The Casualties
Музыка рабочего класса

26.02.2011

Американцы The Casualties пользуются славой знаменосцев тру-панка чуть ли не с момента своего основания, который имел место в Нью-Йорке еще в 1990 году. Они начинали в те время, когда панк был практически мертв, и внесли весомый вклад в реанимацию этого жанра. Однако несмотря на культовый статус группы, ее постоянную гастрольную деятельность и целых восемь полноформатных альбомов, в Интернете о группе не так много информации (посмотрите, например, весьма «информативную» статью на Википедии). Так что мы решили воспользоваться очередным визитом The Casualties в Россию и хорошенько расспросить Хорхе Херреру (вокал), старейшего члена группы. Признаться, я был весьма удивлен, когда вместо грязного, бешенного панк-сорванца, каким Джордж выглядит на сцене, рядом со мной сел приятный и словоохотливый мужичок. Но уже через десять минут разговора у меня не осталось никаких сомнений в том, что Хорхе - самый настоящий панк из тех, что я видел. Когда вы прочтете это интервью, сами поймете, почему…

Ваш последний альбом “We Are What We Have” был выпущен два года назад. Есть планы по поводу новой пластинки?

Мы собираемся забежать в студию через пару месяцев. Новый альбом будет немного отличаться от того, что мы делали ранее. Прежде всего, это идея Джейка (Колатиса, гитара). Мы слушаем панк со всех уголков мира, даже из России слышали одну песню. Не могу вспомнить, как называлась та группа, но их трек был на панк-сборнике и назывался “Seventeen”. Так вот, мы хотим записать треки панк-групп со всего света - из Франции, Германии, Испании, Южной Америки, Мексики… Наша цель – показать американским подросткам, что хороший панк делают во всех уголках света, а не только в Англии и США. Европейцы более открыты в этом плане, потому что они слушают разные группы, а в Штатах народ слушает только англоговорящих панков.

Нам присылали эти песни фанаты со всего мира. Так что мы хотим сделать альбом каверов, чтобы дать миру шанс узнать эти группы. Возможно, тогда американцы начнут слушать группы из других стран.

Вы уже выбрали нужные песни для записи?

Ага. Мы пытались сделать нечто подобное в течение последних 15 лет. Но лишь сейчас наша задумка воплощается.

Вам, насколько я понял, нужно только пойти в студию и сделать запись, так?

Да! Мы уже знаем все эти песни наизусть. Многие из них мы слушали в машине, кое-что играли в турне. Так что все, что нам нужно – прийти и сыграть их. В течение двух месяцев мы сделаем запись.

Вопрос про песню “We Are What We Have” . Ее название нетрудно понять, но все же, что вас побудило именно так озаглавить эту композицию и целый альбом?

Панк-сцена сейчас в упадке, если посмотреть на нее в количественном отношении. Сцена меняется, кто-то уходит, на их место приходят новые люди, жизнь не стоит на месте. И я вижу, что сейчас слишком многие болтают ерунду: ты должен быть панком такого стиля, ты не должен быть панком этого стиля. Такие вот разговорчики. Я их слышал еще тридцать лет назад. Поколения сменяют друг друга, а я почему-то остаюсь. Так вот, я видел как в результате таких рассуждений людей называли «позерами». И обиженный этим народ покидал субкультуру, потому что «трушные» парни смеялись над ними. Я такого себе никогда не позволял. Но все то время, что я рос в панк-среде, я видел именно такую картину. И вот сейчас панк снова в кризисе. А с “What We Have…” мы хотели сказать, что панк все равно здесь. И все, что у нас есть – это мы сами, все, кто остается с нами, и нам надо быть сплоченнее, вместо того, чтобы обзывать друг друга «позерами».

Расскажи тогда еще про ваше название, The Casualties. Какое значение вы вкладываете в имя вашей группы?

