Lord Of The Lost
Жизнь после лебединой песни

04.03.2016

Немецкая команда Lord of the Lost – парни веселые и разговорчивые. А потому и наша беседа, состоявшаяся в одном из укромных помещений клуба «Театръ» незадолго до их московского шоу, получилась очень живой и непринужденной. Коллектив, приехавший в Россию представлять свои новые релизы – альбом “Swan Songs” и EP “Full Metal Whore”, пришел на интервью в полном составе, чего я изначально не планировала, но чему по факту очень порадовалась. Усевшись в кружок и передавая диктофон из рук в руки, чтобы звучать в записи громче саундчека разогревающей команды, Крис Хармс (вокал), Бо Сикс (гитара), Джаред Дердж (клавишные), Класс Грейнейд (бас) и Тоби Мертенс (барабаны) с готовностью поделились со мной не только своими профессиональными воззрениями, но и любопытными и забавными подробностями закулисной жизни.

Вашу группу преследует один и тот же комментарий, который можно услышать как от ваших фанатов, так и от более дистанцированных наблюдателей: мол, живьем вы значительно выразительнее и привлекательнее, чем в записях. Подобные отзывы не вызывают у вас некоторого беспокойства?

Крис: Нет, на самом деле, они вызывают у нас противоположную реакцию. Мы воспринимаем их как комплимент, потому что музыка предназначена, в первую очередь, для того чтобы исполняться живьем. Записывать и продавать ее на CD нужно только для того, чтобы о тебе узнало больше людей. Все же так делают. Но изначально музыка создана для того, чтобы ее играли на концертах. Так что было бы хуже, если бы люди говорили: «Да, мне нравятся ваши диски, но ваши выступления – отстой». А так все хорошо.
Джаред: Очень сложно запечатлеть всю ту энергию, которую излучаешь на сцене, на этом маленьком пластиковом диске. Это просто невозможно.

Но вам все же нравится работа в студии?

Все хором: Конечно!
Бо: Работа в студии – это нечто совершенно иное, потому что приходится задумываться о совершенно других вещах, концентрироваться на абсолютно иных вопросах, играть по-другому. Нужно играть точнее, потому что ты там не мега-шоу устраиваешь. Во время концерта мысли примерно такие: «Так, сейчас буду прыгать, хотя играть тоже надо бы», – но в студии никак не скроешь свои ошибки. К тому же атмосфера совершенно другая, потому что только ты сам и остальные парни могут сказать тебе, что ты облажался. Серьезно! Потому что на концертах иногда бывает так, что после шоу ты выходишь к публике, думая: «Ну да, я сегодня сплоховал, играл вообще дерьмово», – а народ говорит: «Хо-хо, это, наверное, лучшее шоу, которое я когда-либо видел».
Крис: Это как смотреть порно и заниматься сексом по-настоящему. Это не одно и то же.

Окей, но продолжим о студийной работе. Ваш свежайший полноформатный релиз – альбом “Swan Songs”, записанный при участии симфонического оркестра. Принято считать, что группе, желающей подключить к исполнению своей музыки оркестр и выпустить нечто подобное, нужно достичь определенного уровня в своей карьере. Когда вы решили записать этот альбом, вы ощущали, что дошли до нужной кондиции?

Крис: Да, ты права. Чтобы выпустить концерт на DVD, записаться с оркестром или сделать еще что-то в таком духе, нужен определенный уровень – и это уж точно не может быть начало вашей карьеры. Но мы всегда все делали не совсем так, как принято. Нам показалось, что время пришло, и мы подумали, почему бы и нет? Зачем нам ждать до тех пор, пока мы сможем собрать на свое выступление целый футбольный стадион, какой в этом смысл? Ведь можно сделать это прямо сейчас, раз уж есть такое желание.

