Accept
Наш ответ на пандемию

28.01.2021

Титанам тевтонского хэви-метала Accept не впервой навлекать на себя критику: даже самые преданные фэны порой были к группе весьма жестоки, но она каждый раз становилась лишь сильнее. Вспомните хотя бы, сколько нелестных слов пришлось выслушать музыкантам после обоих расставаний с харизматичным вокалистом Удо Диркшнайдером, а теперь подумайте о том, в залах каких размеров они до сих пор играют – точнее, играли до пандемии. В этот раз яблоками раздора стали уход басиста Петера Балтеса, после которого гитарист Вольф Хоффманн остался в Accept единственным из классического состава, и сотрудничество с симфоническими оркестрами, вылившееся в концертный альбом и большой тур, которые вызвали крики “а где же металл” со стороны немаленькой части фэнов, предпочитающей агрессию мелодии. Ответом Accept на все критические замечания призван стать их новый альбом “Too Mean To Die”, ну а пока он еще не вышел, мы связались с Вольфом, чтобы услышать его точку зрения на последние перипетии в лагере группы.

Новый альбом записывался «на удаленке» – вы работали в США, а продюсер Энди Снип был на связи из Великобритании. Насколько такая ситуация осложнила процесс записи? Ты в этот раз получал удовольствие от работы в студии?

Такой расклад сделал запись возможной, но он ничего не упростил, просто нам пришлось использовать этот выход из ситуации, чтобы вообще закончить запись. Конечно, всегда лучше быть с человеком в одной комнате, чем видеть его на экране компьютера, когда связь пропадает и все такое. Аналогичная ситуация у нас сейчас с вами – мы можем общаться, но, мне кажется, атмосфера была бы куда более расслабленной, если бы мы все сидели в одной комнате. Можно видеть друг друга, можно видеть выражение лиц, не знаю… сам тот факт, что нужно договариваться о времени, а потом все эти “привет, как меня слышно?”, это несколько напрягает, знаете ли… (Общий смех).

Энди Снип продюсирует все альбомы Accept, которые вышли после вашего возвращения. Как бы ты описан его вклад в группу?

Это интересный вопрос. Такие вещи, как и все в жизни, со временем немного меняются. Например, в случае с самым первым альбомом (“Blood Of The Nations”, 2010) он присутствовал при отборе и сочинении материала, он слушал наши самые первые демо, когда мы еще даже не были готовы сказать, что мы работаем над альбомом, или начинать его запись, то есть, по сути, с самого начала. Он слушал наши идеи, выбирал то, что ему нравится, и говорил нам: «Остальной материал никуда не годится, забудьте о нем. Делайте это и не делайте то. Делайте больше этого и меньше того». Это само по себе нам колоссально помогло, потому что с его помощью мы сразу же нащупали направление и лицо новых Accept. Тогда, наверное, он помог нам больше всего. Разумеется, во время записи первого альбома мы учились работать вместе, мы привыкали к тому, как он работает, а он знакомился с тем, как мы сочиняем песни, как мы думаем и все такое. Со временем, как мне кажется, мы так хорошо узнали друг друга, что он что-то перенял у нас, а мы у него. С каждым разом работать становится все лучше и все проще, и сейчас он воспринимается как член семьи. Что, кстати, очень помогло во время последней безумной части записи. Мы знали, о чем он думает, чего он добивается, а он мог в достаточной степени доверять нам, так что мы многое делали сами без его присмотра и просто присылали ему файлы. У нас был очень высокий уровень взаимного доверия.

Некоторые из ваших участников живут в Германии – как минимум, это Уве Лулис (гитара) и, возможно, Мартин Мотник (бас)…

Нет, Мартин тут с нами в Нэшвилле.

Окей, как же вы тогда записывали Уве? Тоже удаленно?