Наше название – это долгая история… Когда мы организовали группу, мы тусовались на улицах Нью Йорка. У нас постоянно был с собой бумбокс (большой переносной магнитофон на батарейках – прим авт.). Мы включали на нем радио и слушали панк. Также мы затаривались большими баклагами пива и пили его весь день напролет. Мы тусовались на улицах с утра до ночи. Сначала нас было трое, потом пятеро, затем стали собираться сотни. Вот мы и решили: «Давайте замутим группу», потому что там, где мы жили, никто не играл музыку, которая нам нравилось. Сцена Нью Йорка была в основном хардкоровой. Там также были скинхэды (левого крыла – прим. авт.). Настоящего панка не было. Была музыка, которая вроде и называлась панком, но скорее относилась к рок-н-роллу. Наркотическая зависимость, все дела…

Однажды мы собрались на нашем любимом углу. В то время от меня ушла девушка – ну, ты знаешь, как это по молодости происходит. Так вот, забавная штука – остальные парни в группе (ну, скорее мы пытались быть группой) тоже остались без своих половинок. Мы играли песню группы из Ирландии The Defects, которая называлась “Casualty” («Жертва»), и подумали: «А давайте станем Casualties»… Нам казалось, что это подходящее имя. А член другой группы, которая называлась Public Nuisance, выдвинул свою теорию на счет нашего названия. Он говорил: «Вы, парни, всегда пьяные, так что почему  бы вам не назваться 40 Ounce Casualties» («Жертвы сорока унций»), потому что ежедневно мы выпивали 40 унций пива. Из этой истории у нас родилась песня, да и свой первый EP мы так назвали. Потом мы стали просто The Casualties. До этого нашим именем было «четыре больших парня с забавными ботинками».

Вы уже много лет работаете с лейблом SideOneDummy. Это единственный лейбл, на котором вы издавались?

Нет, мы были на двух лейблах. История с лейблами начинается одновременно с историей The Casualties. Тогда была только одна звукозаписывающая компания, которая нам подходила, она называлась Tribal War. На этом лейбле в основном записывались скинхэды, мы были единственными стрит-панками. У меня был друг в этой компании, но когда я к нему обратился, он сказал, что The Casualties не подходят для Tribal War. Но затем моя группа стала расти. Мой брат дал мне денег на запись самопального диска. И когда мой друг c лейбла пришел на наше шоу, он увидел, что мы собрали 500 человек. Он сказал «вау!». Так мы попали на Tribal War и выпустили на нем первый и второй альбомы. Это случилось еще и потому, что мой друг в то время заинтересовался стрит-панком. Затем мы еще подросли, а Tribal War был исключительно нью-йоркским лейблом, и этого нам стало недостаточно. В наше поле зрения попал калифорнийский лейбл, который назывался SideOne Dummy. Они тогда искали панк-группу и даже приехали в Нью-Йорк, чтобы посмотреть на нас живьем. Концерт был отпадным, публика сходила с ума, лейбл остался доволен, и так мы получили контракт. Но сейчас пришло время разойтись и с этой компанией. Так что мы ищем новый лейбл. Мы с SideOneDummy пошли в разных направлениях.

Многие группы меняют лейблы каждые два-три релиза. Почему вы задержались на SideOneDummy так долго?

Они хорошо выполняли свои обязанности. Нам с ними было комфортно. Лейбл для нас важен, потому что нам необходимо быстро выпустить альбом, а затем группа едет в турне. Нам много денег не нужно, мы особо не зарабатываем. Группа сама по себе бесконечно гастролирует, и нам некогда заботиться о лейблах. Мы пытаемся гастролировать как можно больше, посетить каждую страну. Мы на два-три месяца уезжаем в турне, потом на месяц возвращаемся, а затем опять в дорогу. Мы как пираты, все время странствуем. Столько лет мы жилы в дороге, и SideOneDummy помогали нам. Мы говорили: «У нас мало времени, нам бы зайти в студию». Они говорили «Хорошо». Как видишь, мы зарабатываем себе на жизнь в дороге.  

Вы сейчас играете совсем мало много вещей с первых трех альбомов. Почему?

Ты прав. Мы уже столько раз их играли. Когда ты исполняешь одно и то же день ото дня, то эти песни начинают надоедать. Но я понимаю людей, которые хотят услышать старые вещи. Например, когда я прихожу на концерт любимой группы, то хочу слышать знакомый, проверенный материал, и если они не сыграют классические песни, то я расстроюсь. У нас есть набор хитов, без которых не обходится ни один наш концерт, это “Punk Rock Love”, “Ugly Bastards”, “Punx Unite” и “Unknown Soldier”. Мы также всегда пытаемся сыграть как можно больше материала с новых пластинок.

