Axel Rudi Pell
Я никогда не изменял своему стилю

02.12.2011

Немецкий гитарист Аксель Руди Пелль отличается удивительной продуктивностью. За 22 года сольной карьеры он выпустил в общей сложности 26 релизов (студийные и концертные альбомы, DVD, сборники баллад и каверов). И хотя далеко не все из них можно назвать потрясающими или сногсшибательными, такая стабильность вызывает исключительно уважение. Проще говоря, Аксель никогда не разочаровывает своих поклонников, а на мнение остальных ему наплевать. Поводом для этой беседы послужил выход нового сборника “The Ballads”, уже четвертого в этой серии, хотя не остались без внимания и другие вопросы.

Давай поговорим о твоем последнем сборнике баллад. Его выпуск – это твоя идея или идея лейбла?

Это была моя идея, потому что моя группа время от времени выпускает нечто подобное. Каждые шесть или семь лет мы выпускаем сборник баллад, и последний - “The Ballads III” – вышел в 2004 году. Прошло семь лет, и с тех пор на моих альбомах накопилось немало хороших баллад, поэтому, как мне кажется, настало время выпустить еще одну компиляцию.

Глядя на твою дискографию, мы заметили, что ты каждый год что-то да выпускаешь – альбомы, сборники, DVD, концертные CD. Такова твоя стратегия в музыкальном бизнесе?

Да, совершенно точно! Фэны всегда требуют что-то новенькое. Они восклицают: «А выйдет ли в этом году новый сборник баллад?» Поклонники постоянно спрашивают меня: «Когда выйдет новый альбом? Почему бы не выпустить еще один концертный CD или DVD?» Они хотят этого, и они это получают. (Смеется).

Расскажи, пожалуйста, о новых вещах, которые вошли в этот сборник. Нас особенно интересует, почему ты выбрал песню Dio “Holy Diver” и столь основательно переработал ее?

Ронни был моим другом, я несколько раз виделся с ним – не помню даже, сколько лет мы были знакомы. Я всегда обожал его голос, его манеру сочинения и его тексты песен. В какой-то момент я сказал себе: «Мы собираемся выпускать сборник баллад, а Ронни с нами уже нет, так что мы просто обязаны записать одну из моих любимых песен Ронни». Но я не хотел записывать песню, которая изначально была балладой. Можно было бы с легкостью выбрать, например,  “Catch The Rainbow” из репертуара Rainbow, но ведь она и так является балладой. И я сказал себе: «Это должно быть что-то совсем другое». Мы основательно переделали песню (“Holy Diver” – прим. ред.), но вы все равно можете слышать ту самую мелодию. Мы добавили партии виолончели, а в припеве появляется оркестр. Мне кажется, что получившийся результат весьма хорош, я им очень горжусь.   

Было также объявлено, что группа будет снимать видеоклип к песне “Hallelujah”, и, кажется, это будет первое твое видео за последние десять или даже больше лет. Почему ты вновь решил снять видеоклип?

Потому что лейбл тоже захотел снять видео. (Смеется). “Hallelujah” – это настоящая коммерческая песня. Она постоянно на слуху, ее крутят по радио, да и другие музыканты часто записывают свои каверы на нее, но наша версия, мне кажется, по качеству находится на втором-третьем месте среди остальных версий, и мне она очень нравится – Джонни (Джиоели) полностью выложился на ней в плане вокала. Мой лейбл сказал: «Мы сделаем видео к этой песне, потому что это наш шанс привлечь более широкую аудиторию, добиться внимания большего числа людей».

Так это видео покажут по немецкому телевидению?

Я надеюсь. Думаю, некоторые каналы вроде VOX и DMAX начнут крутить его через пару месяцев.

Над многими из твоих альбомов работал продюсер Чарли Бауэрфайнд, которого целый ряд музыкантов характеризует его как весьма требовательного человека. Что ты можешь сказать о работе с ним?

