Who Dies In Siberian Slush
Русская душа в современном прочтении

12.05.2019

У представителей медленной тяжелой музыки принято никуда не спешить, но если уж они что-то берутся делать, то делают основательно. Вот и нового альбома московских фьюнерал-дум-дэт-металлистов Who Dies In Siberian Slush пришлось ждать целых шесть лет, но после выхода он оставил очень сильное впечатление. На самом деле, я слежу за творчеством коллектива уже давно, еще с его потрясающего дебютника “Bitterness Of The Years That Are Lost” (2010), и с тех пор WDISS еще ни разу меня не разочаровывали. Кроме того, вокалист группы, E.S., руководит деятельностью лейбла Moscow Funeral League (MFL), который, опять-таки, не слишком часто, но стабильно выпускает интересные фьюнеральные и дэт-думовые релизы (последний номер в его каталоге, новый альбом чехов Quercus, просто выше всяких похвал). Так получилось, что и к этому интервью мы подошли аналогичным образом – долго собирались, но в итоге сели и поговорили долго и основательно, охватив пусть не все, но множество сторон творческой деятельности самого E.S., его группы и лейбла.

Почему пауза между альбомами “We Have Been Dead Since Long Ago…” (2012) и “Intimate Death Experience” (2018) составила целых шесть лет?

У нас не было какой-то сверхцели взять и выдать что-то к некоей календарной дате. Как и предыдущие работы, этот альбом является результатом определенных переживаний, которые хотелось «транслировать», причем сделать это качественно, от души, передать абсолютно все нюансы и детали. Поэтому же в альбом вошли два трека, которые уже были использованы в сплит-альбоме с My Shameful – это было сделано сознательно и не просто так. Я считаю, что эти два трека заслуживали более добросовестного «прочтения», и если внимательно слушать, можно убедиться, что они более добросовестно исполнены и отточены настолько, насколько это нам хотелось бы сейчас сделать. Для меня этот альбом является неким отчетом об определенных переживаниях и опыте, творческим отражением мыслей в таком вот виде.

Сколько в среднем занимает у вас работа над одной песней? Кто обычно приносит первоначальную идею?

Практически все треки, которые когда-либо были исполнены WDISS, выросли из моего «зерна», моей основы. За исключением, может быть, инструментальных треков – например, на альбоме 2010 года была интерлюдия на клавишных, которая в 2017 году была переработана исполнителями на тромбоне и флейте. За исключением таких вот интерлюдий, все треки – это моя идея, моя основа, а потом, когда я приношу в коллектив какое-то «зерно», каждый из музыкантов предлагает какое-то свое прочтение, свои идеи о том, как что-то можно сыграть «вкуснее», интереснее. В ходе репетиций, разбора появляются элементы аранжировки, и треки оформляются процентов на 80, а далее уже в студии появляются какие-то финальные нюансы.

Что же касается времени, которое занимает написание одного трека, сложно сказать определенно, потому что все зависит от жизненного периода. Бывают треки, которые появляются очень быстро, в пределах полутора-двух месяцев раскрывается идея, и в нее уже можно вносить коррективы, разбирать ее, разучивать. А бывают треки, которые сидят очень глубоко и не спешат себя проявить на поверхности. Музыканты меня поймут – находишь какой-то рифф, он в голове крутится, потом ты его забываешь, а года через два с половиной он может прийти к тебе опять, и ты еще и придумываешь к нему какое-то дополнительное развитие. Так что я не могу сказать определенно, сколько времени у меня занимает одна песня. От пары месяцев до полугода – но это абсолютно условные сроки, потому что параллельно с этой конкретной песней могут развиваться еще четыре.

Каждый ваш альбом достаточно сильно отличается от предыдущего. Ты и твои коллеги заранее выбираете, в каком направлении двигаться, или же по мере написания материала он сам собой формирует альбом?

К тому моменту, когда мы заходим в студию, уже есть ощущение, как альбом будет звучать.

А что на это влияет? Например, почему раньше у вас не было флейты и тромбона, а потом они появились?

