Unisonic
Я не стремлюсь узнать мнение других людей

26.02.2012

Иногда не обязательно уходить, чтобы вернуться. Михаэль Киске никуда не исчезал – он выпускал сольные альбомы, участвовал в метал-операх, время от времени появлялся на записях различных групп в качестве гостя. Но вряд ли будет преуменьшением, если я скажу, что каждый, кто когда-либо заслушивался его пением в знаменитых «Киперах» и других работах Helloween с участием Михаэля, время от времени мечтал о том, чтобы когда-нибудь снова увидеть его в полноценной группе металлического толка. Этот момент настал – такой группой теперь являются Unisonic. Вместе с Михаэлем в ней играют Деннис Уорд (бас) и Коста Зафиру (барабаны) – по иронии судьбы, они также составляют ритм-секцию Pink Cream 69, чей вокалист Энди Дерис в свое время заменил Киске в Helloween. А на гитарах в группе играют Мэнди Мейер (экс-Gotthard, экс-Krokus) и никто иной как сам Кай Хансен. К несчастью для старых поклонников Helloween, первый альбом Unisonic не так уж похож на «Киперов», но он все равно является лучшей из всех работ Киске за последние годы, в которых он принимал участие как автор. Интригующий и неожиданный, хотя и очень желанный поворот событий, комментарии к которому нам очень хотелось услышать от самого «виновника торжества» …

До Unisonic ты пел в группе Place Vendome с практически тем же составом. Почему вы решили основать новую группу с более-менее теми же людьми? Когда Unisonic начали работать вместе, на концертах вы все равно играли преимущественно материал Place Vendome…

Place Vendome не были настоящей группой, это скорее был проект, собранный лейблом Frontiers. Да, в нем участвовали Деннис на басу и Коста на барабанах, но в Unisonic у нас совсем другая ситуация. Пусть даже трое участников остались неизменными, но теперь мы получили полный контроль за творческим процессом, чего у нас не было в Place Vendome.

Правильно ли я понимаю, что даже название Place Vendome принадлежит Frontiers Records, а не самим музыкантам?

Да, его придумал Серафино (Перугино, президент  Frontiers Records), он вообще часто создает такие проекты. Он хотел получить альбом в стиле AOR со мной на вокале и обратился ко мне с предложением поучаствовать. Он спросил меня по электронной почте, не было бы мне интересно попеть песни в стиле AOR, и я подумал, что да, это может быть интересно. С этого все и началось. Так что это на самом деле его проект.

В одном из предыдущих интервью ты сказал о Unisonic: “У нас не только очень разные музыкальные вкусы, мы и работаем совершенно по-разному”. Чем же так отличаются друг от друга участники Unisonic?

Да, мы совершенно разные люди. Порой из-за этого бывает нелегко, но с другой стороны, так очень интересно работать – по крайней мере, до тех пор, пока мы все-таки находим общий язык. Я порой слышу от них идеи, которые мне бы, наверное, даже не пришли в голову, и наоборот. Иногда из этого рождается очень интересная музыка.

Как вам удается все-таки преодолевать разногласия? Вы собираетесь вместе и спорите, пока не придете к общему решению?

Нет, совершенно не нужно всех собирать вместе. Когда каждый вносит то, что придумывает, мы смотрим, насколько остальным по душе его ход мыслей. Мы высказываем то, что думаем, и ждем реакции остальных. Если большинство согласны, идея принимается.

Насколько присоединение Кая Хансена к группе изменило материал первого альбома?

Очень сильно. На мой взгляд, Кай был последним звеном, которого нам недоставало. Изначально мы планировали выпустить первый альбом Unisonic в начале 2010 года. Как видишь, этого не произошло. У нас было много материала, но мы так и не были им полностью удовлетворены. Когда я снова стал общаться с Каем на концертах Avantasia, в которых мы оба принимали участие, мы принялись обсуждать, как бы нам сделать что-нибудь вместе. Кай сам высказал желание присоединиться к Unisonic, и с этого момента я знал, чего нам на самом деле не хватало. Кай не только принес много собственных песен, над которыми мы потом работали всей группой, он еще и принял участие в доработке того материала, который у нас уже был. Хороший пример этого – песня “Star Rider”. Грув и куплеты для Star Rider” написал Деннис, и они сразу нам понравились. Затем он придумал припев, но он звучал не очень-то убедительно, и когда Кай услышал эту песню, он сказал: “Этот припев мне не нравится! Что если мы сделаем его вот так …?” И очень быстро он написал припев, который вошел в финальный вариант. Мы отлично сработались. Именно так, на мой взгляд, должна функционировать настоящая группа. Кая нам всегда не хватало, но теперь все работает. Кай и Деннис отлично понимают друг друга, я и Кай отлично понимаем друг друга, Кай и Мэнди отлично понимают друг друга – в группе это необходимо. Как только он присоединился к группе, все очень быстро встало на свои места. Мы поработали над старым материалом всего две недели, и альбом уже был практически готов.