Да он просто чудовище! (Дружный смех). Нет, Чарли – отличный парень. С ним легко работать, потому что он бесподобен в том, что делает. Он отлично разбирается в компьютерах, замечательно работает с программой Pro-Tools, которую я также активно использую в процессе записи. Он классный парень, и прекрасно подходит для моей работы. Он в точности знает, что мне нужно. Когда я работаю над соло-партиями, он говорит: «Тебе надо успокоиться и переработать соло». Я могу сказать: «Вау, как все круто вышло!», а он в ответ: «Неа, ты можешь и лучше». За несколько лет между нами сложилась определенная «химия».

На протяжении последних 11 лет ты работаешь с неизменным составом музыкантов, хотя до этого в твоей группе было много изменений. В чем заключается секрет такого стабильного сотрудничества с твоими нынешними коллегами?

Они платят мне кучу денег! (Смеется).

Они тебе платят?

Нет, я шучу. Все дело в том, что этот состав идеален для моего стиля, для того, что я исполняю в настоящий момент. Я считаю, что эти музыканты прекрасно подходят мне. И за много лет мы стали настоящими друзьями. Причина такого удивительного сотрудничества в том, что мы не так уж и часто видимся, мы не репетируем по два-три раза в неделю. Мы просто не можем часто видеться, потому что Джонни живет в Америке, а Майк (Террана, барабанщик) постоянно разъезжает по миру с Тарьей Турунен и со своим сольным проектом. Даже с Ферди (Дёрнбергом, клавишником) мы редко видимся, потому что он хоть и живет в Германии, но далеко от меня – до него три с половиной часа езды на машине. Мы нечасто встречаемся, и в этом причина, почему все так удачно работает. Когда мы собираемся на репетиции перед гастролями или для записи альбома, то чертовски здорово снова всех увидеть, все говорят: «Вау, как я рад тебя видеть!», и постоянно хохмят.

Все певцы, с которыми ты сотрудничал, - американцы. Получается, что никто в Европе не может как следует исполнять твои песни?

Знаете, для меня все было намного проще. Я всегда искал подходящий голос для своей группы, и всегда держал в уме Джонни, потому что когда в 1992 году вышел первый альбом Hardline, я услышал его и воскликнул: «Вау, вот это круто! Откуда эта группа?» Я уточнил детали, и оказалась, что группа из Америки. Так что когда Джефф Скотт Сотто ушел, Джонни был в моем списке кандидатов под номером один. Я думаю, его вокал подходит моему стилю, хотя  я даже не знаю, как это описать.

С Майком Терраной ситуация была похожей. Он переехал в Европу в поисках работы и позвонил мне. Хотя, если быть точным, это был не он сам, а Роланд Грапов, бывший гитарист Helloween. Он-то мне и сказал: «Аксель, у меня есть знакомый барабанщик, он очень талантлив, он работал с Ингви Мальмстином, и сейчас ему нужна работа». Я сказал: «Дай мне его номер, потому что мне как раз нужен ударник!» Не было никакой разницы, из Америки этот парень или из России, Испании или Португалии. Пока музыкант вписывается в мою музыкальную концепцию, все отлично.

На предыдущем альбоме “The Crest” (2010) ты записал песню “Dark Waves Of The Sea”, своеобразное продолжение композиции “Oceans Of Time”. Почему ты решил снова вернуться к этой теме?

Изначально это была идея людей из звукозаписывающей компании. Они спросили: «Аксель, что ты думаешь на счет того, чтобы назвать следующий альбом “Oceans Of Time часть 2”?» А я ответил: «Мне это не по душе, потому что новая запись будет сама по себе сильной». Но уже в ходе работы над материалом я сыграл рифф, на основе которого появилась песня, и у меня в голове вдруг появилась мысль: «Эй, припев из “Oceans Of Time” прекрасно подходит к этой песне!» И я решил: «Ладно, объединим их вместе, это хорошая идея». Думаю, все получилось очень даже неплохо.

Кстати, “The Crest” попал в хит-парады разных европейских стран. Это что-то значит для тебя?

