Paradox
Этому альбому была нужна атмосфера

11.01.2022

Карьера немцев Paradox никогда не развивалась по прямой линии, они периодически пропадали из вида на несколько лет, но потом неизменно возвращались с новыми составами и новыми альбомами. Поэтому очередная пауза в деятельности группы во второй половине десятых вряд ли удивила кого-то из ее поклонников; время удивляться настало, когда Paradox обнародовали масштаб своего очередного релиза. Мало того, что музыканты и их текстовик Петер Фогт решили записать вторую часть классического альбома “Heresy” (1989), так еще и оказалось, что новый диск, получивший название “Heresy II: End Of A Legend”, идет целых 75 минут. Казалось бы, не каждый справится с такой огромной порцией трэша, выдержанного преимущественно в средних темпах, однако пресса встретила новый опус Paradox такими восторгами, каких не удостаивался ни один из их предыдущих релизов, если не считать раннюю классику. Большому альбому – большое интервью: Чарли Штайнхауэр, вокалист, гитарист и композитор Paradox, целый час рассказывал нам обо всем, что происходило в группе за последние пять лет.

Чарли, в прошлом у тебя было немало серьезных проблем со здоровьем. Как ты себя чувствуешь сейчас? Как на тебе и на группе сказалась пандемия COVID-19?

Сейчас со мной все в порядке. У нас вышел новый альбом, и я очень рад этому. В плане здоровья у меня нет каких-то больших проблем, разве что время от времени возникает небольшая аритмия. Но она у меня уже 30 лет, и это никак не связано с операцией, которую мне делали в 2002 году. У меня все нормально.

В первый раз мы услышали о том, что ты и братья Фогт работаете над второй частью “Heresy”, еще в январе 2014 года. Почему на завершение этого альбома ушло столько времени?

Я и Петер Фогт постоянно были на связи. Он предложил мне историю, да, наверное, в районе 2014 года, но тогда все мои мысли занимал альбом “Pangea” (2016), работу над которым я тогда только начинал. Когда я сочинил все песни для “Pangea”, я подумал: «Нет, этот материал никак не вяжется с концепцией ‘Heresy’, он совсем другой». Кроме того, я не был уверен, стоит ли мне вообще браться за вторую часть “Heresy”, потому что, сами знаете, классику лучше не трогать. Я не большой фанат сиквелов, даже в кино, так что этот путь казался мне очень опасным. Но история была очень хороша, и в итоге я сказал Петеру: «Придется подождать, пока я закончу альбом, над которым я сейчас работаю, и тогда мы вернемся к этой теме». После “Pangea” подходящий момент настал, я начал писать новые песни, и в 2019 году мы приступили к работе над альбомом. Поэтому, возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, я должен сказать, что пандемия на меня, по большому счету, не повлияла. Все это время я работал над альбомом день и ночь, я только выходил в супермаркет за едой, держал социальную дистанцию и возвращался домой, чтобы снова взяться за работу.

Ты не мог бы немного рассказать о братьях Фогт? Чем они еще занимаются, кроме сочинения текстов для некоторых альбомов Paradox?

Сейчас я общаюсь только с Петером. Петер и Найджел живут не вместе, у каждого из них свой дом. Петер Фогт сочинил тексты для нашего первого альбома “Product of Imagination”, который вышел в 1987 году, и для первой части “Heresy”, которая появилась в 1989-м. Когда они начинали работать с нами над “Product of Imagination”, они жили в Германии, но потом переехали на юг Франции, как раз в те места, где католическая церковь преследовала катаров. Петер и Найджел сами предложили мне идею написать об этом, потому что им была очень интересна история их новой родины. Помню, как Петер пришел к нам и сказал: «Послушайте, у меня есть совершенно нестандартная идея. Я бы хотел, чтобы вы сочинили музыку для этой истории». Разумеется, мы заинтересовались.

А изначально нас с Петером состыковал Деннис Уорд из Pink Cream 69. Он был нашим приятелем, он тоже жил в Вюрцбурге, родном городе нашей группы. Он-то и порекомендовал нам Петера. Это было в 1986 году, страшно давно.

На “Heresy II” рассказывается продолжение истории об Альбигойском крестовом походе и последнем из выживших еретиков-катаров. Чем вас так привлекла эта тема, что вы посвятили ей два полных альбома?