Опять же, на поверхность выходит то звучание, тот образ группы, который есть где-то глубоко внутри, и к которому я и мои коллеги стремимся. Я читаю рецензии на новый альбом на doom-metal.com - рецензенты дали нам 9 из 10 и категорически объявили, что WDISS уже не следует сравнивать с кем-то другим, что уже можно говорить о нашем собственном звуке, своем лице. Такое заявление прозвучало из уст авторитетных мировых ценителей жанра, там люди «ключевые» сидят, очень много музыкантов. Я думаю, что каждый раз, заходя в студию, мы уже понимали, какое примерно нам нужно звучание. Если речь идет о “We Have Been Dead Since Long Ago”, то мы хотели там видеть сырой гитарный саунд, может быть, даже в чем-то сладжевый. На первом полноформатнике хотелось видеть более классический звук, но с каким-то индивидуальным прочтением, с отклонениями в сторону своего «я». А сейчас уже речь о том, что нам нет никакого внутреннего «профита» кому-то подражать, мы уже нашли свою колею, это совершенно точно, и дальше, скорее всего, будет развитие коллектива в том же направлении. То есть, мы будем только усугубляться в этом своем «я», будут оттачиваться и развиваться какие-то черты, индивидуальные именно для нашего коллектива.

Чем вас так привлекает русская культура начала XX века – Гумилев, Кустодиев? Ты даже поешь про Кустодиева, что он «как будто побывал в моем сердце». Чем тебе близок именно этот период, именно эти люди?

Серебряный век - это культурный расцвет, понятный и относительно близкий нам по времени. Это тот период времени, который передан нам без каких-то очевидных искажений. Если говорить о периоде Пушкина, Лермонтова и Некрасова, то есть, о Золотом веке, то нам известны в первую очередь признанные имена, но тогда было и очень много ребят, которых мы просто не знаем. Советская пропаганда сделала так, что одних мы знаем, а других мы не знаем совсем. Было очень много русских поэтов, которые фактически ушли из истории, которые были оттуда вытеснены. Что же касается городской культуры Серебряного века, то нас она привлекает именно тем, что это наивысшие достижения русской культуры на тот момент. Это то, от чего можно отталкиваться, с чего можно брать пример. Высоты в литературе, в музыке, в науке. Причем я хочу подчеркнуть, что нам интересна именно русская городская культура – не фолк, который сейчас очень моден. Лапти и матрешки нас не особенно интересуют, наша область – это Менделеев, это Чайковский, то есть, не обязательно начиная с Гумилева, можно и немного раньше. Все самые заметные достижения в области культуры все-таки городские ребята сделали.

Ты согласен с тем, что, как пишет лейбл Frozen Light, ваша музыка «абсолютно русская по духу»?

Скорее да. Тем более что новый альбом русскоязычный практически полностью, кроме одного трека. Отчасти это эксперимент, и, по моим оценкам, прошел он достаточно удачно. Мы сознательно не публиковали никаких переводов текстов – их нет ни в диджипаке, ни в «стекле». Эти тексты лично для меня достаточно глубокие, это результат очень личных переживаний, и более эффективного, более прямого и более изощренного в чем-то инструмента их передачи, чем русский язык, я не нашел. Если бы я понимал, что тексты нужно перевести на турецкий, и это будет работать лучше, я бы это сделал, но, к сожалению, у меня нет хорошего ощущения турецкого или каких-то других языков. Так вот, иностранцы очень интересно отреагировали, сказав, что это их собственная недоработка в том, что какие-то вторые-третьи языки они практически не знают, а не недоработка музыкантов, которые не пожелали публиковать переводы. Это очень по-английски, конечно. Тем не менее, результаты эксперимента я учел. У “Intimate Death Experience” планируется виниловое издание, скорее всего, это произойдет до конца 2019 года, и на вкладке мы планируем напечатать переводы на английский язык, чтобы те, кому это нужно и близко, кто хочет понять и разобраться, смогли это сделать.