Тебя не напрягает, что Unisonic преподносится публике в первую очередь как «реюнион Кая Хансена и Михаэля Киске»?

Ну, лейблы всегда так поступают, и мне, по большому счету, все равно. Мы собрали Unisonic с намерением создать новую рок-группу, а сейчас в ее состав входит Кай – конечно же, эти факты используются в рекламе. Но ведь так оно все и есть – это самоценная группа, и в то же время, это мой реюнион с Каем. Мне не нравится, когда лейблы прибегают к такой раскрутке, когда они упоминают Helloween в связи с каждой моей работой, но с другой стороны, я понимаю, зачем они это делают. Они считают, что таким образом привлекут дополнительное внимание, и музыканту нужно научиться с этим жить.

Я помню, как несколько лет назад брал интервью у Пита Зилька из Iron Savior, и он жаловался на то, что Iron Savior были во многом ограничены, потому что слишком сильно зависели от занятости Кая Хансена. Вы не боитесь, что участие Кая в Gamma Ray будет ограничивать и Unisonic?

Будет, но придется искать правильный баланс. Мы планируем построить нашу работу так, чтобы в один год Кай в первую очередь думал о Gamma Ray, а в другой – в первую очередь о Unisonic. Это не значит, что в «год Gamma Ray» Unisonic будут бездействовать, но в основном он будет работать с Gamma Ray. Так у Кая будет время на обе группы. Я тоже не против, чтобы в некоторые годы у меня было меньше дел, возможно, я в это время займусь чем-то еще. Сейчас план таков.

То есть, ты собираешься продолжать свою сольную карьеру?

Я запишу по крайней мере еще один альбом. Не знаю, будут ли еще сольные альбомы после этого – если и будут, то очень не скоро, но сейчас мне нужно выполнить еще один контракт, так что в этом году я примусь за запись.

С Unisonic ты впервые вышел на сцену после 17-летнего перерыва. Но почему ты не давал концерты с сольным материалом?

Я не был готов к живым выступлениям. Хотя мне делали очень хорошие предложения. Помню, что когда я выпустил “Past In Different Ways” (2008), мне предлагали выступать с акустическими концертами, где были бы задействованы только акустические инструменты, и это, наверное, было бы очень здорово, но я был к этому не готов. Мне не хотелось выходить на сцену. У нас и с Unisonic все происходило постепенно. Наши первые официальные выступления состоялись на фестивалях “Sweden Rock”, где присутствовало 30 тысяч человек, и на “Masters of Rock” в Чехии, но до этого мы дали три очень маленьких клубных концерта, специально чтобы я снова почувствовал, каково это – выступать живьем. Разумеется, там присутствовала масса прессы, но главной их целью было разогреться и «пристреляться». К счастью, я вернул форму очень быстро. Я не знал, чего ожидать, но сейчас, особенно после выступлений с Avantasia, мне снова очень комфортно на сцене. Я снова обрел уверенность в себе.

Ты не думал о том, чтобы исполнять с Unisonic что-нибудь из твоего сольного материала? Например, “New Horizons” отлично бы вписалась в вашу программу, особенно если учесть, что ты сочинил ее вместе с Каем …

Нет, таких мыслей не возникало. Мы в основном собираемся исполнять материал Unisonic, а если придется что-то к нему добавлять, потому что у нас недостаточно собственного материала, то мы лучше выберем что-нибудь из классики Helloween тех времен, когда там были я с Каем. Нам это нравится, фэнам это нравится, и нельзя упускать такую возможность – теперь, когда мы с Каем играем в одной группе, будет просто глупо не играть по паре песен тех времен.