Вы начинали в середине 90-х, когда стрит-панк был не очень то популярен. Как ты думаешь, почему вам удалось привлечь к себе внимание, хотя ваша музыка никак не вписывалась в моду того времени?

Все очень просто. Как я уже говорил, все в нашей жизни проходит круг. Я расскажу тебе одну историю. Я когда то был «мирным панком» (одно из течений панк-движения, характерное отказом от насилия – прим. авт.), ходил на разные демонстрации. Тогда я в первый раз столкнулся с ситуацией, когда люди называют друг друга «позерами». Затем я решил уйти в стрит-панк. У нас были разноцветные волосы, и наше количество постоянно росло. Сначала нас было всего пятеро, а вскоре уже набиралась целая сотня. В газетах печатали наши фото с заголовком «Панк вернулся в Нью-Йорк». Пара парней на углу превратилась в целую армию панков. Все больше людей стягивалось на это место, его стали называть «угол Casualties». Неважно, который был час, люди приходили на этот угол. Кто-то уходил домой, кто-то приходил, но круговорот никогда не прекращался. На этом углу даже в 5 часов утра можно было кого-нибудь встретить. К нам приезжали пацаны из других штатов, потому что они где-то услышали о нашем угле. Они встречались с нами, мы отлично проводили время, затем они уезжали домой, а потом возвращались со своими друзьями. Мы тоже приезжали к ним на поезде и давали концерт в их городе. Вообще эффект, когда люди видели наш угол был примерно следующим: «Ура! Панк возвращается!». Это было подобно вирусу. Затем на наш угол приехала машина с восемью грязными панками из Калифорнии. Они ходили вокруг да около, мы спросили их: «А вы кто?», они ответили: «Мы путешествуем. Ну а вы кто?» - «Мы Casualties». Мы приняли их как семья, потому что мы и были семьей. Затем они поехали в Калифорнию и взяли с собой наши пластинки… В Калифорнии была самая большая панк-сцена. Они рассказывали там он нас, и это все, что нам было нужно. По всей Калифорнии только и говорили “Casualties”, “Casualties”, “Casualties”. Так мы обрели популярность и начали гастролировать. У Джейка была машина, так что мы разъезжали на ней. Мы уезжали в турне, а по возвращении домой начинали искать работу. Все деньги, которые мы зарабатывали, мы вкладывали в группу, так что приходилось подрабатывать где-то еще. Затем мы опять уезжали на гастроли и снова искали другую работу. Было тяжело, но весело.

В наши дни мы видим много групп, которые называют себя панками, но их философия абсолютно отлична друг от друга. Например, Green Day и Sex Pistols – совсем не одно и то же, но и те, и другие называют себя панками. Знаю, что ты этот вопрос ненавидишь, но все же - что для тебя панк?

Видишь ли, панк в глазах каждого человека отражается по-разному. Для меня, из-за моего происхождения, из-за того, как я рос, панк неразрывно связан с рабочим классом. Я понимаю, почему для некоторых подростков панк связан с другими вещами, они росли в других условиях. Так что у нас разные конфликты и разные цели для борьбы. А у меня родители работали посудомойками, рабочими на фабриках, курьерами… У детей из рабочего класса есть не так уж много, но у них есть их музыка. Я придерживаюсь этих взглядов. Для меня это и есть панк. Наши песни как раз об этом - о повседневной жизни. Конечно, мы немного заходили в политику, потому что её проявления так или иначе на нас влияли. Но мы выросли. Я всегда был открыт для окружающего мира. Я был «мирным панком», скинхэдом, и металлистом я тоже был. Iron Maiden, Judas Priest и все в этом духе. По этому я не люблю, когда люди называют друг друга «позерами».

Однако, в конце концов я прибился к панкам. Панк для меня всегда отстаивает интересы рабочего класса. Возвращаясь к политическим взглядам - мы написали несколько политически направленных композиций, но их не так уж много. Если ты углубляешься в политику, то тебя могут использовать, как марионетку.

А вообще, возвращаясь к музыке, все члены группы предпочитают разные стили. Я люблю классический европейский панк, но многие из нашей группы любят американский хардкор. Так что при записи альбома мы ищем компромисс.