Тоби пытается что-то сказать…
Бо: Бо хотел бы добавить, что никому не интересно мнение Тоби! А еще что главная причина, по которой мы занимаемся музыкой, это мы сами – мы делаем это все для себя. Так что если нам показалось, что пора бы что-нибудь записать с оркестром, значит, так и надо.
Тоби: Привет, я Тоби! У нас в группе есть три человека с классическим музыкальным образованием, поэтому было вполне очевидно, что нам стоит сделать нечто большее, чем те небольшие акустические сеты, которые мы время от времени играли на своих концертах. И нам правда хотелось выпустить такую работу, потому что мы знаем, как нужно делать подобные вещи. Ну, мы так считаем. (Смеется.) Мы убеждены в этом, вот так, да.

А почему такое название? Насколько я себе представляю, «лебединая песня» (swan song) – это некое последнее деяние перед смертью. Но вы же на ней не остановились!

Крис: Все так и есть! Но смысл не в том, что мы хотим попрощаться, а в том, что, как считается, лебедь поет перед смертью свою самую красивую песню. А ничего красивее, чем представить их в такой классической, романтической и чувственной версии, с песнями сделать невозможно. Поэтому мы выбрали это название.

Но не значит ли это тогда, что ничего столь же красивого вы уже все равно не выпустите?

Крис: Нет, почему же. Мы ведь можем все свои песни переделать в «лебединые». То, что мы уже сделали это один раз, не значит, что мы не сделаем это снова. Просто более красивой версии, чем классическая, нам не придумать. Конечно, в рок-версии песня может быть более мощной, более брутальной, более энергичной и т.д. – но не более красивой. В слово «красивая» я вкладываю… (пытается подобрать нужное определение)

Поэтичное значение?

Крис: Да!

И вот после такого поэтичного релиза с таким красивым названием вы выпускаете нечто абсолютно иное - EP “Full Metal Whore”. Любите играть на контрастах?

Тоби: Да, это наша концепция. В контексте Lord of the Lost мы можем позволить себе очень многое. Было несколько экстремально выпустить после спокойной симфонической музыки эти супертяжелые треки с “Full Metal Whore”. Но, тем не менее, мы и раньше делали нечто подобное. В нашей музыке всегда присутствовали струнные, в ней всегда были спокойные эпизоды и металлические эпизоды. Так что мы ничего нового не придумали. Мы не взялись за фанк или что-то подобное, потому что такое нам не подходит. Такого у нас никогда не было. Но и металлическая составляющая, и классическая составляющая у нас всегда были.
Джаред: Я думаю, чем смелее твои контрасты, тем больше внимания ты к себе привлекаешь. Нужно, чтобы ты мог предложить большой диапазон разных звучаний – так ты заинтересуешь больше людей и заставишь их прислушаться к тебе. Вот сейчас у нас, например, появляется все больше фанатов, которым нравится металлическая сторона нашей музыки – на нас выходит все больше и больше парней, которые любят металл. В общем, чем больше ты предлагаешь, тем большим числом фанатов ты можешь обзавестись.
Крис: Но все-таки главное, что нам самим хотелось так сделать, поэтому мы просто руководствовались собственными ощущениями.

Я полагаю, все-таки Крис тут всем заведует…

Все: Это ложь! Н,у ладно-ладно, это правда.

Но насколько вы все вовлечены в жизнь этого проекта?

Начинают прикалываться, с серьезным видом определяя свои «доли»: На одну тысячную! На одну сорок вторую!
Тоби: Крис пишет большую часть песен и занимается почти всеми организационными вопросами – а это очень большой труд. Это уже работа на полную ставку. А у него есть и другая работа. У него уходит очень много времени на группу. Он всегда присутствует в студии, когда кто-либо из нас записывает свои партии. Он сводит альбомы вместе с Бенни, своим сопродюсером, и делает мастеринг. Даже когда работает кто-то другой, он все равно следит. Так что у Криса натикивает больше всего потерянного времени из нас всех.
Крис: Но все-таки я работаю в окружении многих других людей. Просто нужна некая центральная фигура, которая будет организовывать работу, говорить, кто что должен сделать, за какую часть взяться и т.д. Это не значит, что я все делаю один. У нас в группе есть свои «министры» для разных видов работ. А над всеми ними должен быть супервайзер. Но это не сольный проект ни в коем случае.

