находилась. Мне было очень нелегко сказать: «Пока, ребята, я больше не хочу здесь играть, пожалуйста, можете оставить себе название... оставляйте себе детей, оставляйте дом и все, что пожелаете!». Я должен был это пережить, перешагнуть, потому что наши взгляды уже не совпадали. Среди моих влияний Clawfinger и Nine Inch Nails, но это далеко не весь список, в нем также есть разные поп-, уэйв и готик-группы. А Megaherz в конце концов стали играть ню-рок, очень похожий на группы типа Linkin Park. Они хотели звучать как Linkin Park или даже Limp Bizkit, а мне вся эта мода на ню-рок была совершенно не по душе, мне больше нравились эксперименты с электроникой, и поэтому я ушел. И сейчас я очень доволен своей новой группой, потому что с Eisbrecher я словно открыл новую страницу. Я больше не парень из Megaherz, и от меня больше не ждут ничего подобного. У Eisbrecher нет традиций, нет большой истории, и нам никто не скажет: «В 1994 вы были дерьмом и записали альбом, который нам не понравился». Эта группа для меня словно новый старт, конечно, был определенный риск, но сейчас наши диски чертовски успешны, намного успешнее, чем Megaherz. И я очень этим горжусь. У нас с Кристианом были такие же отношения, как в свое время с Ноэлем, но с Кристианом мы никогда не работали столь конструктивно. Мы очень разные, и если я скажу «черный», он обязательно скажет «белый». У меня нет никаких проблем с ребятами из Megaherz, все остальные там очень классные люди, и мы периодически вместе тусим и пьем пиво. Кристиан же никогда не пил со мной. Если мы фотографировались, и на фотографиях были ребята из Megaherz и я, он говорил: «Пусть Алекс встанет позади меня». В противном же случае он стоял в стороне и ругался, хотя всем остальным было весело. Сейчас у них своя история, сейчас он босс. Да, наши влияния во многом совпадают, но Кристиану еще нравятся такие группы как Dream Theater, он металлист, я же им никогда не был.

Есть ли какие-нибудь старые песни, которые вы бы хотели слегка обновить и использовать в своем новом проекте?

Алекс: Старые песни тем и хороши, что они старые. И совершенно ни к чему их переписывать. Нет, мы никогда не использовали песен из репертуара Megaherz, потому что они были написаны именно для Megaherz, а Eisbrecher – это нечто совершенно иное. Этому проекту уже пять лет, а это немалый срок. Пять лет назад мне нравилось одно, сейчас мне нравится другое. И я никогда не думаю о том, чем я буду заниматься лет через десять, может, я буду ди-джействовать. Хотя, признаюсь, иногда прошлое задевает во мне какие-то потаенные струны, потому что мы с Megaherz записали столько замечательных песен, которые мне порой все же хочется сыграть на концертах. Например, песню “Miststuck”, для которой Ноэль написал музыку, а я слова. И мы исполняем ее с Eisbrecher, потому что это очень важная песня в истории Megaherz. К тому же она прекрасно выражает нас, Ноэля и Алекса. Конечно, без Megaherz не было бы и Eisbrecher, поэтому мы и исполняем эту песню, как своего рода трибьют.  

На ваших синглах всегда можно найти множество ремиксов. Как вы над ними работаете – даете тем, кто делает на вас ремиксы, какие-то указания, или же просто отдаете песню, и потом слышите уже конечный результат? Какой из ремиксов вам нравится больше всего? И есть ли такой ремикс, который вам настолько не понравился, что вы решили его не выпускать?

Ноэль: М-м, сложный вопрос. Последний ремикс на нас сделали Gothminister, и, к сожалению, он получился не слишком удачным, так что мы решили не помещать его на наш последний диск.

Насколько мне известно, вы приехали в Москву еще вчера, так что имели возможность немного увидеть город. Что вы можете о нем сказать? И что вы ждете от сегодняшнего концерта?

Алекс: Мы очень рады, что приехали сюда, мы до сих пор находимся под впечатлением. Это совершенно другой мир. Это очень необычное, но приятное ощущение, я чувствую, что просто должен еще сюда вернуться. Мне нужно намного больше времени, ведь мы приехали только на два дня, а этого очень мало. В день приезда мы сразу с самолета поехали в какой-то клуб, это был очень хороший клуб, мне там понравилось. Потом мы поехали в гостиницу и дали там несколько интервью. Потом отправились на Красную Площадь – это самый популярный туристический маршрут, но что еще мы могли сделать за столь короткий отрезок времени? Мы очень устали и были там уже в половину одиннадцатого вечера, но все равно она произвела на нас колоссальное впечатление. Красная Площадь – это действительно огромная площадь! Когда мы пошли через ворота и увидели ее, мы просто открыли рты от изумления. На ней словно оживает история, ты можешь представить себе военные парады, Сталина, походящего через толпу... Совершенно невероятное ощущение. Еще мы были в метро, в прекрасном московском метро, и хотя там было очень много народа, оно все равно произвело на нас большое впечатление. А еще у нас была куча впечатлений от московского такси. Эти водители просто сумасшедшие, они не говорят ни слова, и мчатся с дикой скоростью, невзирая на сигнал светофора. А когда ты пытаешься сказать им “Dobrii Den” или “Spasibo”, они ничего не отвечают. Очень непривычно, когда ты обращаешься к кому-то, а тебе не отвечают. В общем, вы совершенно другие. И мы очень рады, что нам удалось сюда приехать, рады, что нам выпала возможность выступить в Москве. Это огромная честь для группы, и я уверен, что мы сюда еще приедем.

Официальный сайт Eisbrecher: http://www.eisbrecher.de

Выражаем благодарность Ирине Ивановой (CD-Maximum) и Антону “Megaherz” Дьяченко (www.GermanRock.ru) за организацию этого интервью.

Интервью – Виктория “Ewigkeit” Багаутдинова
Вопросы также составлял Роман “Maniac” Патрашов
Перевод с английского – Наталья “Snakeheart” Патрашова
20 июня 2007 г.
© HeadBanger.ru