Конечно, по тому, попал альбом или не попал в хит-парады, можно судить о том, насколько популярна группа. Но знаете, для меня дело обстоит иначе. В Германии, например, если выдалась удачная неделя, и вышло не так много альбомов известных групп, есть шанс попасть в Топ-30 или даже в Топ-20. Но когда альбом расходится примерно таким же тиражом через две-три недели, но при этом еще кто-то выпускает свой альбом, то ты будешь лишь в Топ-40 или даже в Топ-60. В Германии дела с хит-парадом обстоят странно, у нас не совсем ясно, как определяется место, на котором должен находиться твой альбом. Но для меня с этим нет проблем. Надеюсь, скоро мы будем в Топ-20 или даже в Топ-10.

Имея за плечами столько альбомов, ты никогда не думал перезаписать какие-нибудь старые песни, например, с “Wild Obsession” (1989), со своим нынешним составом?

Нет, мне не нравится такая идея. Однажды мы делали нечто подобное для сборника “The Ballads II”, куда вошла акустическая версия “The Clown Is Dead” – мы перезаписали ее, потому что оригинальная версия было очень длинной – 14 или 15 минут.  Так что мы подготовили укороченную версию и перезаписали ее с другой аранжировкой. Но я не очень-то люблю такое вещи, я всегда думаю: «Эта вещь – из прошлого», а у меня есть много новых идей для песен, так что мне нет нужды перезаписывать старые.

Все, кто увлекается тяжелой музыкой, сходу узнают твою манеру игры и сочинения, но несмотря на это, многие до сих пор сравнивают твои работы с Rainbow. Что ты думаешь насчет этих сравнений? Они тебе льстят, или, может быть, за столько лет тебе от них уже тошно?

Думаю, в чем-то люди правы, а в чем-то – нет. В моей музыке есть типичные для Rainbow гармонии и последовательности аккордов, но ведь это далеко не все, что я записывал. Например, альбом 2008 года “Tales Of The Crown” не имеет ничего общего с Rainbow, он совсем не похож на эту группу. Но “The Crest” был определенно выполнен в манере Rainbow. Я вырос на этой музыке, эта группа оказала на меня огромное влияние. Иногда это проявляется в моих песнях, а иногда – нет. Но знаете, я доволен такими сравнениями, ведь Ричи Блэкмор является одним из моих героев.

Однажды ты сказал, что Ричи вдохновил тебя на то, чтобы стать гитаристом, и ты хотел бы разбить гитару на сцене, как это делал он. Ты воспользовался этим шансом?

Да, но у меня никогда не было шанса разбить гитару о голову Ричи. (Дружный смех). Время от времени я пробовал разбить гитару, но это закончилось, по-моему, в 1995 году, еще когда в группе был Джефф Скотт Сото. Я долбанул гитарой по сцене, но она не сломалась до конца – гриф отвалился, а струны остались целы, так что гриф отлетел мне прямо в голову. Это был сильный удар, я даже упал. После этого случая я сказал себе: «С этого момента я больше никогда не буду крушить гитары на сцене – у меня это не получается, да и опасное это занятие». (Смеется).

Начиная с “Oceans Of Time” (1998) и до “Kings And Queens” (2004) твои альбомы были объединены своеобразной концепцией. А что на счет последующих релизов? Имеют ли они что-то общее с этой концепцией?

Эта концепция все еще продолжается, и на следующем альбоме она тоже будет присутствовать. На обложках всегда есть пять рыцарей, хотя иногда их может быть лишь двое, и они путешествуют по разным мистическим местам или вселенным. Они путешествуют по прошлому и будущему. Например, обложка “Kings And Queens” изображает Средние века, время между 1100 и 1300 годами – именно этот отрезок времени вдохновил меня на запись альбома. Действие следующего диска (“Mystica”, 2006) происходит где-то между 1500 и 1600 годами. Но всегда можно видеть этих героев, которые продолжают следовать за короной, похищенной слугами зла. На “The Crest” они наконец-то получают корону, которую помещают в часовню. На обложке “The Crest” вы можете видеть двух рыцарей с мечами, которые сражаются со злом, потому что кто-то пытается пробраться в замок и снова похитить корону.

В буклете “The Crest” ты благодаришь свою жену Кристину за то, что она пережила все перемены твоего настроения в ходе творческого процесса. Не мог бы ты рассказать об этом процессе? Что для тебя является наиболее сложным в сочинении песен?