В любом случае, результат у вас получается отличный.

Мы и сами по себе разные люди. «Меггерс» (барабанщик) - вегетарианец, а двое других - мясоеды. Я был вегетарианцем многие годы, но в дороге у тебя не всегда есть возможность выбора, и ты покупаешь все, что можно съесть. И, когда ты живешь в дороге, то можешь забухать. Трое из нашей группы иногда выпивают, некоторые балуются наркотой. Буду честен – я нет. Я в этом плане вроде стрейт-эджера, я сильно против этой дряни. Я всего лишь пью пиво. Они знают, как я отношусь к их баловству. Когда я вижу, что они что-то принимают, то сразу взрываюсь: «Что за мать твою?». Но они все равно мои друзья, ведь в этом сама суть панка – делай что хочешь, но не мешай жить другим. Но если ты перебарщиваешь, то это не хорошо. Если ты что-то доводишь до абсурда – это не здорово. Так что я приглядываю за парнями. Если я вижу, что они зашли слишком далеко, то я посылаю кого-нибудь поговорить с ними, потому что сам я не могу. Я становлюсь слишком злым и не знаю, что могу натворить. (Смеется). Но они мои друзья, а взгляды моих друзей не обязательно должны совпадать с моими.

Я расскажу тебе еще одну историю. Стрит-панки из Нью Йорка живут в очень грязных местах. Я спросил их: «Зачем вы живете в этой помойке?». Они ответили: «Потому что мы панки!». Ты знаешь, я тоже был парнем с улицы, но я всегда работал для того, чтобы достичь чего-то, так что такой стиль жизни не по мне. Но они все равно мои кореша. Панк – это также честность перед самим собой.

Вы все время находитесь в дороге. Наверное, при таком образе жизни непросто поддерживать себя в хорошей форме. Как вам это удается?

Я тебе расскажу. Я прилетел сюда вчера, до этого я был в Берлине. Когда я прилетел в Берлин, то сразу пошел в больницу, потому что я простудился на морозе. Мне было очень хреново. Но есть обязанности, которые надо выполнять. Фэны заплатили деньги, они хотят увидеть нас, так что мы обязаны быть здесь. Они хотят, чтобы мы выложились на 100%, мы подбавим сверху еще 100%. Мы как-то играли в Мексике, атмосфера была потрясающей, но наш барабанщик разбил руку в кровь. Однако он продолжал играть. Мы хотим, чтобы наши фэны были довольны. Для нас это важно.

Иногда нам приходится играть перед совсем скромной аудиторией. Ты выходишь на сцену и видишь перед собой человек 20-30. Думаешь: «Вот дерьмо…». Но мы не из тех групп, которые из-за этого сокращают сет. Наоборот, я сыграю все песни, что смогу, потому что не важно, 20 человек перед тобой или 500, они ведь пришли тебя увидеть!

А спортом вы не увлекаетесь?

Не могу отвечать за остальных, потому что я не знаю, что они делают, когда мы приезжаем из тура. Когда мы приезжаем домой, то идем к нашим женщинам, у меня вот семья есть. Я все время провожу со своим ребенком. Что касается спорта, то я большой фанат европейского футбола . У меня полно футбольных каналов. У меня даже есть собственный Интернет-канал. Тысячи людей заходят на него, я там комментирую игры. Только два человека с этого сайта знают, кто я такой. Но я сказал им, чтобы они держали это в секрете, ведь моя страница посвящена только футболу. Это моё хобби.

За кого болеешь в Европе?

«Санкт Паули», немецкий футбольный клуб (показывает фанатскую майку с Веселым Роджером). Из-за моего происхождения, из-за того, откуда я родом, я очень люблю команды «левого крыла», которых поддерживают бедные люди, вроде Boca Juniors (аргентинский футбольный клуб, один из лидирующих клубов Латинской Америки – прим. авт.) и тому подобных. К сожалению, я ничего не знаю о командах из России, потому что они никогда не приезжают в Штаты.

Турне еще здорово истощает морально. Как избавляешься от стресса?