Когда мы работали над первой частью, я не могу сказать, что мне была так уж интересна эта тема… То есть, конечно, она была мне интересна, но я не был в нее погружен. Когда Петер дал мне концепцию, я подумал: «Ага, это что-то историческое», а я всегда интересовался историей. Когда мы вернулись к этой теме, я знал, что продолжение будет в той же стилистике, потому что это снова тот же автор, а Петер очень здорово помог нам с двумя первыми альбомами, и мы были уверены, что сотрудничество с ним вновь даст свои плоды. Мы работали так же, как в 1989 году – Петер дал мне 13 названий песен. У него не было самих текстов, но был готов сюжет и названия на песен, которые как бы делили историю на главы. Я поговорил с другими ребятами и сказал: «Звучит заманчиво. Делать вторую часть ‘Heresy’ – это опасный путь, но я не хочу повторяться как композитор, пиариться на славе ‘Heresy’ и снова делать такой же альбом, как в 1989 году». Мне вполне под силу сделать тотально олдскульный альбом, потому что это музыка, построенная на риффах, но я знал, что этому альбому нужно нечто большее, чем просто риффы – ему нужна атмосфера. Поэтому-то новый альбом звучит так разнообразно. Я очень много в него вложил, и это потребовало по-настоящему тяжелой работы.

“Heresy II” имеет продолжительность 75 минут, что довольно необычно для трэшевых альбомов. Ты не боишься, что в наши дни, когда интервал внимания слушателей становится все короче, мало кто сможет дослушать альбом до конца?

Конечно, чтобы разобраться в альбоме, потребуется время, он ведь огромный, и в нем масса текста. В буклете тексты песен напечатаны вот таким маленьким шрифтом (показывает пальцами размер), понадобятся очки, чтобы все прочитать, но куда деваться, ведь Петер написал столько слов. (Смеется). Думаю, преданные фэны Paradox найдут на это время. Если они заинтересуются, они все прочитают и придумают собственную интерпретацию, потому что в этот раз вся история вымышленная. В отличие от первой части “Heresy”, которая была написана по мотивам подлинных исторических событий, “Heresy II” – это вымышленная история, которую придумал Петер. Она непростая, и если у вас нет времени в ней разбираться, или вам в принципе не интересно, о чем мы поем, то можно просто слушать музыку. Мне кажется, большинство людей не особенно заморачивается на сюжете.

Ваш предыдущий альбом “Pangea” записывался в виртуальном режиме – каждый музыкант играл в своей студии, которые находились в разных городах и даже странах. А как был построен рабочий процесс в этот раз? Все снова записывались поодиночке? Сейчас, по крайней мере, все участники группы живут в Германии…

Барабанщик записывался сам. А Кристиан Мюнцнер записал свои соло у себя в домашней студии. Басист Олли (Келлер) приходил в мою студию, и я записывал бас вместе с ним, а мои ритм-гитары, гармонические гитарные партии, ведущий вокал и бэк-вокал тоже записывались здесь, в моей студии. Кроме того, я сделал сведение, до этого я никогда не сводил альбомы. Но группа сказала: «Послушай, зачем нам платить 5 тысяч долларов за микс, если ты можешь сделать его сам? У тебя натренированные уши, и это твои песни, так что ты знаешь лучше всех, как они должны звучать!» Для меня это был серьезный вызов – во-первых, потому что я никогда не микшировал альбомы, а во-вторых, потому что это “Heresy II”, так что олдскульные фэны ждали олдскульного альбома, в общем, это был огромный риск! Поэтому я так доволен откликами, которые мы получаем со всего мира. На нас пишут отличные рецензии, мы сами удивляемся и очень благодарны за это.

На “Heresy II” ты воссоединился с самым первым барабанщиком Paradox Акселем Блахой. Но когда мы делали с тобой интервью в прошлый раз, ты сказал, что Аксель ушел с металлической сцены и стал совсем другим человеком. Как же получилось, что он снова играет на барабанах в Paradox?

Аксель – мой лучший друг. Мы с ним вместе основали Paradox 40 лет назад, а знакомы еще дольше, с подростковых лет. В 1991 году он забросил барабаны, но он все равно заходил ко мне, мы каждую неделю пили вместе кофе и разговаривали о музыке и тому подобных вещах. Во время записи “Pangea” он сидел рядом со мной, слушал материал и спросил: «Слушай, Чарли, как ты думаешь, я смогу снова взяться за дело? Что если я куплю барабанную установку и снова начну играть?» Я увидел в его глазах огонь, он услышал песни с “Pangea” и сказал: «Ох, я бы хотел их сыграть! У меня нет помещения для репетиций, у меня ничего нет, и я не уверен, смогу ли я снова играть на барабанах на том уровне, который необходим для Paradox, но, возможно, я смогу играть хотя бы для себя». Я сказал: «Конечно, пойдем в магазин», и он купил барабанную установку. Мы нашли репетиционный зал, и он каждый день проводил там по много часов за игрой. Когда мы решили поиграть вместе, и я подключил свой усилитель, было такое впечатление, что этих 30 лет вообще не было. Он играл песни с “Product of Imagination” и “Heresy” в точности так, как вы привыкли их слышать. У нас переиграло много хороших барабанщиков, например, Алекс Хольцварт – это вообще феноменальный ударник! Но когда эти старые песни играет Аксель, они звучат в точности так, как на пластинках, со всеми сменами темпа, со всеми деталями, которые замечают фэны. Когда он играет эту музыку, она оживает. У него уникальный стиль, он не из числа технарей, но он знает, как надо играть эти песни.