Для меня самое сложное – это сочинение текстов. Когда я работаю над материалом, в течение нескольких месяцев я всегда собираю разные идеи – риффы, запоминающиеся линии, вокальные мелодии и так далее. Потом в течение примерно трех недель я сижу с гитарой в руках и пытаюсь совместить все эти фрагменты, все разнообразные элементы. Иногда это получается, иногда – нет. Когда все работает, то я доволен. Я иду к жене и говорю: «О, у меня все идет отлично. Дай-ка мне тебя обнять и поцеловать». Но иногда я кричу и ругаюсь, потому что у меня не получается подобрать хорошее название или правильные слова. Я ору: «Вот дерьмо! Бросаю эту чертову музыку!» И моей жене приходится видеть меня в любом настроении. Но обычно я вполне дружелюбен. (Смеется).

На твоих ранних альбомах в сочинении текстов участвовали твои предыдущие вокалисты, но мы что-то не припомним, чтобы Джонни Джиоели написал хотя бы один текст. Он сам не хочет сочинять, или ты считаешь, что у тебя это получается лучше?

Я однажды предлагал Джонни написать что-то. Когда он присоединился к группе, почти все тексты для следующего альбома были написаны. Я сказал: «Джонни, ты не хотел бы написать несколько песен или текстов для альбома, который будет дальше?» А он ответил: «Нет! Скажу честно – я, блин, просто ненавижу сочинять тексты. Ты лучше сам этим займись». С другой стороны, я сочиняю, опираясь на европейские традиции, а в прошлом у нас были все эти короли, королевы и замки. А он американец, у него нет таких культурных традиций. (Смеется). Все американцы на самом деле не настоящие американцы – вы понимаете, что я имею в виду. Они не коренные жители этой страны, они прибыли туда из Италии, Германии и из других стран мира, и у них там нет замков, так что они не могут писать об этом, ведь им мало что известно о таких вещах. Если бы Джонни писал тексты, то они, наверное, были бы о девочках с пляжей Калифорнии, а это совсем не подходит моей музыке, поэтому я и сочиняю тексты самостоятельно.

Да, получилось бы снова что-то вроде альбома “Nasty Reputation” (1991).

Точно!

Мы бы хотели задать тебе вопрос о твоем бас-гитаристе Фолкере Кравчаке. Ты играл с ним еще в группе Steeler. Правда, что тогда его выгнали из группы за то, что он был слишком толстым?

Да, это правда. На дворе стоял 1985 или 1986 год, все тогда носили уложенные лаком прически, все были такими тощими, маленькими. Однажды человек, который немного занимался нашим менеджментом и пытался организовать нам контракты везде, где только можно, посоветовал нам: «Избавьтесь от басиста, он очень толстый и плохо смотрится на сцене». Мы решили – ОК. Фолкер был нашим близким другом, но мы решили, что, возможно, это неплохая идея, если таким образом мы получим хороший контракт. Но с другим басистом у нас ничего не получилось. Роланд (Хаг), который присоединился к нам для записи последнего студийного альбома (“Undercover Animal”, 1988), был хорошим парнем, но группе вскоре после этого пришел конец.

Как же ты снова стал общаться с Фолкером после такого расставания?

Мы не разговаривали с ним два или три года. Но Фолкер мне все-таки друг, мы выросли в одном районе, и иногда мы виделись в компании наших общих знакомых в греческом ресторане, например. И я сказал ему: «Эй, Фолкер! Давай не будем говорить о прошлом, давай поговорим о будущем». Он согласился. Когда в 1988 году я ушел из Steeler и начал работать над демо-записями для своего первого сольного альбома, я спросил Фолкера: «Не хотел бы ты сыграть на басу?» А он в ответ: «Ты уверен?» Я ответил: «Почему бы и нет?» В то время у него была «нормальная» работа, и он был очень занят, но все-таки сказал: «Ладно, я помогу тебе». На первом альбоме “Wild Obsession” он сыграл на одной песне, а остальные вещи записал другой басист (партии баса для большинства песен на “Wild Obsession” записали Йорг Дайзингер и Томас «Бодо» Смушиньски – прим. ред.), потому что у Фолкера не было времени, он играл в кавер-группе и все такое. Но в следующий раз я попросил его записать бас для всего альбома, и он согласился, потому что его группа развалилась, и у него появилось время. Мы снова стали друзьями, и Фолкер до сих пор играет в моей группе.