А что символизирует картинка на обложке “Intimate Death Experience”?

Это работа русского художника Матвея Бобкова, моего близкого друга, который занимался оформлением многих альбомов Who Dies In Siberian Slush и не только. В частности, он автор обложки нашего диска 2012 года, и тот стакан, который в свое время мне приснился, именно он по моей просьбе сфотографировал, то есть и в разработке обложки первого альбома он участвовал. Кроме того, Матвей помогал мне с оформлением обложек для Unmercenaries и для A Young Man’s Funeral, так что эти три лошади (на обложке диска 2013 года “Thanatic Unlife” – прим. авт.) – тоже его работа.

Символ на обложке “Intimate Death Experience” очень многогранен. В нем можно увидеть и венок, и воронов, то есть, вестников скорби и траура, а если вглядеться в это изображение, то можно увидеть тоннель, ведущий в крематорий. Это многогранная символичная композиция, которая под разным углом мысли может дать зрителю совершенно разный результат. В то же время, все это объединено в единое изображение, которое говорит о конечности земного бытия. Как ни крути, и вороны, и тоннель, и дорога, и венок, и сердце – финал один.

Как построена ваша работа с Матвеем – ты объясняешь ему, что ты хочешь увидеть, или берешь у него уже готовые работы?

Мы очень долго разговариваем, я ему на пальцах излагаю, чего я хочу, даю слушать черновые наброски материала, а иногда к моменту подготовки оформления уже проведена серьезная студийная работа, и я могу художнику дать на прочувствование материал, очень близкий к тому, что будет издано. Поэтому важно иметь временной лаг, чтобы художник, который работает с тобой в связке, мог раскрыть идею, показать свое видение – так же, как и музыканты, играющие с тобой вместе.

Ты упомянул, что стакан с обложки “Bitterness Of The Years That Are Lost” тебе приснился. Ты не мог бы рассказать об этом подробнее?

Это был 2009 год, я очень много думал о том, как сделать оформление альбома, которое станет символом времени, символом некоего периода музыкальной культуры. Без ложного пафоса могу сказать, что многие ассоциируют период 2010-х годов в отечественном дэт-думе именно с этим альбомом, и эта обложка – один из символов отрезка в развитии российской тяжелой музыки в данном сегменте. Я понимал, что альбом станет знаковым для этой эры, поэтому он должен всеми элементами соответствовать – и визуально, и по звуку, и по характеру, и по текстам, и много чем. Там есть и приглашенные музыканты, которые в свое время внесли серьезную лепту – Антон Бандурин (Thorinson) из группы Янтарные Слезы, которая, кстати, недавно выпустила новый альбом («Когда нет троп», 2019), и он на меня произвел очень глубокое впечатление, Андрей Карпухин из Abstract Spirit и Comatose Vigil и т.д.

Возвращаясь к обложке. У меня есть такая «опция»: если я на какую-то задачу себя настраиваю, она у меня подсознательно решается независимо от того, чем я занимаюсь – бодрствую, сплю, ем, работаю, где-то еду, о чем-то думаю, занимаюсь музыкой… Мозг «выбрасывает» мне какие-то варианты решения независимо ни от чего. С этим графическим решением было так – я уже засыпал и тут совершенно явно увидел, что должно быть так. Я позвонил Матвею и сказал, что нужно срочно сделать так и так, он мне предложил четыре или пять фотографий с разных ракурсов, и об одной из них я сказал: «Вот здесь ты угадал точно!» Потом я передал эту фотографию на обработку нашему барабанщику Олегу BFTD, который играл с нами с 2009 по 2011 годы, а сейчас работает как профессиональный графический дизайнер. Тогда он занимался этим на полупрофессиональном уровне, был на старте своей карьеры, и он очень хорошо все это обработал. А что касается подготовки графического решения для винила, там уже другие люди этим занимались. (Пластинка “Bitterness Of The Years That Are Lost” вышла в 2017 году, и для нее весь изначальный материал был записан заново - прим. авт.)