Ни и вопрос! Думаю, на сцене. Я схожу с ума, как и все эти ребята в зале. Когда я вне сцены, то я довольно милый парень. Ну, мне так кажется. (смеется) В повседневной жизни я сбавляю обороты, но на сцене я просто зверь. Когда я покидаю сцену, стресс сам уходит. После шоу парни бухают, и раньше я сам составлял им компаниюя. Но сейчас, если я в Штатах, то звоню по телефону своей девушке, говорю с ребенком и иду спать. Когда просыпаюсь, то делаю то же самое.

На ваши концерты приходит много молодежи. Как думаешь, почему они предпочитают олдскульных The Casualties модным Blink 182?

Молодые люди ходят на наши концерты, потому что они - новое поколение панка. The Casualties всегда играли для такой публики. С самого начала и до сегодняшнего дня мы сохраняли в себе этот гнев, который мы выплескиваем на сцене. И это привлекает к нам все новых фэнов.

Что ты думаешь насчет интернет-фишек вроде MySpace или Facebook? Вы сами ведете там странички, посвященные The Casualties?

Лично я не веду. Этим занимаются другие парни из группы. Я не верю «Фейсбукам». У меня есть своя страничка, но она про футбол. Однажды я залил туда видео Casualties, и увидел много комментов вроде: «Мне нравится эта группа!».

А что скажешь о нелегальном скачивании музыки из интернета?

Люблю я это дело! (Смеется). Я как раз принадлежу к тем, кто активно скачивает. Благодаря этому я открыл для себя кучу новой музыки, но если я вижу физический диск, то я его покупаю. Скачивание полезно для простых людей. Со мной многие не согласятся, но я обеими руками за скачивание. Лично мне достаточно, что  люди платят за билет на мой концерт.

Ты уже не в первый раз в России. Как тебе понравилось у нас и вообще в Восточной Европе?

Здесь много общего с Южной Америкой, люди в основном вышли из бедных семей. И это мне нравится, потому что такая публика жестче, и она устраивает настоящее шоу. Так и надо, панк должен быть жестким. Вообще я наслаждаюсь тем, что могу путешествовать по миру. Мы куда-то приезжаем с концертом, и те, кто на нем побывал, рассказывают об этом друзьям, и вот в следующий раз ты уже зажигаешь перед толпой побольше. Как я уже говорил, группа для меня - не способ заработать, денег у нас, по большому счету, нет, их хватает только для того, чтобы выжить.

Есть ли у тебя любимые места в Москве?

В прошлый раз у нас практически не было времени. Мы прилетели, отыграли концерт, пошли поспать, а на следующий день улетели. Мы только на Красной Площади были. Завтра у нас свободный день, может, выберемся куда-нибудь.

Завтра в этом же клубе будут играть The Exploited, и расписание вам позволяет сходить. Пойдешь?

Парни пойдут, в этом я уверен, я нет. Я буду смотреть Кубок Либертадорес (латиноамериканский аналог Лиги Чемпионов – прим. авт.) по Интернету. Я хочу посмотреть матч и поговорить с семьей. Но остальные наверняка будут бухать на концерте.

Некоторые группы не любят стейдждайверов, потому что они мешают им играть. А что скажешь ты?

Я не имею ничего против. Когда я был подростком, то сам прыгал со сцены, но всегда старался не трогать музыкантов. Многие не понимают этого, но когда тебя постоянно трогают, я считаю, что это перебор. Когда Джейк видит стейдждайвера, он отходит назад. Иногда кто-то хочет нарочно скинуть тебя со сцены, и ему по фигу, что с тобой случится. Но нам это в кайф, это часть шоу. Меня пару раз скидывали, и сейчас я осознаю, что клево было.

У вас есть песня “System Has Failed Us… Again”. Текст этой песни – твое мнение о том, что происходит в мире, я правильно понял?

Да.

И ты действительно думаешь, что все так печально?

Ну… да! То, что вам говорят с экранов телевизоров, далеко не всегда правда. Во многих случаях это просто промывание мозгов. Очень часто по ТВ специально показывают шоу, в которых люди постоянно улыбаются. Но на самом деле, в мире не так много счастья. Будьте бдительны!

Официальная страничка The Casualties на MySpace: http://www.myspace.com/thecasualties

Выражаем благодарность Андрею Сидельникову (Main Rock) за организацию этого интервью

Сергей “BoBr” Бобрик
3 февраля 2011 г.
(с) HeadBanger.ru