Аксель много репетировал, тренировался, и возникла идея реюниона оригинального состава, который записал “Product of Imagination”. Форма Акселя позволяла играть старые песни, и мы позволили Маркусу Шпиту (гитара) и Роланду Шталю (бас), они живут недалеко от нас, так что связаться с ними было несложно. Мы поговорили на эту тему, и вопросов не возникло, все сказали: «Конечно, почему нет?» Состав, записавший “Pangea”, к тому моменту распался, Тилен (Худрап, басист) перешел в U.D.O., так что я сказал: «Окей, давайте попробуем и посмотрим, что получится. Не знаю, сможет ли Роланд играть, а Маркус… Ну, Маркус играет в кавер-группе, он постоянно на сцене, так что у него достаточно опыта». Мы пошли в репетиционный зал Маркуса Шпита, и в первые несколько месяцев все было отлично. У нас был полностью отрепетированный сет-лист и приглашение на фестиваль “Bang Your Head!”, где мы должны были играть вместе с Raven, Винсом Нилом, словом, с большими группами, причем нас ставили на большую сцену вечером в субботу. Но это шоу пришлось отменить. Дело не в том, что мы разругались или что-то в этом роде. У Акселя возникли проблемы со здоровьем, началась фаза депрессии. Он страдает ей уже давно, иногда она отступает на несколько лет, и тогда ему лучше, но может случиться и так, что она возвращается. Мы уже подтвердили свое участие в фестивале, и тут по неизвестной мне причине он говорит: «Чарли, мне кажется, я не справлюсь». Все мы сказали: «Слушай, Аксель, нет никаких проблем, ты очень хорошо играешь эти песни». Но он нас не слышал. Когда у тебя депрессия, кто угодно может говорить что угодно – их слова все равно до тебя не долетают. Так что он сказал, что уходит. Я говорю ему: «Аксель, ты не можешь так поступить сейчас, наши дела идут в гору». Мы не написали ничего нового, но у нас уже было подтверждено выступление на крупном фестивале. Но я посмотрел ему в глаза и все понял, он же мне как брат, так что я сказал: «Послушай, если ты пройдешь тот курс лечения, о котором мы с тобой говорили, у тебя будет шанс. Лечись, а потом посмотрим. Мы будем тебя ждать. Сейчас ты нужен мне в группе».

Он лег лечиться, но за это время стало понятно, что группа уже не та, что была в 80-х. Участие в фестивале пришлось отменить, и начались первые проблемы. Пошли недомолвки, разногласия, а Акселя не было рядом. Именно Аксель был нашим связующим звеном – без него этот исторический состав не работал, а я не знал, сколько нам ждать возвращения Акселя. В итоге мне стало понятно, что нужно принимать решение. Тогда я позвонил Олли, который записал с нами три альбома, и он без вопросов согласился вернуться в Paradox. А затем я пошел на концерт и встретил там женщину, которая меня узнала. Она подошла и сказала: «Ты ведь Чарли Штайнхауэр, правильно? Я тут разговаривала по телефону с Кристианом Мюнцнером и сказала ему, что ты здесь. Он просит передать тебе привет». На следующий день я зашел в Facebook и написал ему: «Привет, Крис, тебе тоже привет, чем занимаешься?» И он ответил: «Привет! Я хотел спросить, нет ли у меня возможности вернуться в Paradox. Но вроде у вас Гас Дракс – постоянный участник». Я сказал: «Нет, Гас Дракс – просто сессионщик». Мне нужен был хороший гитарист для записи соло на “Pangea”, а потом Гас предложил барабанщика Костаса Милонаса, который в итоге прописал ударные, но они не были постоянным участником. Единственным постоянным участником на “Pangea” был Тилен Худрап, но он ушел в U.D.O. Все вакансии остались открыты. Поэтому у нас было время попробовать собраться в оригинальном составе. Но когда из этого ничего не вышло, места для Криса и Олли снова освободились.