А логотип WDISS со стилизованными под русские буквы тоже Матвей придумал? Или ты сам?

Нет, это достаточно интересная история. У моей жены есть брат, с которым мы этот логотип вместе реализовали. Он это делал технически, а я ему пальцем в монитор показывал, что нужно сделать и куда что поставить. В тот период, когда этот логотип придумывался, а это было год, наверное, 2003-й, я не то, что графическими программами не владел, я видел это все себе достаточно абстрактно. Это буквы из церковно-славянского алфавита, которые стоят в определенной композиции и дополнены некоторыми искажениями, потому что буквы Л, допустим, в том виде, в котором она есть в нашем логотипе, в церковно-славянском алфавите просто нет физически. Это такая отсылка к чему-то русскому.

У тебя есть свой собственный лейбл MFL. Почему же тогда альбомы WDISS выходят на других лейблах?

Не совсем так. Винил был издан при долевом участии Moscow Funeral League - мой лейбл был одним из трех, которые взялись за это издание. Но в целом я считаю, что издавать себя не очень скромно, что ли. Потом, вращаясь в среде издателей и собственников лейблов, я вижу, кто есть кто на самом деле. Всегда хочется прибегнуть к помощи человека, который наиболее хорошо тебя понимает – в данном случае речь идет об Александре Баркове, владельце лейбла Frozen Light. Это удивительных душевных свойств человек, высочайшего свойства профессионал как издатель, способный понимать такие нюансы в плане технической реализации, о которых я даже не задумывался. “Intimate Death Experience” издан в двух вариантах, диск имеет пит-арт, а если взять обложку буклета и диджипака, там выборочный лак. Все это не мои «приколы»; Александр очень хорошо понимает эти профессиональные нюансы как издатель, знает, где сделать какую-то матовую ламинацию в полиграфическом исполнении, все эти фишки, которые будут смотреться здорово и серьезно. Поэтому я с удовольствием принял предложение Александра и передал в его руки издание этого альбома, ни на секунду не сомневаясь, что все будет круто.

Что тебе дает деятельность своего лейбла? Ведь спрос на физические носители сейчас невелик, а усилий затрачивается масса…

Это ни в коем случае не финансовая выгода, не какой-то материальный профит. Это скорее возможность общаться с музыкантами, поддерживать тех музыкантов, кого я считаю необходимым поддерживать. Если посмотреть на периодичность изданий, то мой лейбл не так продуктивен, как коммерческие лейблы, так что речь больше идет о неких знаковых релизах – чехов Quercus, бельгийцев Marche Funebre, финнов Ordog. Это больше дань уважения, мера посильной поддержки той культуре, той среде, тому сегменту музыки, в котором я сам нахожусь. Насколько я могу это делать, настолько я это делаю.

А почему они идут к тебе, ты не задумывался об этом? Почему Quercus вот уже второй раз издаются у тебя?

Уже третий, кстати. Предыдущий альбом (“Heart With Bread”, 2016) был издан тремя лейблами – Frozen Light, Solitude Productions и Moscow Funeral League – именно с моей подачи. Я увидел, что коллективу с точки зрения промо, с точки зрения распространения нужен толчок, и дистрибуция трех лейблов дает такой толчок сильнее, чем дистрибуция одного лейбла. Сейчас, когда я увидел, что коллективу дали дополнительную возможность распространить свой материал – а материал у них всегда очень качественный– я счел необходимым издать их новую работу на одном своем лейбле. Надо сказать, что все очень хорошо выстроилось именно с точки зрения запросов со стороны целевых потребителей. Те люди, кто в теме, очень быстро ко мне обратились и релиз приобрели – кто в цифровом виде, кто на физических носителях - и я считаю это большим плюсом, что получилось так сделать. Целевая аудитория нашла то, что ей нужно было. Это хороший результат работы – безотносительно того, я это сделал или еще кто-то.

У тебя в каталоге есть, в том числе, и кассетные релизы. На твой взгляд, чем обусловлен вернувшийся в последние годы интерес к кассетам? Сохранится ли он в дальнейшем?