Поддерживаешь ли ты отношения с другими участниками Steeler?

Да, я продолжаю общаться с Питером Бюртцом, вокалистом, но совсем немного, ведь он живет в другом городе. Мы созваниваемся с ним два или три раза в год. Он приходил на последний концерт нашего прошлого тура, и хотя я не видел его, я знаю, что он был среди зрителей. Думаю, ему понравилось. Сейчас Питер занимается совсем другими вещами, он ушел из шоу-бизнеса и больше не поет в группах.

Наверное, тебя уже много спрашивали на эту тему, но нам все-таки хотелось бы снова поднять эту тему: ты не думал о том, чтобы переиздать первые два альбома Steeler на CD?

Ох, сложный вопрос. Меня постоянно спрашивают об этом. Но у меня нет никаких прав на эти альбомы, я обладаю авторскими правами лишь на третий альбом. Пленки с теми записями где-то лежат, но не спрашивайте меня где. Их нужно ремикшировать и ремастировать, а затем уж выпускать на CD. Может, в будущем это и произойдет, но я не знаю, где находятся эти пленки, нам нужно поискать их.

В России эти альбомы изданы пиратами.

Да, я знаю. В Германии пиратские версии этих альбомов тоже можно купить. Я иногда встречаю их на «блошиных рынках» по цене пять-шесть евро. Но это нормально, я не напрягаюсь.

Еще один вопрос о Steeler. Единственная песня Steeler, которую ты до сих пор исполняешь, - это “Call Her Princess”. Почему ты не играешь других вещей этой группы? И что делает эту песню такой особенной для тебя?

Эта песня имеет для меня особенное значение, потому что она была одной из первых трех песен, которые я написал в своей жизни. Песня существовала еще в 1980 году, она – одна из первых, написанных мной, и поэтому такая особенная.

Одно время ты любил играть в компьютерные игры вроде “Doom” или “Duke Nukem”. А сейчас? Тебе нравятся игры вроде “World Of Warcraft”, например?

Вообще я не геймер. Но что мне очень нравится, так это играть в “Mafia World” на Facebook. Вот это круто!

Ты работал с Томом Энджелриппером над его первым сольным альбомом “Ein Schoner Tag” (1996). Как это случилось? Что ты думаешь о музыке, которую Том исполняет в своей собственной группе и в Sodom?

Я знаю Тома уже довольно давно – 25 или 30 лет. Он был одним из первых парней в нашем районе, записавших демо со своей группой и начавших давать концерты. Это было в то же время, когда появились Steeler, в начале 80-х. Он записал свой первый альбом в той же студии, где доводилось работать и мне. И вот он сидел там, собирался начать запись и обратился за помощью к продюсеру Уве Поссельту, который позвонил мне: «Ты не хотел бы сыграть на гитаре на сольнике Тома?» Я ответил: «Хорошо, но что это за музыка?» Оказалось, что это «пивные» песни – для меня вполне подходящие, так что я согласился. Я пришел в студию, послушал материал и сказал: «Ладно, я сыграю партии ритм-гитары». Том ведь не самый большой любитель соляков, он ненавидит соло-гитару. Но он сказал: «О, если ты не против, то, может, и несколько соло тоже сыграешь?» Что я и сделал. Для меня это была просто студийная работа, но я хорошо повеселился. Помню, как мы записывали хор прямо в баре, и все были пьяны в стельку. Это было замечательно!

Сейчас в порядке вещей стало приглашать для записи альбома специальных гостей, чтобы привлечь внимание фэнов и прессы. Но ты нечасто принимаешь такие приглашения, мы даже и вспомнить не можем, когда ты последний раз принимал участие в какой-то работе на стороне. Почему так получается? Тебя редко приглашают, или ты сам не хочешь заниматься чем-то подобным?

