Artillery
Когда что-то меняется за 30 лет, это нормально

10.02.2020

Чтобы сделать это интервью, у нас было сразу несколько причин. Во-первых, наша предыдущая беседа с гитаристом Майклом Штюцером из датских трэш-металлистов Artillery состоялась еще в 2011 году, и с тех пор группа выпустила целых три любопытных альбома. Во-вторых, в прошлом году умер брат Майкла, Мортен Штюцер, а поскольку он был одним из основателей и основных композиторов Artillery, многие беспокоятся о будущем группы. В третьих, совсем скоро датчане вернутся в Россию, причем посетят не только Москву (14 февраля), но и Санкт-Петербург (15 февраля) с Казанью (16 февраля), где они никогда раньше не играли. Ну и, в конце концов, это отличная команда, которой ваш покорный слуга восхищается с 1992 года. Так что мы выловили Майкла за несколько дней до отлета из Копенгагена и постарались получить от него ответы на все актуальные вопросы…

Всем известно о недавней смерти твоего брата Мортена, прими наши соболезнования. В связи с этим такой вопрос: заменивший его Краен Мейер – что это за человек? Он теперь постоянный участник группы?

Краен уже давно помогает нам на концертах, потому что Мортен не выступал живьем с 2017 года, и все это время нас выручал Краен. Теперь он наш постоянный участник и записывается на нашем следующем альбоме. Мортен сам хотел, чтобы Краен продолжал играть с нами, если с ним что-то случится. Он всегда говорил мне: «Пусть группа продолжает существовать», и мы следуем его пожеланиям. Краен, помимо всего прочего, еще и очень хороший друг группы, мы знаем его много лет. Думаю, это хороший выбор.

Ты и Мортен всегда были основными композиторами в Artillery. Сейчас, когда его больше нет, будут ли другие участники группы вносить в музыку больший вклад, ли же ты возьмешь композиторскую роль полностью на себя?

Думаю, я и дальше буду основным композитором, но я уверен, что они внесут свой вклад, потому что я не говорю им: «Я все буду делать сам». Если кто-то предложит хорошие идеи, мы всегда можем их использовать. И у нас всегда царит дух товарищества, мы помогаем друг другу. Например, наш барабанщик Джосуа (Мэдсен) постоянно присутствует вместе со мной на репетициях, мы с ним пробуем разные идеи. Можно сказать, что он мой соавтор. Все равно основной рифф, конечно же, придумываю я, но рабочий процесс построен таким образом, и он работает.

Вы уже анонсировали новый сингл, участие в записи которого примут ваши старые вокалисты Флемминг Ронсдорф и Сорен Нико Адамсен. Это будет твоя авторская песня или что-то оставшееся от Мортена?

Это совершенно новая песня, музыку для которой я уже сочинил. Я также напишу часть текста, а остальное напишут Майкл Бастхолм Дал, Сорен Нико Адамсен и Флемминг Ронсдорф. Мы решили посвятить эту песню Мортену, отдать ему дал уважения и поблагодарить за ту великолепную работу, которую он проделал для Artillery. Мы называем ее балладой, потому что она о том, как он проложил нам путь. А вторая песня – старая, мы с Мортеном начали сочинять ее вместе, и сейчас мне предстоит довести ее до ума, потому что в свое время мы ее так и не доделали. Эти две песни будут чем-то типа затравки для грядущего альбома, который выйдет на Metal Blade ближе к концу года.

Я помню из нашего предыдущего разговора, что в то время ты не особенно-то поддерживал контакт с Флеммингом. Но потом он выступил вместе с Artillery на церемонии вручения наград “High Voltage Rock”-2017, а сейчас будет на вашем новом сингле …

Да, в свое время мы не были лучшими друзьями, скажем так, потому что я всегда хотел много гастролировать, а Флемминг не хотел гастролировать совсем. В этом всегда заключалась проблема внутри группы. Но года, наверное, четыре назад мы с Флеммингом встретились и хорошо поговорили. Он рассказал мне, что сейчас у него отличная работа, о которой он мечтал еще во времена своего участия в Artillery. Она никак не связана с металлом, он не поет металл после альбома “B.A.C.K.” (2000) и больше им совсем не увлекается. Он зарабатывает на жизнь выступлениями под акустическую гитару, которую он приносит с собой и играет на ней кавера. У него много таких камерных концертов, и он ими очень доволен. Сейчас между нами больше нет никаких конфликтов, и это здорово.