Я где-то прочитал в отношении кассет термин “commercial suicide”. (Общий смех). Безусловно, это не коммерческая мера, хотя и, конечно, не коммерческое самоубийство. У меня было два эпизода, когда я издал релизы на кассетах, первый – испанцы Funeralia, и второй – сплит-альбом Marche Funebre, моих очень горячо любимых бельгийцев, у которых я уже три релиза издал, и англичан Eye Of Solitude. Это был сплит-альбом, который они записали перед туром по Северной Америке, у них был неплохой тур порядка 15-17 городов в Канаде и США, и они издавали данный релиз на CD на другом российском лейбле, а мне предложили поучаствовать долевым образом. Я говорю: «Ребята, зачем мне вписываться в формат, который вы уже очевидно сделаете, и хорошо сделаете, я уверен? Давайте я сделаю вам формат издания, который я уже попробовал, и который мне очень нравится». Я прочитал на портале Discogs результаты продаж по 2017 году – был очень серьезный подъем производства и приобретения аудиокассет и виниловых дисков. Винил вырос больше, аудиокассеты шли вторым потоком, но тоже очень серьезно. Это лучшие результаты за последние 10 лет.

Что публика находит в кассетах?

Это фетиш такой. Ее можно покрутить руками, перемотать пленку на карандаше, у нее может лента пожеваться, и тогда ее можно разобрать, болтики открутить - как в 90-е. Все-таки это физический, аналоговый носитель, который незаслуженно забыт в части качества.

Ну, и оцифровывать его замучаешься…

Да и не надо! Купи аудиокассету и бонусом получи от лейбла ссылку на мп3. На будущее я планирую делать в кассеты вкладыши с индивидуальным кодом для скачивания. Это было бы очень удобно, чтобы не «убивать» кассету.

Когда WDISS выпускали первый альбом, интерес к думу в России был достаточно велик, регулярно проводились дум-фесты, был популярный сайт doom-metal.ru, появилось несколько специализированных лейблов. На твой взгляд, почему интерес публики к думу не сохранился на более длительный срок? Ведь и сейчас есть и активно работающие лейблы, и интересные группы, но аудитория, как мне кажется, довольно существенно сократилась…

В моем понимании, в каждом жанре есть несколько ключевых объединений людей. Взять рок-музыку в 70-е годы, взять джазовую тусовку, взять германский трэш, взять флоридский дэт: внутри развития каждого стилистического «шрастра» – будем пользоваться оккультными терминами – есть такая кучка людей, людей идейных, упертых, которые постоянно что-то генерят, которые постоянно делают какую-то движуху. С дэт-думом и фьюнерал-думом в начале двухтысячных в Москве было что-то похожее. Были ключевые фигуры, которые активно что-то делали, и это были разные типы деятелей – форумчане, музыканты, активные посетители концертов, организаторы концертов, работавшие на совершенно ином уровне, чем то, что сейчас можно увидеть, и с более высокой частотой... Был целый набор людей, которые создавали обстоятельства, создавали факторы, благоприятствующие развитию определенного жанра. Почему люди это делали? Скорее всего, это вопрос их личных предпочтений. По этому поводу я могу еще рассказать свою теорию – теорию вибраций. Говоря простым языком, все мы как физические тела подвержены вибрациям. Я, ты, этот стакан, барная стойка – все мы физические тела. У нас всех есть индивидуальные вибрации. Что такое музыка? Музыка – это звуковые волны, это тоже вибрации определенного рода, и если твои личные вибрации входят в резонанс с этой музыкой, значит, она тебе нравится, ты себя комфортно в ней чувствуешь. Если она тебе не нравится, это просто не твоя частота вибраций. Помнишь пример из школьного курса физики – когда шли солдаты по мосту, мост развалился, потому что они шли в ногу, и они вошли в резонанс с колебаниями моста. Вот и музыкальные предпочтения у всех людей – это, скорее всего, результат совпадения вибраций музыки и личных колебаний физического тела. Может быть, тогда был период, когда эти вибрации больше подходили, и таких активных людей было больше…

А куда они делись?