Я соглашаюсь, если материал действительно хорош. Время от времени я помогаю своим друзьям, как например, в этом году – я записал соло для одного немецкого певца, в Германии он очень популярен. Он прислал мне свой материал, а раз уж я все равно был в студии, я записал соло для него. Я буду заниматься чем-то подобным, если мне нравится этот тип музыки, а если музыка мне не нравится, то я и записывать ничего не буду. Это должен быть мой тип музыки, иначе ничего не получится. Но я бы согласился, если бы Мадонна или Леди Гага позвонили мне и сказали: «Я хочу заплатить тебе миллион долларов, если ты запишешь гитару на моем альбоме». Я бы без сомнений сказал «Да!» (Дружный смех).

Начало твоей сольной карьеры совпало с эпохой гранджа. Как тебе удалось выжить в то время?

Потому что я по-настоящему крут! (Дружный смех).

Достойный ответ!

Знаете, я никогда не изменял своему стилю. Весь этот грандж существовал лишь в течение непродолжительного отрезка времени. Некоторые из тех песен были действительно классными, и мне очень нравилась Nirvana. Я и сейчас люблю их записи, хотя прошло уже 20 лет с того момента, как тот парень умер. Но с другой стороны, в то время появилось слишком много таких групп. Однако мы продолжали выпускать альбомы, не смотря ни на что, и это в итоге сыграло нам на руку.

На альбоме “Diamonds Unlocked” (2007) ты записал каверы многих исполнителей, далеких от хэви-метала или хард-рока. Какую музыку ты сам слушаешь в наши дни – хэви-метал или что-то вроде U2 или The Mission?

Нет, нет, все это никак не связано с какими-то стилями, ведь я слушаю все направления. Я не ограничиваю свое внимание только хард-роком или хэви-металом. Моими героями до сих пор являются Rainbow или UFO с Михаэлем Шенкером. Но сейчас я слушаю именно музыку, для меня сейчас важнее мелодии в песнях. Не важно, в каком стиле исполнена песня, это может быть рок, металл или что-то еще, понимаете? Я не зацикливаюсь только на тяжелой музыке.

Проскакивала информация, что в начале этого года ты должен был дать несколько концертов в России и Болгарии, но этого так и не произошло. Почему ты отменил эти концерты?

Планировалось только одно выступление в Москве, и мы были готовы его отыграть. Мы уже купили билеты на самолет, но вдруг за несколько дней до концерта нам позвонил русский промоутер и сказал: «Изначально мы хотели, чтобы ты выступил в “Hard Rock Café” в Москве, но, наверное, для тебя это будет слишком маленькая площадка. Мы хотим представить тебя более широкой аудитории, но за несколько дней до концерта невозможно найти другой зал, так что мы вынуждены отменить концерт. Мы организуем концерт в следующем году в другом зале». Меня это устроило. А после мы были только рады такому повороту событий, потому что в тот самый день, когда мы должны были прилететь в Москву, в московском аэропорту взорвалась бомба. Если бы мы все-таки прилетели, то приземлились бы за полчаса до взрыва. Так что нам повезло, что нас там не оказалось. Конечно, жаль, что погибли другие люди, но хотя бы мы сами остались живы. Иначе мы бы сейчас не разговаривали. (Смеется).

А сейчас у вас в планах есть выступления в России?

Пока нет. Может быть, в следующем году. Я уверен, что у нас получится организовать концерт – он определенно в числе наших приоритетов. Может быть, это случится не во время первой части тура, которая пройдет в апреле-мае, а во второй – в конце 2012 года. Но сперва мне нужно завершить работу над новым альбомом.

Еще немного о концертах. Сейчас все музыканты говорят, что продажи дисков падают, и единственный путь выжить – это все время гастролировать. Как ты справляешься с этой ситуацией?