В конце 90-х ты не раз выступал с критикой в адрес металлической сцены. На твой взгляд, насколько ситуация на метал-сцене сейчас отличается от той, которую ты так ругал в 90-х?

Не думаю, что многое изменилось. Я никогда не примерюсь с той частью этой сцены, где правит сатанизм и идеализация бесчеловечности и зла. Я не фашист, а эти идеалы очень близки тем, которые были у фашистов, только под другим флагом. Если кто-то считает, что бессердечность и жестокость дают ему силу, то это путь к фашизму. Бессердечность означает лишь, что у тебя нет сердца или слабое сердце, никакой силы она тебе не дает. Я абсолютно не согласен с этим сегментом сцены. У меня был период, когда я был зол на нее всю, я хотел иметь с ней как можно меньше общего и этого добился – я выпускал сольные альбомы, а в остальное время занимался своими делами, изучал философию и т.д. Я занимался многими вопросами науки и духовности, которые меня интересовали, и какое-то время я вел себя очень радикально, так я старался быть последовательным в том, что я делаю. Когда я снова стал общаться с публикой, например, на концертах Unisonic, я не знал, чего ожидать. Первое время я чувствовал на себе давление, но концерты проходили очень хорошо. После выступления на “Sweden Rock” нам организовали сессию автографов, и на нее пришли толпы фэнов, причем все они были с нами очень любезны и рады нам – вот тогда я стал понимать, что у метал-сцены есть и прекрасная сторона. Было время, когда я ударился в крайность, когда я не хотел даже слышать о музыке, ориентированной на гитару, но оно продлилось недолго, всего год или два. Мне всегда нравился рок, и на протяжении почти всех этих лет я все равно получал удовольствие от старых альбомов Iron Maiden и Judas Priest, на которых я рос. Да, на метал-сцене присутствует определенный дух, который я не переношу, но им метал-сцена не ограничивается, у нее есть и прекрасная сторона. Так что я примирился с ней, потому что снова начал контактировать с фэнами. Почти 17 лет я никак не соприкасался со сценой. Не всегда получается составить о чем-то верное представление.

Но ты критиковал метал-сцену не только за «фашизм», а еще и за узколобость и отказ принимать музыкальные изменения. И действительно, я помню, как в начале 90-х люди удивлялись: «Ой, ты слушаешь и металл, и Depeche Mode? Странный ты какой-то…”

Я никогда таким не был, я всегда был открытым к разной музыке, и это не изменилось и сейчас. Я по-прежнему не вижу никакой пользы от того, чтобы слушать только один стиль. Я не знаю, почему люди превращают свои музыкальные вкусы в какие-то политические декларации, каждый должен слушать то, что ему нравится. Искренняя музыка, независимо от ее стиля, то есть музыка, в которую ее создатель по-настоящему верит и с помощью которой выражает себя, является настоящим искусством. И не столь важно, какая это музыка. Я рос на музыке различных стилей, и даже когда я вовсю увлекался металлом, я слушал и другие стили. Уверен, что так будет и дальше. Когда в начале 90-х я обнаружил, как мало на метал-сцене остается свободы для музыки, когда я понял, что отношение к креативности на ней мало чем отличается от отношения, принятого на других сценах, например, на поп-сцене, я был очень разочарован. Металлисты всегда хвалятся тем, что их музыка «настоящая», но как можно говорить о «настоящей» музыке, если я нем могу записать альбом, в который я верю, пусть даже он не похож на то, что я делал раньше? Почему я должен повторять классические альбомы, что в этом «настоящего», если делать все то же самое лишь потому, что определенной публике нравится «повторение пройденного»? Для меня стало большим разочарованием, когда я понял, что идеалами, которые так громко провозглашаются на метал-сцене, мало кто живет на самом деле. О них много говорят, их любят помещать на знамена, но на самом деле, почти никто к ним не стремится. В определенной степени я могу понять, почему так поступают фэны, но я совершенно не понимаю, почему так поступают журналисты. Журналисты должны иметь чуть более глубокое понимание музыкальной культуры.

А тебе не кажется, что сейчас это во многом уже не так? Сейчас в основном удивляются, когда узнают, что я НЕ слушаю драм-н-бэйс или пост-рок. Если твои музыкальные вкусы недостаточно широки, тебя тут же назовут «тупым металлистом» …

Хм, не знаю. Что, правда?