Но все-таки, раз уж ты центральная фигура, тебе и решения все принимать приходится, и за последствия отвечать. Не напрягает такая мера ответственности?

Крис: Ну разве я выгляжу так, будто меня это напрягает? Конечно, нас всех устраивает то, как распределены роли в нашей группе. Все довольны – и я доволен.
Тоби: Ну тут еще дело в том, что он вокалист. Я это к тому, что всегда все очевидным образом вращается вокруг вокалиста. Большинство априори считает, что все сводится к певцу – он поет, пишет музыку и тексты, поэтому естественно сразу предположить, что он главная фигура. Но, как Крис и сказал, у нас у всех есть своя роль в группе, своя работа, которую мы выполняем. И мы всегда обсуждаем ее все вместе.

Что ж, вы уже спланировали, какой контраст будет следующим?

Крис: У нас не бывает такого, чтобы мы закончили записывать альбом или EP, а потом бы задумались: «Хм, а что же дальше? Понятия не имеем». Нет, когда мы сводим какой-то один продукт – будь то альбом, EP или еще что-то, – мы уже работаем над следующим и планируем тот, который будет за ним. Ну вот в ближайшее время мы планируем выпустить настоящий рок-альбом. Никаких «лебединых песен», никаких металлических EP, ничего подобного. Самый настоящий полноценный альбом. Он выйдет летом и будет вновь не похожим на предыдущие.

А есть ли у этой «непохожести» какой-то предел? За что вы точно не стали бы браться?

Крис: Регги.
То ли Джаред, то ли Бо: И кантри.
(начинается спор) Кантри – это клево!
Крис: Мне нравится кантри. Но это не для Lord of the Lost. Возможно, я неправ, но, на мой взгляд, все, что мы когда-либо делали, вязалось одно с другим. Потому что, так или иначе, все было в каком-то одном русле. Конечно, иногда бывало больше электроники, иногда больше металла, иногда больше классики, но в моем восприятии… хотя, безусловно, я все это вижу и слышу с иных позиций, но, тем не менее, в моем восприятии наша музыка звучит как музыка Lord of the Lost. И она никогда не станет непохожей на музыку Lord of the Lost. Но она всегда будет немного другой. Потому что нам это необходимо. Не хотелось бы копировать себя самих альбом за альбомом, как делают многие другие команды. Это же дико скучно.

Вы самостоятельно руководите многими аспектами своей карьеры, в том числе, ведете собственный канал на Youtube. По какому принципу вы отбираете материал для него? Как решаете, что будет интересно для ваших фанатов?

Бо: Ну, по правде сказать, мы просто выкладываем то, что нам самим было бы интересно узнать о группах, которые нам нравятся. Например, у нас там есть такая рубрика под названием "Eye to Eye", где мы берем интервью у участников других групп, с которыми мы общаемся. В них мы задаем те вопросы, которые хотели бы услышать от журналистов во время обычных интервью, но которые никто не задает. То есть это интервью с других позиций.

А какой вопрос вы хотели бы услышать в свой адрес?