Да-да. В общем и целом, все мы участвовали в записи этого альбома, но мы никогда не говорим точно, кто играл в какой песне, потому что, как мне кажется, это никого не касается, скажем так. Я сравниваю создание альбома с приготовлением колбасы. Никого не касается, как ты делаешь колбасу, главное – что она вкусная. Знать все подробности совершенно не обязательно. (Смеется).

В прошлом году в Accept появилось двое новых музыкантов – уже упомянутый Мартин и Филип Шус (гитара). Почему ваш выбор пал именно на них? Наверняка желание играть в Accept выражала масса народа…

Давайте я начну с Фила. Уве не мог поехать с нами в тур с оркестром, так что мы нашли ему на замену сессионщика, музыканта из Нэшвилла, который дружил с нашим барабанщиком Кристофером Уильямсом. Мы взяли Фила в этот тур и обнаружили, какой у него потрясающий талант, какой он профессионал, и как легко с ним ладить. Также делу не вредили те обстоятельства, что он отлично смотрится на сцене и знает, что делает, так что нам очень понравилось работать с ним. Когда тур закончился, мы подумали, что будет глупо просто отослать его домой и больше никогда с ним не увидеться. Почему у нас в группе не могут быть и он, и Уве? Почему должно быть только двое гитаристов? Их может быть трое, если мы захотим. Мы попробовали этот вариант на нескольких концертах осенью 2019 года в Южной Америке, и это не только звучало превосходно, но и нам удалось наладить на сцене отличное взаимодействие. Все остались довольны, и мы подумали: «Это несколько необычно, но давайте возьмем в группу третьего гитариста!» С этим учетом мы проследили за тем, чтобы на новом альбоме осталось достаточно мест, где он может блеснуть, и куда он может внести свой вклад. На самом деле, он сыграл довольно много соло, мы с ним сыграли много сдвоенных соло и все такое.

А Мартин Мотник был отличной находкой, которая ждала нас прямо за углом – немец, живущий в Нэшвилле. По сути, он узнал по Интернету, что Петер ушел из группы, так что он подал заявку, мы его попробовали и из всех кандидатов выбрали именно его. Он также участвовал в том оркестровом проекте, так что он формально играет в группе дольше, но на самом деле, мы знаем обоих ребят одинаковое количество времени.

“The Undertaker”, ваш первый сингл “Too Mean To Die” – это довольно-таки мрачная песня по меркам Accept. Почему для того, чтобы представить альбом фэнам, вы выбрали именно эту песню?

Не знаю, это сложный вопрос. Есть ли вообще лучшая песня или песня, которая на 100 процентов воплощает собой весь альбом? Нет, такой песни не существует. Мы просто выбрали эту песню, потому что она казалась нам очень законченной и самостоятельной, мы сочли ее достаточно интересной, и в ней много типичных для Accept элементов – грув, бэк-вокал, в общем, для меня она звучит очень в духе Accept. В то же время, если у вас песня о могильщике, она должна быть мрачной, она ну никак не может быть счастливой. На самом деле, Марк (Торнилло, вокал) сначала написал этот текст, а потом отдал его мне, и я написал на готовый текст музыку. Я старался сделать ее максимально мрачной и зловещей, чтобы она соответствовала настрою и теме такого текста.

Кстати, COVID как-то повлиял на ваши новые песни, или все они были написаны еще до пандемии? Альбом начинается с песни “Zombie Apocalypse”, которая, похоже, очень соответствует тому, что сейчас происходит…

Да, так можно было бы подумать, но она никак не связана с ковидом. Многое из этого материала было написано до того, как COVID вообще появился. Когда же это таки произошло, мы решили, что не будем сочинять о нем песен, потому что, как нам кажется, в какой-то момент людям уже хватило упоминаний о COVID, и они уже просто не могут ничего больше о нем слышать. Он каждый день упоминается в новостях, и, наверное, последнее, что людям нужно – это еще и песня о нем. Нашим ответом на нынешнюю ситуацию стало заявление “Too Mean To Die” («Слишком гнусные, чтобы умереть») – разумеется, мы делаем его не со всей серьезностью, а с юмором. Мы говорим: «Мы слишком гнусные, чтобы умереть, мы воины металла, и ничто не может нас убить» - это такая шутка, но в то же время, это очень металлическое заявление для нынешних мрачных времен.