По своему опыту могу сказать, что это так. Меня уже не раз и не два критиковали за то, что я слушаю “только металл”, что, на самом деле, совсем не так, хотя драм-н—бэйс я действительно не слушаю …

А так всегда бывает. Ментальность у многих такая – если они любят какую-то футбольную команду, то поклонники других футбольных команд становятся для них врагами. Не знаю, зачем так к чему-то привязываться – будь то футбольный клуб или какая-то музыка – но люди ради этого готовы идти и сражаться со всем миром. Я этого не понимаю, но это очень распространено.

Помимо музыкальной карьеры, ты написал книгу и несколько эссе. К несчастью для меня, почти все твои литературные труды написаны на немецком языке, и я мало что могу сказать об их содержании. Мне попадалось лишь одно твое эссе на английском. Ты не мог бы сказать о них несколько слов?

На английском я написал лишь одно очень короткое эссе – да и то лишь потому, что мне часто задавали определенные вопросы. Как я уже говорил, в эти 17 лет, да и до этого, я начал интересоваться множеством жизненных вопросов философского, религиозного, духовного характера. Этот интерес возник, когда мне был 21 год. С тех пор я постоянно изучал эти вопросы, и мои эссе – это во многом результат моих поисков. В них я пишу о музыке, религиях, духовности, научных и философских вопросах. В разных эссе – разные темы. Они очень идеалистические, но в их основе лежат более 20 лет работы, поисков, попыток чему-то научиться и что-то понять. Их не так легко перевести на английский, поэтому я и написал короткое эссе на английском, но в нем, конечно, я не смог охватить все написанное ранее. Возможно, когда-нибудь они будут переведены на английский, это было бы здорово, ведь в мире не так много людей, понимающих немецкий.

Обычно люди публикуют свои работы в Интернете, когда хотят услышать какую-то реакцию от тех, кто их прочтет. Но на твоем философском сайте (www.geisteskind.de) нет даже гостевой книги. Тебе не интересно мнение читателей?

Лишь в ограниченной степени. Я уважаю чужие мнения, но есть такие вещи… Фактически, я просто выражал свои убеждения, а не выносил их на обсуждение. Этого мне хватает в интервью – когда мне задают вопросы, я что-то объясняю, но эссе – это просто мои заявления, и лучшее, что они могут сделать – вдохновить людей на поиски и получение собственных ответов. Мне не так уж важно, согласны с ними другие или нет, они просто выражают мою точку зрения, и если кто-то с ней не согласен – это его право. Обсудить определенные человеческие идеалы было бы интересно, но тогда я даже не думал о гостевой книге. Реакция людей до меня так или иначе доходит, мне пишут письма на бумаге и по электронной почте, так что я знаю, кто что думает, но я не так уж стремлюсь инициировать дискуссию. По крайней мере, тогда, когда я писал эти эссе, для меня это было совершенно не актуально.

Может, так и лучше. На современной метал-сцене мне как раз не слишком нравится ее интерактивность. Каждый раз, когда музыкант что-то выпускает, находятся люди, которые пишут на его ресурсах, какой это отстой, а музыкант пишет в ответ: “Да вы, ребята, просто придурки”, и так далее по кругу …

(Смеется). Я всегда стремился избегать этого. Я не читаю рецензий, а когда я даю интервью, я его заново не перечитываю. Я не покупаю эти журналы, я не стремлюсь узнать мнение других людей, потому что мнение – у каждого оно собственное, и это замечательно, когда у людей есть свое мнение, но я не хочу прогибаться под них. Я делаю то, во что верю, я делаю так, как считаю правильным, и я рад, когда получаю позитивные отклики, но я не очень-то хорошо переношу критику. Все, что я делаю, несет в себе частичку моего сердца, и любая критика в адрес моих работ – это критика в мой личный адрес, и я бы не сказал, что она поднимает мне настроение. Так что я принимаю чужие мнения, но я не собираюсь под них подстраиваться. Поэтому я практически полностью игнорирую то, что говорят обо мне люди. Я – это просто я, и я счастлив, когда я кому-то нравлюсь, но если я кому-то не нравлюсь, то я ничего не стану из-за этого менять.