Класс: Нет вопроса лучше, чем тот, который заставил тебя удивиться. Должно быть так: «О, вот это хороший вопрос!» Мне кажется, мы не особо задумываемся о том, что бы мы хотели о себе рассказать. По-моему, лучше удивляться вопросам, чем надеяться, что тебя о чем-то конкретном спросят. Тогда беседа получается естественной и забавной.
Крис: Для меня лучшие интервью – это те, которые больше похожи на разговор. Чтобы не было такого, как «вопрос первый», «вопрос второй» – и когда ты на них отвечаешь, собеседник делает так: «Ага… (Делает паузу и смотрит на воображаемый листок с вопросами) Следующий вопрос». В общем, лучше, чтобы мы просто общались друг с другом. Это всегда интереснее, и мы пытаемся так себя и вести. А насчет того, как мы придумываем свои сюжеты, то мы просто сидим в своем автобусе, пьем пиво и прикалываемся: «Гы-гы-гы, давайте так сделаем, это суперсмешно!» Большинство групп тоже посещают подобные идеи, но они их не воплощают. Им также приходят в голову всякие забавные штуки, пока они тусят и пьют алкоголь – но мы, в отличие от них, хотя бы пытаемся воплотить это все в жизнь.
Джаред: Что касается меня, то я люблю занудствовать. Люблю порассуждать о буднях музыканта. (Крис начинает храпеть.) Но это никому не интересно, как можно догадаться по храпу Криса. Но что поделать, мне правда нравится.
Крис: Должен сказать, что после стольких лет и стольких интервью начинает казаться, будто тебя уже обо всем этом когда-то спрашивали. Поэтому интервью уже не особо похожи на интервью, скорее что-то вроде: ну ладно, сейчас я что-нибудь скажу.
Клаас: И вот поэтому мы стараемся делать так, чтобы ударник разговаривал с ударником и т.д. Не для того, чтобы они стали обсуждать технические аспекты своей работы – ну, если только немножко. Но просто я считаю, что, так как они в чем-то схожи, так как они играют одну и ту же роль в своих группах, им есть о чем поговорить. Когда у людей есть что-то общее, им проще завязать разговор – неважно, о чем, хоть о сексе.

Ну, раз уж зашла речь о сексе, то не могу не заметить: кажется, что это едва ли не основная тема вашего творчества – все эти ваши сексуальные видео, БДСМ и прочее…

Джаред: Как сказал бы Форрест Гамп (пародирует), «сексуальные люди делают сексуальные вещи».
Крис: Дело в том… Поскольку мы в России, нужно признать, что мы все геи.
Джаред: И это конец нашей карьеры в России.
Крис: А может, это ее начало!

Но разве это не какое-то клише? Вы играете тяжелую музыку – значит, нужно приправить ее сексом, насилием и тому подобным?

Крис: Возможно, тебе кажется, что у нас подо все есть обоснование. Но на самом деле, все, что мы делаем в визуальном и музыкальном плане… Просто должно быть так, чтобы наш внешний вид соответствовал нашему звучанию. И чтобы мы выглядели так, как нам самим нравится. Мы любим грим. Мы любим сексуальную одежду. Мы любим обнажать тело. Нам действительно это все нравится. Это наш стиль, и мы выглядели бы так, даже если это не привлекало бы девчонок. Мы делаем это все не для того, чтобы у нас были групиз. На хрен групиз!
Клаас: А еще дело в том, что мы пытаемся показать все лучшее, на что способны. Если мы можем привлечь людей сексуальными образами, почему так и не сделать? Если у нас раз за разом будет появляться возможность представить себя в еще более сексуальном виде, мы будем пользоваться ею. Секс увеличивает продажи. И нам нравится, когда все вокруг с ума сходят.
Крис: Да, секс увеличивает продажи. Но если бы нам это не нравилось, мы бы этого не делали. Главное - что для нас самих это комфортно. И весело. А вообще, когда я вижу на сцене группу, одетую в футболки и джинсы, но играющую такую музыку, которая требует шоу, я всегда думаю: «Да ну вас, вы бы так много могли сделать, а ваш вид даже близко не стоит с тем, что вы играете».

То есть музыка не самое главное?

Крис: Тут все вместе должно быть.
Клаас: Должна быть магия!
Крис: Да, должна быть магия, должно быть искусство. Группу нужно не только слушать. Люди не стоят на концертах вот так (неподвижно) с закрытыми глазами.
Бо: Когда мы играем в Гамбурге перед 1000 зрителей, из этой 1000 только человек 15 реально что-то понимает в музыке. А все остальные… Они пришли ради развлечения. Я сам иногда прихожу на концерты с мыслью: «Окей, можно отключить мозг». Это как смотреть боевик с Брюсом Уиллисом. Я не задаюсь вопросом, зачем это он сказал: "Yeah-yeah-yeah, motherfucker". Я просто думаю: «Клево». Иначе все равно что прийти на концерт Rammstein, а там не будет пиротехники.