А как в Artillery попал ваш нынешний певец Майкл Бастхолм Дал? Почему вы выбрали именно его? Наверняка желающих петь в такой культовой группе, как Artillery, хватает…

Да, но для того, чтобы быть в группе, очень важно, чтобы вы были хорошими друзьями, чтобы вы могли общаться, вместе гастролировать и отлично проводить время. Однажды мы давали концерт, еще с Сореном, но мы уже знали, что он собирается уходить, потому что он хотел заниматься кучей новых проектов. С нами играла кавер-группа Mercyful Fate и King Diamond, в ней пел Майкл Бастхолм Дал, и мы разговорились. Я знал, что Сорен не может спеть с нами два уже назначенных концерта, и я спросил Майкла, не возьмется ли он выручить нас на них. Он согласился, и все прошло отлично, люди остались очень довольны его исполнением. Это реально классный парень и очень хороший друг, так что уговорить его играть с нами не составило труда. Он может петь и высоко, и низко, у него отличная техника пения, так что он может много чего делать голосом. Конечно, он звучит мелодичнее, чем Сорен или Флемминг, но мелодичный трэш – это ведь основа Artillery. Вот и вся история.

После вашего предыдущего концерта в Москве в 2016 году вам предстоял концерт в Грузии, и вы взяли с собой российского вокалиста – Андрея «Архонта» Федоренко из Archontes. Как получилось, что вы выступали в Грузии с российским певцом?

Получилась очень неприятная накладка по графикам. Майкл работает школьным учителем, и у него в школе были экзамены, сессия, так что на работе ему сказали, что если он на них не явится, его уволят. Это было очень странно, потому что поначалу его отпускали на эти даты, а за день до отъезда сказали: «Нет, ты должен быть здесь». Нам оставалось либо отменять концерт, либо найти кого-то еще. Тогда Евгений (Силин, организатор российских концертов Artillery – прим. авт.), мой хороший друг, сказал, что Андрей может нас выручить, и я сказал: «Хорошо, давайте попробуем. Мы не можем подводить людей, я знаю, что многие из них уже купили билеты и хотят видеть нас в Грузии». Так что мы отыграли этот концерт, но больше такого не повторится, потому что это очень жестко. Мы даже не репетировали вместе, у нас не было на это времени. Хотя Андрей проделал отличную работу, так что дело не в нем, просто это колоссальный стресс. К счастью, больше у нас такой потребности не возникало.

На днях вы отправляетесь в тур по Азии и Австралии, а потом вернетесь в Россию, где вы не выступали четыре года. Чего вы ждете от этого тура?

О, наши ожидания очень высоки. Мы всегда получали много писем из Таиланда, Сингапура, Филиппин, Австралии и Новой Зеландии, но ни разу там не были, так что я жду этих концертов с нетерпением. Для нас это по-настоящему серьезная веха – выступить в противоположном полушарии. А затем у нас будет первый тур по России с 1989 года. За последние годы мы дали только два концерта в Москве, а сейчас мы также сыграем в Санкт-Петербурге и Казани. Это реально круто, потому что я хочу увидеть и другие российские города, а не только Москву. Такой возможности у меня не было с 1989 года. Очень давно! (Смеется).

Как ты только что сказал, вы впервые выступали в России в 1989 году, а потом вернулись только в 2014-м. На твой взгляд, что больше всего изменилось в нашей стране за это время? Что больше всего бросилось тебе в глаза как человеку со стороны?

Я считаю, что изменилось очень многое. Думаю, люди стали более открытыми и более ответственными. Это круто. Когда мы играли у вас в первый раз, люди совершенно сходили с ума от музыки, и это замечательно, но российские власти, точнее, тогда еще советские власти, были очень суровыми и весьма жестко прессовали молодежь. Когда хэдбэнгеры стали вылезать на сцену, прыгать с нее в зал и устраивать мош, им это совсем не понравилось. Сейчас, думаю, ни у кого в России не возникает проблем с тем, что люди безумствуют от музыки. Главное, чтобы не было насилия – а эмоций можно проявлять, сколько захочешь. Сейчас в России система куда лучше. У меня много русских друзей, особенно Евгений, и, как мне кажется, времена сильно изменились. Когда что-то меняется за 30 лет, это нормально. Но, думаю, тебе как жителю России это должно быть видно лучше, чем мне.

В 80-х вы записали три фантастических альбома, но, насколько я понимаю, сейчас группа получает куда большее признание, чем тогда. Тебе не кажется странным, что для того, чтобы люди оценили Artillery по достоинству, потребовалось столько лет?