Аксель прошел курс лечения, я приходил к нему в больницу, я забрал и отвез его домой, и он постоянно слушал новые песни. Он говорил: «Я не сдаюсь, я вернусь». Я отвечал: «Я тебя жду. Ты мой брат, без тебя мы не начнем». И он действительно вернулся, чему я очень рад. Я счастлив, что у меня в группе есть друзья. В составе Paradox было столько изменений, что с меня хватит. Трудно играть вместе по 30-40 лет. Некоторым везет, посмотрите на Blind Guardian или Metallica, а некоторым, например, Дэйву Мастейну или Кингу Даймонду, не очень. (Смеется). Но это не значит, что музыканты стремятся к переменам в составе. Если бы у нас не было всех этих перемен, Paradox бы уже не существовали. Некоторые музыканты бросали музыку, другие жили слишком далеко, и мы теряли с ними связь, у кого-то появлялась семья – масса причин. За все эти годы было только несколько человек, с которыми у нас были проблемы, да и то ничего серьезного. Я до сих пор нормально общаюсь с большинством экс-участников Paradox, они мои друзья, и даже если некоторые составы распадались, с кем-то у нас было недопонимание и все такое, так случается на каждом шагу. Так случается в браке, так случается в семье, и не всегда это проходит безболезненно, потому что люди со временем меняются, но я благодарен каждому, кто играл в Paradox. На самом деле, я считаю только тех, кто записывал с Paradox альбомы, а то на Wikipedia и на других сайтах постоянно упоминаются какие-то участники, которых в Paradox никогда не было. (Общий смех). Я общался с одним из модераторов Wikipedia, я написал ему: «Слушай, вот список из пяти-шести участников, которые никогда со мной не играли, а мне лучше знать, я Чарли Штайнхауэр». А он ответил, что сейчас кто угодно может назваться Чарли Штайнхауэром. Пришлось послать ему скан моего паспорта, чтобы он убедился, что это действительно я, и тогда он кое-что исправил, но не все, на Wikipedia до сих пор указаны участники, которых никогда не было в группе. (Смеется). И раком я никогда не болел, хотя мне доводилось читать, что у меня рак. За свою жизнь я чем только не болел, но не раком!

Когда Paradox в последний раз выступали вживую? Вы планируете какие-нибудь выступления в поддержку “Heresy II”?

Ох, это непростой вопрос! Paradox никогда не были гастролирующей группой и никогда не работали циклами гастроли-альбом-гастроли-альбом. Мы всегда давали единичные концерты. Я знаю, что остальные хотели бы снова выступать, и я тоже хотел бы снова сыграть вживую, потому что мне нужен контакт с людьми. Но это не так просто, во-первых, из-за пандемии, а играть в кинотеатрах или по интернету я не хочу – если играть вживую, то это должно быть вживую. Я согласен на клуб, я согласен на большой фестиваль, но есть еще одна проблема: чтобы где-то выступить, нужно отрепетировать полный сет-лист, а это означает много работы – слишком много для одного-двух концертов. Если мы снова будем выступать, то это будет несколько единичных концертов подряд, такое я вполне могу себе представить, но мы решили сначала посмотреть, как будет принят новый альбом. Возможно, никто не захочет на нас смотреть, послушав 75-минутный монолит, возможно, все скажут: «Что это еще такое? Это фильм или путешествие, но никак не альбом!» (Смеется).

Нам кажется, здесь все уже понятно. Судя по рецензиям, ссылки на которые ты публикуешь на своей страничке в Facebook, все журналисты в восторге от альбома!

Да! То есть, я хочу сказать, что знал, что альбом очень хорош. На нем можно выделить очень тяжелые песни, и в нем есть нечто особенное, но с первого раза это невозможно услышать. Его надо слушать часто, надо к нему привыкнуть, и вы каждый раз будете находить на нем что-то новое. Каждый раз при прослушивании альбома в наушниках вы будете думать: «Ого, а это что такое? Что-то я раньше этого не замечал!» Я вложил очень много атмосферы в песни типа “A Meeting Of Minds”. После потока риффов в первых шести песнях я хотел сделать перерыв, чтобы вы могли перевести дух и помечтать, а затем звучит “Priestly Vows”, наш первый сингл, вновь риффовая музыка. Это мой маленький шедевр, я считаю… но рано праздновать приход вечера, пока день еще не закончился. (Смеется).

Какова роль Кристиана Мюнцнера в вашей группе? Он параллельно играет в Obscura, Alkaloid, Eternity’s End и еще где-то – как ему удается выкраивать время на Paradox?