Крис: Rammstein лучший пример того, как все должно сочетаться. Важна не только музыка.
Бо: Зритель должен получить то, на что рассчитывает.
Клаас: Но это все равно магия. Вот Nirvana, по-моему, были сексуальными, хотя им на это было плевать. Они как раз и были сексуальными, потому что их концепцией было плевать на это. И народу нравилось.
Крис: Ну это тоже было модно. Очень сильно стараться не соответствовать моде – это тоже модно.
Клаас: И все-таки это магия. Просто все, что ты делаешь, должно соответствовать твоему самоощущению. И находить отклик у фанатов.
Джаред: Нужно комфортно себя в этом чувствовать.
Клаас: Нужно, чтобы было комфортно, и при этом было к месту и ко времени.

Крис: Но с другой стороны, когда мы делаем видео для своего канала, мы всегда стараемся показать себя такими, какие мы есть в обыденной жизни. Потому что мы тоже люди. Мы не всегда в образе, мы не ходим постоянно в гриме, не разговариваем (говорит хриплым голосом) только так, не пытаемся все время быть сексуальными, порочными и т.д. Гораздо лучше, если люди будут любить нас, даже зная, какие мы на самом деле.
Все подхватывают: Возможно, узнав, что скрывается за гримом и всем этим антуражем, они начинают любить нас еще больше. Опять же к вопросу о контрастах.

И вы правда хотите, чтобы фанаты знали, какие вы есть на самом деле?

Крис: Они все равно знают только то, что мы позволяем им узнать. Мы же сами редактируем эти видео. Все просто.

То есть все-таки некоторую дистанцию вы сохраняете.

Все: Конечно!
Бо: Я бы никогда не взял с собой камеру, отправляясь в отпуск с семьей. Ни за что, потому что это мое личное пространство. Но пока мы в туре, мы постоянно друг друга снимаем. Иногда бывает, что у нас заходит какой-то такой разговор: «Знаете, мои 28 детей вчера вон какой фигней занимались», – но это мы всегда вырезаем.
Клаас: По-моему, лучшие времена для рок-н-ролла и музыки вообще были тогда, когда между фанатами и группами была огромная дистанция. Потому что тогда музыканты были героями, они были где-то очень высоко и делали только всякие классные вещи. Было круто, их почитали, как богов. Сегодня мы очень близки к своим фанатом. Я не осуждаю это, просто мы уже не можем быть героями. Поэтому мне кажется, что лучшие времена остались в прошлом. Я сам не хочу быть ни богом, ни героем, но мне как фанату хочется видеть группу на сцене и нигде больше, мне нравится иметь о ней такое ограниченное представление, знать ее только в этих узких пределах. Я вижу этого чувака на сцене, и он кажется мне офигенным. Я не хочу смотреть, как он ест пиццу.
Крис: Ну, в любом случае, мы не заставляем своих фанатов смотреть наши видео.

Понятно, вы просто даете им такую возможность…

Крис: Да, точно. Но людям они нравятся. Вероятно, это примерно 50% всего нашего промоушена, мы добились всего этого благодаря своей деятельности на Facebook и Youtube.
Бо: Ну и еще я бы сказал, что «обыденное» в нашем случае несколько иное, чем у других людей. Думаю, мы относимся к тому небольшому проценту людей, у которых все немного набекрень. Нет, меня все устраивает. В общем, в нашей обыденной жизни тоже присутствует доля безумия и веселья.
Крис: Мы бы вообще не сидели здесь, если бы у нас не было каких-то шизов.

Ладно, тогда скажите, какие свои особенности вы считаете хорошими качествами, а какие плохими?