Что же касается “Zombie Apocalypse”, можно подумать, что она о зомби, но на самом деле нет. Она о людях, которые ходят по улицам с телефонами в руках, которые полностью зависят от технологий и выглядят как зомби.

Знакомая картина! (Общий смех).

Именно так! Вам нужно лишь поехать в аэропорт - там все ходят, как зомби, и я не исключение.

Кстати, у вас уже была песня “Pandemic”, еще на альбоме “Blood Of The Nations” 10 лет назад. Если сейчас ее послушать, она звучит довольно пророчески, тебе так не кажется?

Знаю, с ума можно сойти. Мы были визионерами. И нам сказали: «Прекратите писать песни о таких сценариях!» (Общий смех). Кто-то мне уже сказал: «10 лет назад вы написали про пандемию; значит ли это, что теперь через 10 лет нас ждет зомби-апокалипсис?» Ну, что я могу на это сказать? Надеюсь, что нет.

Сейчас, когда гастроли невозможны, у тебя наверняка стало гораздо больше времени. Что ты делаешь в те часы, которые не посвящены группе? Может быть, ты снова занялся фотографией?

Нет, но я занялся проектами, которые я давно хотел реализовать, и один из них – сделать инвентаризацию моей коллекции инструментов и начать избавляться от некоторых из них. Я всегда думал: «Однажды я этим займусь», и вот это однажды наступило. Думаю, все мы нашли проекты, которыми мы всегда хотели заняться, кто-то выучил иностранный язык или отремонтировал дом – не знаю, люди находят, чем заняться в эти странные времена, и я уверен, что у вас в России точно так же. У каждого есть длинный список дел, которые они всегда хотели переделать, но на которые никогда не хватало времени. Наверное, вскоре я снова займусь сочинением музыки, может, буду собирать классические идеи для будущего сольного альбома, я пока точно не знаю. До сего момента у меня было полно дел с этим альбомом, а еще я работал по дому… Я уже горю желанием заняться каким-нибудь музыкальным проектом, и сейчас, когда альбом полностью готов, я размышляю о том, что дальше.

Давай вернемся к тому времени, когда гастроли еще были возможны. В прошлом году вы откатали тур с оркестром, и нам хотелось бы подробнее узнать о том, какие впечатления он у тебя оставил. Что тебе больше всего понравилось, и было ли что-то, что тебе не понравилось?

В музыкальном и творческом плане это затея, принесшая мне больше всего морального удовлетворения за всю мою жизнь. Думаю, она была в моем списке того, что нужно успеть сделать за жизнь, я всегда думал: «До того, как я умру, я обязательно хочу это сделать». Теперь я это сделал, и это принесло колоссальное удовлетворение – мне как артисту безумно понравились и звучание оркестра, и игра на гитаре вместе с этими потрясающими музыкантами. Это было превосходно, но по чему я не скучаю, так это по сложности и безумной логистике этого проекта. Понимаете, все нужно так тщательно планировать, без какого-либо права на ошибку, не остается никакого места для спонтанности, ничего нельзя сделать просто потому, что тебе этого захотелось. Обычно ты говоришь: «Давайте здесь по-быстрому вот так сделаем» - с оркестром ничего по-быстрому не бывает, все ноты как будто высечены на камне, заранее отрепетированы, партитуры должны быть готовы за несколько месяцев. Ты как будто планируешь высадку военного десанта.

В сет-лист этого тура попала пара необычных номеров, таких как “Kill The Pain” и “Shades Of Death”, которые до этого практически не исполнялись вживую. Как вы подходили к составлению сет-листа?