Семья, работа, переезды, быт…

То есть, просто выросли?

Ну, что значит выросли? Я тоже вырос.

Я имею в виду, что тогда им было 25, а когда стало за 30, жизнь другая пошла…

Тут тоже есть некоторая категорийность. В каждом из слоев, которые были увлечены этим жанром – организаторов, форумчан, музыкантов, есть свои категории людей – в плане демографических моментов, возрастных моментов, материального положения, люди все разные. Кто-то направил свои усилия на развитие семьи, создал семью и посвятил себя рождению детей. Я прямо имена могу назвать. Кто-то посвятил себя профессиональному росту, решил, что ему сейчас важно направить усилия на свою профессиональную стезю. Кто-то посвятил себя употреблению наркотиков и прочих препаратов. А кто-то размазался, я бы так сказал. И там, и там, и там по чуть-чуть. И он продолжает заниматься тем, чем он занимался, но продуктивность и частота каких-то действий снизилась. Я, кстати, себя могу к этой категории отнести. Я оказался «размазан» между жизненными обстоятельствами, и моя продуктивность как издателя, как музыканта несколько снизилась. Может быть, и моя личная вовлеченность тоже повлияла на общую картину.

В вашей группе сейчас собрались ветераны отечественной думовой сцены: Флинт (гитара) и Любовь Колесникова (клавишные) играли в Saints Everlasting Rest, Алексей Краев (бас) - в Deceptive. Чем их привлекает работа в WIDSS? Как тебе удалось собрать вокруг себя такой мощный коллектив?

Я сейчас, не успев ответить, подниму планку этого вопроса еще выше. У WDISS сейчас два состава, один концертный, а другой – студийный. Съездив на вторые европейские гастроли, мы пришли к выводу, что для нас сейчас такой формат существования наиболее удобен, интересен и рационален. Одни из наших участников наиболее эффективны в студии, а ездить для них не очень удобно, или они не могут часто посещать репетиции, что необходимо для подготовки к концертам. Но зато они вполне могут прийти в студию и сыграть какую-то «закорючку», которую я точно знаю, что помимо этого человека мало кто сможет сыграть из доступных мне музыкантов. Конечно, я могу обратиться к кому-то из иностранцев, чтобы они что-то мне студийно записали, но я лучше обращусь к человеку, которого я 10 лет знаю, и он сможет это эффективно сыграть. Но этот же человек уже немножко подустал, и на сцене он будет смотреться не очень ярко. Зато есть другой человек, который может выйти и выступить без особых претензий по поводу того, что он не участвовал в записи альбома.

Сейчас в концертный состав входят: барабанщик Андрей Мартыненко, известный под никнэймом «Танцор», отыгравший больше 10 лет в Коррозии Металла, Антрей Поттосин, вокалист и бас-гитарист новосибирской фьюнерал-думовой группы Station Dysthymia, Люба Колесникова - клавишные и тромбон, Алексей Костовицкий, наш гитарист, который также является штатным сотрудником московской Skylark Studios, и я. Что касается второго гитариста для концертных выступлений, я пока не могу эту информацию раскрыть, но могу сказать, что это тоже будет музыкант достаточно хорошего уровня. Студийный же состав, который участвовал в записи “Intimate Death Experience” и предшествовавшего ему винила, тоже по-прежнему вместе, никто не уволен. Мы нашли такую вот интересную форму существования.

Почему все эти люди здесь, почему они в этом коллективе? У меня ответ простой – люди всегда находятся в каких-то объединениях, пока им это интересно. Если они видят, что происходит продолжение развития, если есть какие-то идеи, если происходят какие-то события, поездки, записи, интересные тусовки внутри коллектива, для музыкантов это всегда хорошо, они всегда чувствуют какой-то внутренний «профит». Но это только внешняя сторона, а еще я считаю, что наш коллектив является хранителем каких-то старых традиций, которые те же Saints Everlasting Rest, Deceptive и другие олдскульные московские коллективы в свое время задали. Я считаю, что мы это храним, развиваем, делаем это с душой, в новом техническом качестве, с новыми фишками и идеями, в современном прочтении,

С чего начался твой личный интерес к думу? Как ты понял, что именно такая музыка – это твое, то, с чем ты хочешь выйти к публике?