Крис наш постоянный участник, и он поклонник Paradox. Я тут недавно публиковал фотографию на своей страничке в Facebook, и он оставил комментарий: «Один из лучших авторов риффов в истории музыки». Я такой: «Что-что? Такой потрясающий музыкант говорит такие вещи?!» Крис уникален, и Крис останется в Paradox. Я помню, как он спросил меня: «Чарли, ты не будешь возражать, если я вернусь в Obscura?» Другие об этом не спрашивают, а Крис спросил, потому что он хороший человек. Я ответил ему: «Конечно, давай! Я поклонник такой музыки». У нас нет никаких пересечений – если Obscura где-то выступают, он дает концерты с Obscura, а мы ждем, пока он закончит. Он очень занят, но во вторник я был у него в гостях, и мы обсуждали будущее Paradox. Мы планируем сделать видео-прогоны пары песен с нового альбома для YouTube, и в прошлые выходные он заснял прогон своего соло в “Priestly Vows”. Он какой-то волшебник, и я очень счастлив, что он у нас в группе. Он не просто хороший музыкант, он хороший человек, в нем есть все, что может вам понадобиться, и каждая группа была бы счастлива иметь в своем составе такого человека. Он сказал мне: «Я бы не смог сыграть такие отличные соло на твоем альбоме… на нашем альбоме, если бы ты не предложил мне такие гармонии, поверх которых я должен был играть». Когда я сочиняю партию ритм-гитары, я заранее думаю, нужно ли в этом фрагменте его соло, и он мне за это благодарен, он сказал: «В музыке, которую ты сочиняешь, мне очень легко найти себя». На этом альбоме он сотворил по-настоящему выдающиеся вещи, это лига чемпионов, это просто высший класс.

Ты ведь и сам в свое время поучаствовал в нескольких сторонних проектах, и мы хотели бы тебя о них расспросить. Начнем с группы Brain Damage, которую собрали двое экс-участников Vendetta. Как ты в нее попал? И поддерживаешь ли ты какой-то контакт с этими ребятами?

Ну, с Микки, основателем Brain Damage, мы дружим с 80-х. Я сыграл для него несколько соло. Он спросил меня: «Эй, Чарли, ты не хотел бы сыграть несколько соло на моем альбоме?» Я ответил: «Почему нет, конечно!» Та же история с Exorchrist, еще одним проектом Дакса (гитарист Brain Damage, также экс-участник Vendetta и Paradox – прим. авт.), я сыграл несколько соло на их EP. Я никогда не против повторить это еще раз, они оба превосходные музыканты, и я помню, как мы вместе отрывались на вечеринках в 80-х. Мы репетировали вместе с Vendetta во времена их демо “Suicidal Lunacy”, и я даже пел в Vendetta месяц или около того, но потом сказал: «Черт, я так занят в Paradox». Сейчас я счастлив, что две баварские группы прославились и сделали классические альбомы. Я до сих пор общаюсь с Микки, но не особо часто. Он всегда лайкает мои посты в Facebook.

Еще один проект, в котором ты недолго участвовал, назывался Brutal Godz. Что случилось с материалом, который ты с ними записал? Он где-то потом использовался?

Мне позвонил Олли Хольцварт (экс-басист Paradox, также экс-Blind Guardian и Sieges Even – прим. авт.) и казал: «Слушай, Чарли, у нас есть новый проект под названием Brutal Godz, и нам нужен вокалист. Мы считаем, что у тебя уникальный голос, и ты нам подойдешь. У нас на гитаре Уве Лулис» - сейчас он в Accept. Сначала я удивился: «Вокалист? Точно не ритм-гитарист?» (Смеется). Я потом слышал, что когда он позвонил Ханзи Кюршу из Blind Guardian и сказал ему, что Чарли – их новый вокалист, Ханзи переспросил: «Что? Он же ритм-машина, почему вы позвали его вокалистом?» Но они сказали, что хотят видеть меня на месте вокалиста, и я записал с ними 10 песен. Это была демо-запись в совершенно уникальном стиле, я никогда до этого не слышал ничего подобного, странно, но интересно. Я пел там совсем не так, как в Paradox. Я даже затрудняюсь описать стиль, там есть элементы трэша, но в то же время… Может, «пинкфлойдовский» металл? Не знаю. Странные риффы, но не без шансов на успех. Однако в какой-то момент Олли Хольцварт и Уве Лулис перестали понимать друг друга, и Уве сказал, что больше не может работать с Олли. Когда я разговаривал с Олли, я спросил его: «Что за дела?» «Нет, у нас все разладилось». Я сказал: «Песни же отличные, давай их продвигать». Но Уве решил, что хочет уйти, а именно он был автором большинства песен. Потом Уве приглашал меня вокалистом в другой проект, потому что ему понравилось, как я спел на том демо, но вместе я их собрать уже не мог. Поэтому-то все и развалилось. Грустно, потому что сами песни есть у меня до сих пор. Это демо-версии с далеко не идеальным саундом, но это было по-настоящему интересно.