Мне кажется, что это не так. Продажи дисков падают – это правда. Но с другой стороны, я могу сказать, что последний альбом – “The Crest” – разошелся даже большим тиражом, чем “Tales Of The Crown”. Его продажи больше примерно на 30%. Не всегда продажи падают – если у тебя вышла действительно хорошая запись, то ее продажам ничего не помешает. Нелегальные скачивания – да, это плохо, они действительно убивают музыку, в этом нет никаких сомнений. Но с другой стороны, у поп-музыкантов те же проблемы. А пытаться выжить за счет гастролей – это большая ошибка не слишком популярных групп. Иногда группы чересчур много гастролируют. Посмотрите на Deep Purple, например. Не поймите меня неправильно, я их фанат, они – мои кумиры, но они играют в том районе Германии, где я живу, по два-три раза в год. Даже для такой группы это чересчур. Есть такой анекдот: два парня, которые собираются где-нибудь потусоваться, говорят по телефону: «Эй, ну что будем делать на выходных? Пойдем в бар или на концерт Deep Purple?» (Дужный смех) То же самое можно сказать про Доро. Она прекрасная певица, я обожаю ее, но она слишком много выступает, и людям это надоедает: «Ох, опять Доро! О нет, снова Deep Purple». Они слишком много гастролируют, и в один прекрасный момент никто не придет на их концерт, ну или придет всего несколько сотен человек. Это мое мнение.

И еще вопрос о музыкальной индустрии. Ты выпускаешь свои альбомы на лейбле SPV уже почти 25 лет, ты не ушел с него даже после того, как компания обанкротилась. Почему ты так предан именно этому лейблу? Тебе никогда не хотелось поработать с другой компанией?

Года два-три назад, когда SPV обанкротились, я стал получать предложения от других лейблов. Они говорили: «А-а-а-а! Теперь-то SPV – банкроты. Не хочешь присоединиться к нам?» Они постоянно присылали мне письма по электронной почте и оставляли сообщения на автоответчике: «Пожалуйста, свяжись с нами, мы хотим видеть тебя на нашем лейбле, ля-ля-ля». Но дело в том, что владелец SPV всегда лояльно относился ко мне. 25 лет назад, когда у меня бывали тяжелые времена, я мог сказать: «Эй, босс SPV. Не мог бы ты подбросить мне деньжат, чтобы я заплатил проценты по кредиту на машину или оплатил медицинскую страховку?» И он отвечал: «Да, я дам тебе денег». Он был лоялен ко мне, и я это запомнил.

Когда все это произошло, люди с лейбла позвонили мне и сказали: «Пожалуйста, приезжай в Ганновер, нам нужно поговорить о разных вещах». Я прибыл в Ганновер, где находится офис лейбла, мы сели за стол переговоров вместе с Олли (Ханом), который отвечает за промоушен, является главой отдела по артистам и репертуару, а также маркетинг-менеджером, и с боссом SPV. Они сказали: «Компания близка к краху, но есть надежда, что она все-таки сохранится. С нами работает новый человек, и ему хотелось бы сохранить тебя для лейбла, потому что SPV будет существовать в ином формате». Я ответил: «Хорошо. У меня есть предложения от других лейблов, но я подожду вашего предложения». Шесть или семь месяцев спустя я встретился с новым управляющим, и он сказал: «Послушай, дела обстоят так-то и так-то, и на следующие четыре-пять лет SPV могут считать себя в безопасности, так что не хотел бы ты продолжить сотрудничество?» Я ответил: «Ну, давайте посмотрим». Мы обсудили условия контракта, которые оказались весьма достойными, и я решил: «Ну и зачем мне уходить с этого лейбла?»

Еще одна причина заключается в том, что мы так долго знаем друг друга, что я могу делать то, что хочу. Мне не надо отсылать компании демо-записи нового альбома, ведь они доверяют мне. Наверное, я бы мог пойти в студию и просто записать, как я пукаю! (Дружный смех). Но, естественно, лейбл не услышит от меня ничего подобного! Я на самом деле могу делать все, что хочу, и это дает мне свободу для развития собственного стиля. Это здорово.

И под конец мы не можем не задать вопрос о новом материале. Когда же выйдет новый студийный альбом?

Мы планируем войти в студию в ноябре-декабре, а новый альбом выйдет в конце марта следующего года. Сейчас я как раз занимаюсь сочинением новых песен.

Официальный сайт Акселя Руди Пелля: http://www.axel-rudi-pell.de

Выражаем благодарность Максиму Былкину (Soyuz Music) за организацию этого интервью

Интервью – Константин “Hirax” Чиликин, Роман Патрашов
Перевод с английского – Константин “Hirax” Чиликин
Сентябрь 2011 г.
(с) HeadBanger.ru