Понял-то я совсем недавно, когда в теории вибраций для себя разобрался и осознал, что это моя частота вибраций. А однажды я просто почувствовал, что мне больше всего нравится именно такой формат музыки. Я достаточно разноплановый слушатель и достаточно опытный слушатель; не могу сказать, что я такой «упертый рогом» и слушаю только фьюнерал-дэт-дум. Я слушаю очень много разной музыки, хорошей и нехорошей, интересной и экспериментальной, старой и новой, различной совершенно по формату, по содержанию. Но именно фьюнерал-дэт-дум вот в таком формате и с таким набором музыкальных инструментов для меня лично является самым удобным инструментом изложения своих мыслей и переживаний.

А как ты открыл для себя этот формат изложения? Тебя кто-то к этому подтолкнул, может быть, Thergothon или Skepticism?

Наверное, каким-то кирпичиком, ступенькой был такой французский проект The Bleeding Light. Это такой полу-индустриальный, очень грязный дум, я в начале двухтысячных угорал по нему очень сильно. Безусловно, помимо этого я слушал очень много коллективов, но этот проект помог мне определиться с тем, как бы я хотел излагать свои мысли. Конечно, в том, что сейчас делают WDISS, нет ничего даже близкого к тому, что было там, но этот проект послужил для меня своего рода катализатором, и за это я товарищу по имени Невский очень благодарен. Не знаю, как сложилась судьба у этого проекта, я не слежу за ним, но тогда был такой момент.

Ты уже упоминал недавние заграничные гастроли. А в России в этом году вы где-то выступать планируете?

Да. 28 сентября в Москве состоится пятый акт “Moscow Funeral League Festival”. После перерыва в три года фестиваль возвращается с новым качеством, с новой силой, и я организую приезд на него бельгийской группы Marche Funebre. Мы наконец-то вышли на международный уровень, который фестивалю предрекали - пусть с задержкой, но это произошло. У нас выступит значимый европейский коллектив, который за последние два года дал более 130 концертов; я бы сказал, что это новая европейская думовая элита. Соответственно, на фестивале будет поддержка российских коллективов. Планируется очень короткая по составу программа с максимально развернутыми сетами – такова идея этого «выпуска». Скорее всего, будет всего три коллектива, но это будут три большие программы, чтобы слушатель смог проникнуться каждым коллективом в полной мере. 29 сентября мы тем же составом при поддержке одного очень серьезного петербургского концертного агентства будем играть в Петербурге. Возможно, найдутся желающие сопровождать всю эту процессию в оба города, и сейчас мы думаем над тем, чтобы сделать такие бонус-паки для тех, кто купит билеты и в Москву, и в Питер сразу. Это было бы оригинально.

Правильно ли будет говорить, что WDISS – и в студийном, и в концертном варианте – сейчас более востребованы за границей, чем в России?

На самом деле, мы анти-популярный коллектив. Поэтому говорить о какой-то востребованности…

Ну, ты ведь наверняка знаешь, куда расходятся ваши диски…

Да, знаю. Покупают их больше за рубежом. Как бы мы ни гордились тем, что мы – одна восьмая часть суши, какими бы русскими мы себя по своему душевному складу ни считали, основной наш потребитель находится вне России. Там не воспринимают нас как матрешку, шапку-ушанку с красной звездой, дня них это нечто другое. Я вижу по отзывам на форумах, по рецензиях, что это более глубокое восприятие. Они понимают, что есть такое явление, как русская душа в современном прочтении, что она что-то там переживает, что это не какие-то алкоголики, гоблины, которые потеряли связь с предками. Иностранный слушатель с большим трепетом относится к этому моменту, я вижу, что с их стороны есть уважение, и это радует.  