У Уве сейчас собственный проект, Uwe Lulis Project, и они уже выложили в сеть порядка восьми песен. Среди них нет ничего из того, что вы записывали для Brutal Godz?

Ого, а я и не слышал ничего об этом! Надо будет зайти на страничку Уве. В прошлый раз, когда мы с ним пересекались, это было за кулисами фестиваля “Bang Your Head”, и я так понял из нашего разговора, что сейчас он играет в Accept, и эта тема ему не интересна. То, что у него новый проект – это для меня новости.

Вернемся к “Heresy II”. На его японском издании есть бонус-трек – кавер-версия “Merciless Onslaught” Metal Church. Почему вы выбрали эту группу и эту песню? Вы случайно не исполняли ее на концертах в начале истории Paradox?

Нет, мы никогда не исполняли эту песню на концертах, но в 80-х Metal Church были в числе моих кумиров. Когда мы закончили все песни для “Heresy II”, мы посмотрели на время звучания, и получилось около 76 минут. Мы подумали: «На CD влезает только 80 минут, так что если нам нужно делать японский бонус, то он должен быть коротким, не больше трех минут, иначе он не вместится». И я сказал: «Он должен звучать совершенно по-другому, это не должна быть песня Paradox, нам нужно что-то, что контрастировало бы с этим масштабным альбомом». Поэтому я решил делать кавер-версию, и тогда я задумался, как же кавер выбрать. Первый альбом Metal Church всегда был в числе моих любимых американских пауэр-металлических альбомов, и эта песня всегда мне нравилась. Она бьет прямо в лицо, это чистый металл, и мне не нужно петь, я и так на альбоме пою очень много. У меня был еще один вариант, песня Anvil с их второго альбома, но я не помню ее название. В итоге я все равно выбрал Metal Church. Еще одна причина – это скоростная вещь, а на основном альбоме у нас не так много скорости, сдвоенных бочек вообще почти нет. (Изображает звук двух бочек). Как видите, причин было много – продолжительность, сама песня, а она просто отличная, и скорость.

Что ты думаешь о современной трэш-металлической сцене? Тебе нравятся молодые метал-группы типа Evile или Warbringer, или ты предпочитаешь ветеранов из 80-х?

Во, Evile! Evile прекрасны! Их альбом “Skull” (2013) входит в мой личный Топ-10, никому другому не удалось так приблизиться к Metallica. У меня в этой группе играет хороший друг Мэтт Дрейк (вокалист, но уже бывший – прим. авт.), я буквально вчера ему писал! Что же касается современной сцены… Я также причисляю к ней группы типа Suicidal Angels, потому что они тоже появились гораздо позже, не в 80-х. Сейчас появилось очень много групп, и сделать себе имя, придумать логотип, который был бы известен в мире металла, им очень сложно. В 80-х, конечно, было гораздо проще. Когда Paradox предложили первый контракт с лейблом, мы даже удивились: «Что-что?! Почему нам предлагают контракт с лейблом? Мы же просто репетируем для себя. Мы пока не готовы выйти на большую сцену!» Однако контракт с нами подписал очень крупный лейбл Roadrunner, а сейчас так не бывает, для этого нужно представлять собой нечто действительно уникальное.

Еще одна проблема в том, что каждый месяц выходит по 150 альбомов. И как в такой ситуации слушать запись длиной 75 минут? На это просто нет времени. Мало кто будет гонять альбом целый месяц, чтобы распробовать его и въехать во все нюансы, чтобы в итоге понять, насколько он замечательный. А еще труднее создавать новые звезды, раскрутить группу, которая делает что-то новое. В наши дни я не вижу второй Metallica, да ладно Metallica, даже вторых Nasty Savage, Agent Steel или Helstar что-то не видно.