(Смеется). Мне постоянно задают этот вопрос, но сам я не особенно над ним задумываюсь. Я просто люблю играть и не особенно размышляю над темами типа «Растет ли наша популярность?» или «Зарабатываем ли мы столько-то долларов?» Для меня самое главное – хорошо проводить время, посещать разные страны, заводить друзей и играть для металлистов, которые нас поддерживают. Конечно, было бы здорово стать более популярными в то время, потому что это бы сильно облегчило нам жизнь. Но я все равно считаю, что раз последние три альбома получили такие хорошие отзывы, значит, многие еще помнят группу, и у нас появляется все больше новых слушателей, потому что благодаря Интернету и т.д. узнавать о новых группах не представляет особого труда. Ну и, конечно, быть группой из Дании в те годы было нелегко, и если бы мы были из Германии или США, мы бы избежали многих проблем. Дания – маленькая страна, многие даже не знают, где она находится. (Общий смех). На мой взгляд, у нас были неплохие шансы после альбома “By Inheritance” (1990), но в группе было слишком много разногласий, чтобы ехать в какие-либо туры. Мы должны были тогда много гастролировать, но некоторые другие участники хотели этого куда меньше, чем я, например. Кроме того, в тот момент шла на взлет популярность двух стилей – гранжа и дэт-метала, а мы им несколько проигрывали.

Когда у вас столько альбомов, как вы составляете сет-лист? Есть ли у вас какие-то песни, которые вы просто обязаны сыграть? Или, наоборот, песни, которые всегда хотелось сыграть, но не было возможности?

Эх, мы всегда стараемся вставить в сет одну-две песни, которые мы играли не так много. Но есть пять песен, которые мы обязаны сыграть – “Terror Squad”, “Khomaniac”, “By Inheritance”, “Legions” и “The Face Of Fear”. Нам каждый раз говорят: «А вы играете эти вещи?» Но нам самим нравится их играть, так что это не проблема, это не значит, что мы играем какую-то песню и думаем: «Боже, опять….» У нас никогда не бывает таких мыслей. Но мы добавили в сет “Beneath The Clay” которую мы давно не играли, мы добавили “In The Trash”, добавили “Sworn Utopia” с нового альбома (“The Face Of Fear”, 2018), так что мы всегда стараемся вставить что-то новое. А сделать совсем другой сет тяжело, мы это пару раз пробовали, и все нам говорят: «Почему же вы не сыграли те пять песен?» Так что мы идем на компромисс. И в конечном итоге, получаем очень хороший сет – людям, насколько я могу судить, он нравится.

Ты сказал, что ваш грядущий альбом выйдет на Metal Blade. Но ведь ваш недавний сборник “In The Trash” (2019) был не на Metal Blade, а на Mighty Music. Как так получилось?

Да, это датский лейбл. Другой наш сборник “Deadly Relics” изначально, в 1999 году, был их первым релизом. Оба они состоят из наших старых демо записей. Глава этого лейбла – мой близкий друг, и он спрашивал меня раз 10 или 20: «Можно я их выпущу? Можно я их выпущу?» Я поговорил с Metal Blade, и они сказали: «Да, пожалуйста! Нам это не особо интересно!» Так мы и сделали, и я считаю, что это здорово, потому что теперь все демо есть у меня в цифровом виде. (Смеется). А н на кассетах и тому подобных носителях. И я знаю, что есть множество фэнов, которые собирают старый материал. Думаю, получилось круто.

Означает ли это, что ваш архив записей 80-х теперь пуст? Или остались еще какие-то неизданные сокровища?

Думаю, у нас еще остался кое-какой материал, но нужно разбирать архивы. Я знаю, что Мортен припрятал кучу вещей, я как раз собираюсь их исследовать. Бывало так, что я что-то забывал, но Мортен – никогда. Он всегда припрятывал такие вещи для себя, а потом их играл – «Послушайте, вот наша старая песня». Думаю, еще у нас в какой-то момент выйдет что-то концертное, но сейчас мы концентрируемся на новом альбоме.

У вас есть своего рода традиция для каждого альбома перезаписывать что-то из стары песен. Обычно они взяты с демо-пленок, которые мало кто слышал раньше. Но зачем вам понадобилось для последнего альбома перезаписывать “Doctor Evil”? Это ведь относительно новая вещь…

История такая: Metal Blade хотели от нас два бонус-трека, а мы отрепетировали только один, потому что “The Face Of Fear” был закончен очень поздно по сравнению с нашими обычными сроками. У нас не было времени делать еще одну песню, но у нас была версия “Doctor Evil”, которая отличалась от той, что вышла на альбоме “Legions” (2013). Я поговорил с Metal Blade и сказал им: «Ничего, если мы используем эту вещь как второй бонус-трек?», и они согласились. Официально я должен был сделать какую-то другую вещь, но в свете того, сколько времени у нас оставалось, пришлось поступить так.

А почему вы не перезапишете ничего из репертуара Missing Link?

Возможно, это случится, кто знает. (Смеется). Сейчас у нас выходят переиздания обоих альбомов Missing Link, их делает одна голландская компания, и мы пару раз играли одну песню Missing Link живьем. Это заглавный трек с альбома “Lobotomized” (1997). Так что посмотрим.