Несколько лет назад Frontiers переиздали твой первый сольник “Instant Clarity” (1996), и на это переиздание ты добавил несколько новых песен. Но почему ты не стал включать в него треки с сингла “Always” - “When You’re Down On Your Knees…” и “Rock’n’Roll Is Dead”?

Я даже и не подумал про эти песни. Не знаю. “Instant Clarity” изначально вышел в 1996 году на Castle Communication, этот лейбл давно уже не существует, и чтобы диск по-прежнему был доступен, я предложил Frontiers переиздать его. Они попросили у меня бонус-треки, и я отдал им то, что нашел. Честно говоря, я и не задумывался о тех песнях, о которых ты говоришь. Возможно, я их включу в какое-нибудь следующее переиздание. Не знаю, есть ли сейчас в продаже “R.T.S.” (1999) или “Supared” (2002), но когда что-то из них будет переиздаваться, я помещу эти треки туда.

Когда ты выпускал “Instant Clarity”, ты был готов к тому, что большинство слушателей совершенно не воспримут то, что ты пытаешься им сказать? Или это стало для тебя сюрпризом?

Тогда я действительно из-за этого расстроился, это одна их причин, почему я изолировал себя от музыкальной сцены. Я совершенно не понимал, почему мой альбом вызывает такое отношение к себе. Сейчас, как я уже говорил, я чуть лучше понимаю ход мыслей фэнов. Если фэну, который в восторге от какого-то альбома – например, от «Киперов» - не понравилось, когда участвовавший в записи этого альбома музыкант начинает играть другую музыку, то он ни в чем не виноват. Я не имею ничего против, когда кому-то не нравится какая-то музыка, но чего я совершенно не понимаю, так это когда люди приходят к музыканту и говорят ему: “Что за отстой ты играешь?! Раз ты играешь не то, что я хочу слышать, то это отстой! Я хочу, чтобы ты был моей марионеткой!” Меня это в те годы натурально бесило. Нас начали критиковать уже во времена “Pink Bubbles Go Ape” (1991) и “Chameleon” (1993), потому что эти альбомы не звучали как «Киперы» - но как же мы могли звучать, как раньше, когда от нас ушел один из ключевых участников состава? Разумеется, перемены в саунде были неизбежны. Именно тогда я начал чему-то учиться. Первые пара лет в Helloween, особенно пока там играл Кай, были постоянным праздником – мы пользовались успехом, нас понимали, мы гастролировали, все было замечательно. А когда он ушел из группы, начался процесс обучения – мы узнали, каково это, когда тебя не понимают, когда люди хотят, чтобы ты играл ту же музыку, что и раньше. Я в то время многому научится, я узнал многое из того, о чем потом писал в своих эссе – почему такое отношение к музыке так вредно, откуда оно взялось и т.д. Музыкальная индустрия приучила публику ждать от групп повторения того, что они уже делали, а у музыкантов развила это коммерческое мышление, когда если ты добился успеха с каким-то альбомом, ты раз за разом пытаешься повторить его формулу, чтобы заработать на этом максимальное количество денег. Из-за этого у публики появилось неправильное понимание музыки. Музыка не должна становиться рабой рынка, музыка должна подразумевать свободу самовыражения. Да, музыкант хочет предлагать ее на рынке, он хочет ее продавать, он хочет, чтобы ее слушали, но нельзя делать альбом только потому, что лейбл думает, что для такой музыки существует определенный рынок. Нужно делать ту музыку, которая рождается естественным путем, а уже потом искать для нее рынок. Я всегда придерживался именно такой точки зрения.

Перед тем, как попрощаться, я хотел бы задать небе не очень серьезный вопрос от женской части нашей редакции. Почему ты побрился налысо?

Я не побрился, я просто стригусь очень коротко. Не скажу, что я облысел, у меня везде есть волосы, но сзади они у меня стали совсем жидкими. Не думаю, что это смотрелось так уж красиво, так что я пошел радикальным путем и все постриг максимально коротко. С такой прической мне очень комфортно, всем рекомендую! Когда волосы редеют, это оптимальный шаг.

Официальная страничка Unisonic на MySpace: http://www.myspace.com/unisonic

Выражаем благодарность Максиму Былкину (Soyuz Music) за организацию этого интервью

Роман Патрашов
10 февраля 2012 года
© HeadBanger.ru