С другой стороны, я помню, как впервые слушал Suicidal Angels, там сейчас играет Гас Дракс. Я сказал: «Вау, они из Греции? Откуда? Разве такое бывает?» В 80-х это было совершенно невозможно. Так что есть хорошие моменты и есть плохие. Но вообще появляется слишком много среднестатистических групп, и из них трудно выделить достойных. Плюс к этому многое поменял Интернет. Окей, теперь вы можете достучаться до множества людей за короткий срок, но у вас теперь также будут хейтеры, тролли, которые строчат негативные комментарии, даже не послушав то, о чем они пишут. Они пишут гадости, просто чтобы испортить людям настроение. Может быть, в 80-х на уме у людей было то же самое, но у них не было возможности высказываться во всеуслышание. Так или иначе, я все равно не понимаю, зачем им это надо. Помню, что в 80-х, когда мы ходили на концерты, мы были одной семьей. Если ты шел по улице, на тебя могли показывать пальцем и говорить: «Гляньте-ка, металлист! Рокер!» Но когда мы встречались, мы были одной большой семьей, даже если не были знакомы друг с другом, и этого мне сейчас немного не хватает. Сейчас люди слишком быстро говорят: «Эта группа дерьмо, да пусть идут в…!» Нам стоило бы больше держаться вместе. Однако сейчас уже всем понятно, что металл никогда не умрет. Его невозможно уничтожить. У нас в Германии огромная сцена – вы наверняка знаете фестивали “Wacken Open Air”, “Bang Your Head!”, “Keep It True”, “Headbangers Open Air”… У нас много лейблов, много фестивалей и много групп. У меня много приятелей в старых группах, например, Шмир из Destruction, отличный парень. Но если бы я мог выбирать – сейчас или те времена, я бы, конечно, выбрал те времена.

У трэша есть одна особенность по сравнению с другими стилями. Обычно стиль становится известным, потом на какое-то время умирает и перерождается заново, когда появляются новые молодые группы. Например, в начале 90-х никто не интересовался пауэр-металом, но во второй половине 90-х появились Hammerfall и Rhapsody, и стиль снова обрел популярность. То же самое было с панком. А в случае с трэшем все не так – в начале нулевых стиль возродился, когда воссоединились группы типа Exodus и Death Angel, то есть, ветераны движения. Как ты думаешь, почему так получилось?

Ох, интересный вопрос. Такие группы, как Testament, Exodus, Heathen, Forbidden, Death Angel – все знают, на что они способны, и никто не сомневается в том, что они способны записать отличный альбом. Они вдохновили новые группы. Первое, что ты начинаешь делать, когда собрал собственную группу – исполняешь песни своих любимых групп, а потом, если ты начинаешь сочинять свои песни, они полностью вдохновлены работами этих групп. Поэтому качество – не качество отдельных музыкантов, а качество музыки – у оригинальных групп всегда выше. Может быть много копий Anthrax, Exodus или Testament, но мало кто из них привлекает к себе большое внимание. Группы типа Evile, Suicidal Angels, Warbringer не так популярны и  никогда не будут так же популярны, если только они не подпишутся на лейбл типа Nuclear Blast Records. Я прекрасно знаю Энди (Сайри, менеджер Nuclear Blast по работе с артистами и репертуаром – прим. авт.), он очень тщательно отбирает группы, и для тех, кто проходит отбор, организуются туры и открываются многие двери. Так что может так получиться, что одна-две группы неплохо раскрутятся, но я все равно не вижу новых групп, способных выйти на уровень Exodus или Testament, и это проблема.

Что же касается возрождения жанра, то это другой вопрос. Возрождение произойдет, но никто не знает, когда. Здесь как с одеждой. Я не уверен, что вернется мода на брюки-клеш, как в 70-х (смеется), но музыкальные стили всегда возвращаются. А еще есть группы, работающие на стыке стилей, как, например, Paradox. Paradox – это ведь не совсем трэш, в отличие от Kreator, Sodom или Tankard, у них другая музыка, вокалисты больше кричат, чем поют, и звук более олдскульный. А Paradox соединяют три жанра – пауэр-метал, спид-метал и трэш. В чистом трэше новых Kreator я не вижу.

На альбоме “Pangea” у вас была очень радикальная песня под названием “Ballot or Bullet”. Ты наверняка смотрел новости из США в прошлом году и в январе этого года – у тебя не возникало ощущение, что в той песне ты, по сути, предсказал эти события?

(Смеется). Нет-нет, это чистое совпадение. Когда я увидел, что там происходит, я сказал: «Так нельзя». Я подумал, что ошибся фильмом. А затем я наблюдал за тем, что происходит с Джоном Шаффером. Я знаю, что у Ханзи был с Джоном проект Demons & Wizards, а тут я вижу, как Джон Шаффер штурмует это здание… Так не пойдет – можно критиковать, но нельзя врываться в Капитолий. В Германии у нас, кстати, было нечто подобное, но протестующие остановились у главного входа и не пошли на штурм, хотя если бы они хотели, могли бы прорваться. Но сейчас, думаю, такой возможности уже нет.