Доволен ли ты на текущий момент активностью группы? Или хотелось бы играть чаще, записываться больше?

Активность у нас очень «горбатая» – то подъем, то провал. Многое зависит от того, насколько эффективно реализуются идеи. Если нет идей, если какая-то пустота внутренняя… У всех людей творческих профессий, у скульпторов, у поэтов, бывают какие-то моменты невысокой продуктивности, и они не так переживают, как, например, Дитер Болен из Modern Talking и Blue System. Я читал с ним интервью в свое время – человек очень профессионально относится к своему занятию. Он рассказывает: «Я просыпаюсь, завтракаю, занимаюсь каким-то физическими упражнениями, а потом, примерно в 11 часов дня у меня начинается рабочий день. Я сажусь, начинаю сочинять музыку и сочиняю примерно 20 мелодий в день. Потом я их отправляю в архив, обедаю, занимаюсь еще какими-то делами, а потом, несколько раз в неделю у меня бывает режим отсева: из 20 мелодий, которые я написал за день, что-то отбрасываю, что-то оставляю на потом, а что-то раскручиваю дальше». Это, конечно, высочайший уровень профессионализма, респектище! Но таких людей, я думаю, единицы. Это человек уровня Баха, современный Гендель. К сожалению, для музыкантов, работающих в условиях андерграунда, это недостижимая высота. Во-первых, накладывает свое влияние сегмент, в котором мы работаем. Фьюнерал-дэт-дум - это уже отдельный жанр, и критики оттуда, глядя на ситуацию со стороны, определяют нас как его основоположников в России, но жанр этот не особо модный, скажем так. Во-вторых, мы все живем какой-то жизнью обычных людей, мы работаем, у нас есть супруги, отцы, братья, дети, мы заняты какими-то житейскими вопросами. Сами наши жизненные роли оставляют определенный отпечаток на то, насколько мы результативны, как часто мы куда-то ездим. И третий срез – если муза не прилетела, ничего особенно яркого не происходит. Да, мы собираемся, репетируем, что-то разучиваем, какие-то планы строим. Но мы не можем, как Дитер Болен, создавать коммерческий материал, профессионально его чеканя и выдавая обалденные красивые произведения. Хочется реализоваться, хочется выразить себя, но на пересечении всех этих обстоятельств наша невысокая активность является чем-то вполне естественным.

Будет ли продолжение у проекта Unmercenaries?

Да, это дело дани памяти покойному Роману “Gungrind”. В общем-то, это был его проект, Рома меня пригласил в качестве соавтора вокальных партий, я частично участвовал в аранжировках, а Юрген Фрелинг из My Shameful участвовал в качестве барабанщика. Мы с Юргеном живы (смеется), у нас в отношении этого проекта есть планы, есть договоренности, и кое-кто из моих финских друзей сейчас работает над материалом для нового релиза Unmercenaries. Мы абсолютно не гонимся за сроками, и это будет сделано, в первую очередь, опираясь на какие-то переживания, на качество материала. Как быстро это будет сделано, я не могу сказать, но то, что продолжение у Unmercenaries будет – это однозначно.  

Это хорошая новость! Ну и напоследок порадуй наших читателей планами MFL Records. Есть ли какие-то релизы на подходе?

Да, будет пара релизов очень свежих с точки зрения стилистики. Будет издание одного молодого коллектива, который играет на стыке фьюнерал-дума и сладжа. Это достаточно свежее вливание в наш жанровый курс, но я считаю, что в списке наших коллективов такое дополнение будет очень уместным. Очень интересный коллектив, не российский, я пока не буду его называть, но это обалденно талантливые ребята с хорошим потенциалом.

Официальная страничка Who Dies In Siberian Slush в ВК: https://vk.com/wdiss
Официальный сайт MFL Records: http://mfl-records.com/

Роман Патрашов
18 апреля 2019 г.
(с) HeadBanger.ru