Ну, понятное дело, выбирались те песни, которым оркестровая обработка больше всего идет на пользу. “Kill The Pain” – одна из таких песен, нам она всегда нравилась на альбоме, потому что в ней были струнные и масштабная аранжировка, но когда играешь ее просто в две гитары, это не передает всего того, что в ней заложено изначально. Так что я подумал: «Сейчас у нас есть оркестр с масштабным звуком, так что это отличный способ представить эту песню в нужном свете». Также мы прошлись по каталогу Accept с той мыслью, что есть песни, которые мы должны играть всегда – например, “Balls To The Wall”. Не думаю, что мы могли бы когда-либо сыграть концерт без этой песни, пусть даже оркестр ей, на самом деле, вовсе не нужен. Однако есть и другие песни, такие как “Shadow Soldiers”, которые с оркестром звучали превосходно, ведь она и в оригинале достаточно мелодична, так что оркестр по-настоящему идет ей на пользу. Еще одна песня, которую оркестр вывел на совершенно другой уровень – это “Dark Side Of My Heart”.

В целом, сотрудничество с оркестром как-то повлияло на то, как ты пишешь песни?

Да не особенно. Я всегда сочинял под легким влиянием классики, а конкретно с расчетом на оркестр я на новом альбоме ничего не сочинил. На самом деле, как это ни забавно, на этом альбоме вообще нет струнных, это чисто металлический альбом. Вообще, когда я сочиняю для Accept, я стараюсь писать песни не для своего личного удовольствия, а в традициях Accept, я стараюсь хранить верность долгой истории и звучанию Accept. Если что-то из написанного мной не соответствует этим критериям, то я это просто откладываю в сторону.

Ты не планируешь еще один такой тур? Понятно, что не сейчас, но, может, лет через пять. Или одного раза тебе хватило?

Пока что мне хватило, но это не значит, что я этого больше никогда не сделаю. Как я уже говорил, он принес мне огромное моральное удовлетворение, но в то же время, кучу сложностей с организацией. Поживем – увидим, может быть, если будет достаточный интерес… На самом деле, это вопрос не только ко мне, но и к промоутерам, к тем, кто организовывает эти шоу. Если и когда ситуация с гастролями снова станет нормальной, мы об этом поговорим. Лично я был бы счастлив, это было очень классно.

Пока вы гастролировали с оркестром, ваш бывший вокалист Дэвид Рис ездил с программой, в которую входил весь ваш альбом “Eat The Heat”. Это нас несколько удивило – в свое время вы с ним не получили того успеха, на который рассчитывали, а сейчас, когда прошло 30 лет, и он дает такие концерты, значит, есть люди, которые хотят его слушать…

Честно говоря, я понятия не имею, насколько успешен был тот тур. Я слышал, что его отменили после нескольких первых концертов, так что у меня нет на это хорошего ответа. Я вообще не уверен, что это стоит обсуждать. По вашей информации, этот тур имел успех?

Насчет успеха не знаем, но если промоутеры под такое подписываются, то не просто же так они тратят свои деньги …

Да, звучит логично, но иногда промоутеры, знаете ли, совершают ошибки.

Окей, вернемся к настоящему времени. Один музыкант недавно сказал, что выпускать альбом во время пандемии – это все равно, что бросать его в огромную черную бездну. То есть, вы его выпускаете, а потом ничего не происходит. У вас есть какие-то идеи насчет того, как удержать внимание публики на альбоме после даты его релиза, какие-то способы его раскрутки в условиях, когда концертов не предвидится?

(Вздыхает). Это вопрос на миллион долларов, на который ни у кого нет ответа. Мы так никогда раньше не делали, у нас всегда был тур в поддержку альбома. Но мы все равно выпускаем альбом, потому что мы подумали, что альбом готов, публика тоже на месте, и она, возможно, хочет услышать альбом. Поможем ли мы кому-то, подождав какое-то время и придержав релиз? Так раз уж люди не могут прийти на концерты, они могут купить альбом и наслаждаться им дома или где угодно еще. А однажды мы поедем с ним в тур. Но отложить все на потом – я не уверен, что это правильный ответ. Может, люди все равно придут на концерты потом, и может, они все равно купят альбом без концертов. Надеюсь, люди отреагируют позитивно, пока что у нас отличные отклики. Так или иначе, он выйдет, и мы увидим, как все сложится.