“Heresy II” вновь выходит на лейбле AFM, с которым вы сотрудничаете уже больше 20 лет. Ты никогда не думал над тем, чтобы попробовать поискать другой лейбл?

Нет. Мы понимаем друг друга без слов и доверяем друг другу. Могу привести такой пример: когда у меня были готовы все песни для “Heresy II”, я спросил AFM Records: «Не хотите послушать? Я могу прислать вам демо?» А они ответили: «Нет-нет, присылай нам материал, когда все будет готово». Они не разбирали альбом попесенно из серии: «Эту песню мы поставить не можем, эта на альбом не пойдет». Они мне доверяют и поэтому сказали: «Чарли, все, что ты выпускал у нас в прошлом, было превосходным, у нас никогда не было с тобой проблем, так что мы знаем, что следующий альбом тоже будет хорошим». Я всем доволен, и я не хочу никуда переходить. Если мне предложат лучшие условия, я все равно откажусь, потому что кто знает, как сложится ситуация через два-три года? А я до сих пор прекрасно помню, как познакомился с Энди Аллендорфером, основателем AFM Records, это было в 1999 году, и он был поклонником Paradox. Он звонил мне за два дня до аварии, в которой он разбился, и сказал: «Чарли, я предлагаю тебе контракт на всю жизнь, потому что я в восторге от твоей музыки». Так что я до сих пор работаю с AFM Records. Возможно, в будущем мне предложат что-то, над чем я задумаюсь, но сейчас я даже не представляю, что это может быть. У нас хорошее сотрудничество.

Сейчас, когда история “Heresy” завершена, каким путем Paradox пойдут дальше? У тебя уже есть какие-то идеи для новой музыки или текстов?

Для текстов – нет, но я знаю, что Петер готов писать новые тексты для Paradox. В плане саунда у меня есть представление, каким может быть следующий альбом Paradox, но когда я начну сочинять, все может измениться. В последнее время я слушаю много олдскульного трэша - “Twisted Into Form” Forbidden, “Bonded By Blood” Exodus. И я уверен, что следующий альбом не будет иметь длительность 75 минут, он должен быть в районе 45-50 минут. Я не буду ставить на него много длинных песен, разве что одну-две, вместо этого там будет больше песен типа “Ballot or Bullet”, примерно по 3,5 минуты. Они должны в большей степени основываться на ритм-гитаре, чем на гармониях, и иметь цепляющий припев. При этом в каждой песне должно быть что-то, чего слушатель будет ждать, когда начинает слушать песню – может, средняя часть или соло. У меня много разных мыслей, и на следующей неделе, как я уже говорил, я встречаюсь с Кристианом, чтобы обсудить наши планы на будущее. Людям не придется ждать следующего альбома пять лет, если только я не займусь другим проектом. Сейчас я веду переговоры с одним известным в трэшевых кругах человеком, и из этого может получиться очень интересное сотрудничество. Мы обсуждаем идею сочинить несколько песен вместе, но, к сожалению, сейчас я не могу рассказать вам ничего больше. Тем не менее, Paradox остаются в центре моего внимания, я хочу сделать следующий альбом, и он должен контрастировать с этим.

Что ж, Чарли, большое спасибо за отличное интервью! Надеюсь, мир вернется в норму в обозримом будущем, и нам наконец-то удастся увидеть Paradox на сцене – в России или где-нибудь в Европе.

Я уверен, что для Paradox найдется место в России. Если мы выступим в Москве, то, мне кажется, на нас придет публика. У нас много поклонников в России, а здесь в Вюрцбурге у меня много русских друзей. Я раньше работал на заводе, а там русских – человек 600 или 700, так что я хорошо знаю русскую ментальность. Она не так уж отличается от немецкой - вы очень быстро говорите, вы добрые и очень дисциплинированные. Мне это нравится, поэтому я был бы рад получить возможность сыграть в Москве или Санкт-Петербурге. Как я уже говорил, мы не делаем туров, мы даем отдельные концерты, но, может быть, у вас есть какой-то фестиваль, или мы могли бы сыграть на разогреве у более известной группы. Это вполне возможно.

Официальная страничка Paradox на Facebook: https://www.facebook.com/paradoxthrash

Выражаем благодарность Ирине Ивановой (AFM Records) за организацию этого интервью

Интервью - Роман Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Перевод с английского – Роман Патрашов
7 октября 2021 г.
© HeadBanger.ru