Клаас: Я бы сказал, что я очень продуктивен, но мне очень сложно запустить эту свою продуктивность. То есть если я работаю, я работаю, а если нет – то нет. (Все начинают дружно издеваться над сим глубоким изречением.) Ну, я хотел сказать, что уж если я занят чем-то, я делаю это с удовольствием, но мне нужно очень сильно пнуть себя под зад, чтобы начать. Это для меня большая проблема. Так что вот такой у меня недостаток. Но когда я работаю, я очень собой доволен. Я прямо наслаждаюсь.
Бо: Моя сильная черта – то, что я во всем стараюсь увидеть хорошее. Даже если ситуация действительно паршивая, я всегда думаю: «Ну, это случилось со мной неспроста – пусть это будет для меня уроком». Возможно, у меня был поганый день, или поганый год, я кругом облажался, но, по крайней мере, это меня чему-то научило, я стал умнее, я продвинулся вперед. Ну а что мне вообще никак не дается – и парни подтвердят – это самоорганизация. Я страшно недисциплинированный. Например, Крис говорит мне: «Так, слушай, через две недели мы пишем в студии то-то». Я отвечаю: «Ага, я запомню». Две недели спустя он звонит из студии: «И где ты?» Я: «Дома. А что такое?» И так продолжается все эти годы. Лучше не становится. Становится только хуже.

Джаред: Ну, помимо музыки, которая, очевидно, дается мне очень хорошо, я люблю готовить. (Все выглядят крайне удивленными.)
Клаас: То, что ты что-то любишь, не значит, что ты хорошо это делаешь.
Джаред: Да! Я не лучший кулинар. Но я правда люблю готовить для себя, и мне этого достаточно. Я не готовлю для других. Это, скорее, мое хобби. Ну а мой недостаток… Я ленивая задница. Как правило, мне лень что-либо делать, но я легко могу дать себе пинка, если надо. Так что я не парюсь из-за этого.
Все: Ну, можно заметить, что у нас у всех примерно одна проблема… Хотя для Джареда это не проблема. Он же не парится из-за этого.

Крис: Моя положительная и отрицательная черта, по сути, одна и та же. Я знаю, что мне хорошо удается все организовывать, контролировать, планировать и т.д. Но у этой способности есть оборотная сторона. Мне очень сложно выражать свои реальные эмоции. Когда я кому-нибудь что-нибудь пишу или говорю, я всегда звучу, выгляжу и изъясняюсь гораздо злее и суровее, чем я того бы хотел. Я стараюсь быть дружелюбным, таким: «Привет, как жизнь?». Но если кто-то скажет мне: «Здорово, Крис, как дела?» – я отвечаю (мрачно): «Нормально». И я правда имею в виду, что все нормально, просто я не могу все время улыбаться. Но мне нужно работать над своим поведением…

Да ладно, зачем, ты же в таком жанре музыку пишешь…

Крис: Нет, мне правда это нужно. Это необходимо, если ты хочешь быть лидером в команде. Очень важно, чтобы лидер для всех создавал комфортную атмосферу. Мы же все люди. Я уже делаю некоторые успехи, но иногда все-таки срываюсь на (командным тоном): «Ты-ты-ты, быстро сделал это-это-это», – и иногда со мной непросто.

Тоби: А я Тоби. Я идеален, у меня нет недостатков.
Все: И в этом его проблема!
Тоби: Ну ладно, мне кажется, что я зацикливаюсь на каких-то вещах, могу делать одно и то же бесконечно. Могу много репетировать – у меня нет проблем с дисциплиной. Но я тупой (с подсказки товарищей), поэтому я не знаю, чем мне себя занять. И в моей дисциплинированности нет никакого толку. Проблема в том, что у меня очень однобокий взгляд на мир, потому что меня интересуют только некоторые конкретные вещи, а остальное для меня не имеет значения. Только гитара, качалка и барабаны. Остальное фигня.

Официальный сайт Lord Of The Lost: http://www.lordofthelost.de

Выражаем благодарность Юлии Давыдовой (Kulturprodukt) за организацию этого интервью

Интервью и перевод с английского – Ксения Артамонова
Фото – Юлия Колтырина
7 февраля 2016 г.
© HeadBanger.ru