Летом Марк Торнилло сказал, что вы записали для альбома что-то типа 15 или 16 песен, а в его трек-лист вошло только 11. Вы планируете что-то делать с остальным материалом?

На самом деле, мы просто не закончили остальные песни. Мы начали работать над довольно большим количеством материала, а на середине решили, что эти вещи не настолько хороши, как остальные. Мне кажется, есть только одна песня, которая полностью готова, но не включена в альбом, а насчет остальных точно не помню, но вполне возможно, что мы доделаем их потом.

Вам не предлагали выступать по интернету или на «социально-дистанцированных» концертах? Вы сами не рассматривали подобные идеи?

Нет, не предлагали, и мы, скорее всего, не согласимся. Потому что мне кажется, что концерт Accept в значительной степени зависит от участия публики, он получается хорошим, только если заводится публика – они вдохновляют группу, она играет луче, и публика на это реагирует, так что это постоянное взаимодействие, идущее в обе стороны. Идея играть перед кучей камер, представляя себе, что где-то за ними находится публика, кажется мне такой дикой, такой чужеродной, что мне не кажется, что из этого получится что-то стоящее. Это никогда не заменит настоящего концерта, так что я думаю, что лучше подождать, пока мы не сможем провести его, как надо. И я слышал, как группы выступают перед 100 зрителями в автомобильных кинотеатрах – это тоже для меня очень странно. Они играют без усилителей, а зрители сидят в машинах и слушают музыку на своих стереосистемах – что это за чертовщина? А если вокалист скажет: «Покажите мне ваши руки», что они будут делать – дворники включать на лобовом стекле? (Общий хохот). Это такая дикость, я даже и не знаю, что об этом думать.

Журналисты много лет спрашивают тебя о том, как тебе живется в США, и не собираешься ли ты вернуться в Германию, и все эти годы ты неизменно говорил «нет». А нынешний, очень бурный год не заставил тебя передумать? США кажутся сейчас довольно неспокойным местом…

Издалека наверняка именно так и кажется, согласен. Если бы я смотрел новости в России, я бы подумал, наверное, что тут творится форменный сумасшедший дом. Но вот что я скажу вам на собственном опыте – когда ты на самом деле едешь в какую-то страну и живешь там, все оказывается совершенно не так, как кажется на расстоянии. Да, в политическом плане тут творится настоящее безумие, но я живу так же спокойно, как и всегда, ничего не поменялось. У меня был подобный опыт, когда представления оказывались очень далеки от реальности. Я бывал в странах, где вроде как идет гражданская война, в Украине, например. И ты думаешь, что там даже самолет невозможно посадить, вас собьют на подлете, а весь город будет в руинах, как в том репортаже, который ты смотрел. Но когда ты там оказываешься, то видишь там обычную жизнь – люди ходят по улицам, едят мороженое, и ты такой: «А где же война?» Я знаю, что она где-то идет, там каждый день случаются трагедии, я их не обесцениваю, но взгляд со стороны всегда очень сильно отличается от того, что ты видишь, когда на самом деле туда приезжаешь. Все дело в том, что в новостях очень избирательный подход, они всегда концентрируются на плохих вещах, катастрофах и так далее, а там, где я живу, ничего не изменилось.

Наш последний вопрос: что ты сделаешь первым делом, когда пандемия официально закончится?

Нууу… я скажу ура! На гастроли поеду, ясное дело. На сцену выйду. Схвачу гитару и помчусь в аэропорт – наверное, так.

Официальный сайт Accept: https://www.acceptworldwide.com/

Выражаем благодарность Максиму Былкину (Soyuz Music) за организацию этого интервью и за предоставленные фотографии

Интервью – Роман Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Перевод с английского – Роман Патрашов
13 ноября 2020 г.
© HeadBanger.ru