На “The Face Of Fear” ты написал очень мрачный текст к песне “Pain”, а ты ведь вообще нечасто тексты пишешь. Что тебя вдохновило сочинить эти слова?

Да, я не большой спец по текстам, это в основном стезя Майкла Бастхолма Дала. Но “Pain” – это песня об одном моем старом друге. Я не видел его лет семь, и вдруг мы столкнулись – и он был полностью уничтожен наркотиками и всем подобным. Был так тяжело видеть его таким, что я написал об этом песню, а он умер недели через три после нашей встречи. Это было очень тяжело, так что я должен был дать эмоциям выход. А на предыдущем альбоме (“Penalty By Perception”, 2016) я написал текст к “When The Magic Is Gone” –  это песня о смерти моих родителей в нулевых. Сейчас оказалось, что она относится и к Мортену, так что мы включили ее в церкви.

В истории Artillery были периоды, когда группа вообще не существовала. Чем ты тогда занимался? Играл где-то? А сейчас у тебя есть какая-то работа помимо Artillery?

Я до сих пор работаю, но сейчас я работаю только 25 часов (в неделю – прим. авт.), а остальное зарабатываю игрой. Я постоянно что-то делаю, записываю музыку, делаю радиопрограммы и все такое. И я этим очень доволен, потому что я всегда могу прийти на работу и сказать: «Меня не будет, я уезжаю в тур». Это реально круто. Что же касается того, что было раньше, то в 1991-1992 году, когда Artillery прекратили существование, я основал проект Missing Link, потом ко мне присоединился Мортен, и мы работали над ним до 1998 года, примерно так. Затем мы попытались возродить Artillery, но тогда это была не столько группа, сколько проект, потому что Флемминг всегда говорил, что не особенно хочет выступать. Поэтому до выступлений и не дошло. Потом у нас снова случился перерыв, с 2001 до 2007 года, но и в это время мы с Мортеном играли музыку вместе. Мы сочинили массу песен, многие из которых так никогда и не пошли в дело. Часто это были песни, совсем не похожие на то, что мы делаем обычно – мы сочинили их просто для того, чтобы посмотреть, что получится. В 2007 году, когда мы решили реформироваться, пришлось брать другого певца, и это было очень правильное решение, потому что сейчас мы можем давать по 80-100 концертов в год. Для группы это очень важно, потому что если ты делаешь новый альбом, но не едешь с ним в тур, о тебе все забудут.

Я согласен, что это было очень правильное решение. Я услышал вашу группу в 1992 году и на протяжении многих лет даже не мечтал увидеть вас живьем, потому что группа тогда не существовала…

Да и я никогда не думал, что нам доведется сыграть в Австралии, например, или в Южной Америке – но это происходит! Это один из замечательных аспектов жизни музыканта – у тебя есть возможность приехать и посмотреть все эти страны, выступить там, встретиться с поклонниками металла. Поклонники металла есть везде, и они везде одинаковые, даже если ты играешь в Боливии, Турции, России, Японии, где угодно. Их объединяет любовь к металлу.

Ты сказал, что в 80-х быть группой из Дании было трудно. А сейчас? Тебе комфортно жить в Дании?

Да, мне очень нравится жить в Дании, это отличная страна. Уверен, мой друг Евгений может тебе о ней рассказать, потому что он здесь много раз бывал. У нас очень хорошая социальная система, которая реально поддерживает слабых и бедных, бесплатное здравоохранение, и это круто. И у нас отличные возможности для того, чтобы пойти учиться, получить образование и преуспеть на этом поприще. Я думаю, что Дания – хорошее место. Возможно, она порой кажется маленькой, потому что здесь живет не так уж много людей, но мне все равно нравится здесь.

А есть ли в Дании молодые метал-группы, которые ты бы рекомендовал послушать?

Есть группа Impalers, которая сейчас переименовалась в Arch Angel – очень хорошие ребята. Сейчас в Дании много групп с датскими названиями, и для стороннего уха они звучат очень странно, но если брать чуть более старшее поколение, то я бы выделил Impalers, у них есть реально крутые альбомы. Они ближе к старой немецкой школе трэша.

Что ж, мои вопросы подошли к концу. Не мог бы ты сказать на прощанье несколько слов вашим российским поклонникам?

Эй, это Майкл Штюцер из Artillery, мы с нетерпением ждем новых концертов в России. Надеюсь, вы на них придете, чтобы мы показали вам «Лицо страха»! Берегите себя и слушайте металл!

Официальный сайт Artillery: http://www.artillery.dk/

Выражаем благодарность Евгению Силину (Alive Concerts) за организацию этого интервью

Интервью и перевод с английского – Роман Патрашов
Фотографии взяты из официальной встречи московского концерта Artillery в ВК: https://vk.com/artillerythrash
23 января 2020 г.
© HeadBanger.ru