Azazello
У меня растет поколение клавишников

26.04.2014

На российской тяжелой сцене широко распространен такой сценарий: появляется интересный молодой коллектив, выпускает пару отличных альбомов, а потом, не обретя ожидаемого признания и столкнувшись с жизненными сложностями, навсегда или на долгое время уходит на дно. Но к Александру Кулаку, лидеру прогрессив-металлической группы Azazello, этот сценарий не применим даже в малейшей степени. В 2015 году Azazello исполнится 20 лет, и все эти годы Александр стоит у руля команды, несмотря ни на смены состава, ни на географическую удаленность от столиц (группа, если кто не знает, базируется в дальневосточном городе Тында), ни на то, что массовый успех до сих пор обходит команду стороной. В 2013 году свет увидел седьмой полноформатник Azazello “MegaDream”, которым группа в очередной раз подтвердила, что физически не может стоять на месте. Альбом вновь получился нестандартным, во многом неожиданным и оставил после себя немало вопросов, которые очень хотелось прояснить у его главного создателя. Тем более что наконец-то подвернулась возможность сделать это лично – в конце февраля Александр ненадолго приехал в Москву и согласился уделить беседе с нами один из вечеров.

Обычно интервью начинают с последних событий в коллективе или, наоборот, с начала его истории. А мне бы хотелось начать с середины. Долгое время у Azazello был неизменный состав, многие видели его в Москве в начале нулевых, но с какого-то момента с тобой стали играть совсем другие люди. Я помню, как взял в руки только что вышедший альбом «Преображение» (2011), открыл страничку с выходными данными, и у меня была реакция, как в известной рекламе - «А где все?!»

Ну, так случилось… Витос (Афанасьев, клавишные) по семейным обстоятельствам покинул группу, пошел подрабатывать в кабак. Сначала ненадолго, но потом там притормозился – там живые деньги. У него появилась куча фанатов – причем личных фанатов, а не группы – и он не торопился возвращаться. У Идриса (Фаридонова, барабанщика) тоже свои проблемы были… Я нашел барабанщика Володю Демакова, который погиб несколько лет спустя – он немного учился у Идриса и в какой-то момент начал развиваться прямо на глазах. Я смотрю – пацану 16-17 лет, а он вытворяет такие чудеса! Я его звал просто поджемовать, мы собирались, играли, но записываться все равно я в очередной раз позвал Идриса, я всегда сначала спрашиваю своих «стариков». «Идрис, пойдем записываться, материала полно!» «Ой, некогда…» «Тогда без обид, у меня есть парень, я с ним начинаю работать».

Мы с Вовкой стали заниматься, начали писать альбом «Преображение», и тут Димыч (Бакай, бас) поехал на охоту. В этот момент нас пригласили на Сахалин на большой фестиваль, и Димыч говорит: «Нет, у меня охота, какой Сахалин?!» А у меня занимались в тот момент дети в моей же студии – мой сын Вовка, клавишник, и его ребята. К тому моменту я их натаскал, они уже виртуозно владели инструментами, и я им говорю: «Ребята, не хотите ли присоединиться к Azazello?» Им тогда было 14-15-16 лет, и они, конечно, с удивлёнными глазами сказали: «Как так?! Да мы не сможем!» «Ну, по технике вы уже «вывозите», и у вас есть месяц до фестиваля, так что давайте попробуем». Они все очень серьезные ребята, трудились день и ночь, у нас было по две репетиции в день, и живьем у нас все получилось очень круто. Когда мы приехали на Сахалин, представь себе, выходят эти мои пацаны – а басисту еще купили безладовый шестиструнный бас, и он небольшого роста выходит на сцену с этой «лопатой». Байкеры в аудитории говорят: «Эй, мальчик, это не твоя «лопата», положи!» Но они как вышли на сцену, как дали – все были поражены. Я говорю тогда: «Ребята, давайте писать альбом». В принципе, альбом я писал практически сам. Конечно, с барабанщиком – он все свои партии отыграл. Бас и гитару писал я сам (за исключением двух песен, в которых бас записал Андрей Дроздов, басист киевской группы САД), клавишные доверил сыну, он даже какие-то фрагменты сочинял уже. Так получился новый состав.

У вас не возникает сложностей в связи с тем, что у вас достаточно серьезная разница в возрасте? Обычно это означает разные интересы, разное отношение к жизни, к музыке…

Как раз таки в музыке у нас не было разных интересов, потому что я их и присадил на всю эту сложную и интересную музыку, они все это впитывали, и мы разговаривали на одном языке. У меня, конечно, есть семья, дети, но основной интерес – музыка, а они этой музыкой жили, они фанаты, и мы очень хорошо ладили. Разница в возрасте абсолютно не чувствуется, я им как друг.

А сына ты как-то подталкивал к тому, чтобы он музыкой интересовался, показывал ему что-то, занимался с ним?

Нет, я принципиально ждал, пока он сам захочет. Конечно, мне хотелось бы, чтобы парень занимался, мы предлагали ему пойти в музыкальную школу, но он отказывался. А потом, когда ему исполнилось 12 лет, он приходит и говорит: «Батяня, я хочу играть в группе!» «Нормально, уже радует. На чем?» «На клавишах». «Прекрасно, бери клавишные, иди заниматься. А где вы будете заниматься?» «Ну, не знаю…» В общем, я притащил их в свою студию и начал учить с нуля, причем всех – еще и гитариста, и басиста. Я для них написал песни, мы вместе создали группу и вместе придумали для нее название Luksor.

Моему сыну сейчас восемь, и пока он совсем музыкой не интересуется. Но после твоего рассказа я надеюсь, что и у нас еще не все потеряно…

Нет, конечно! Я ждал, пока Вовка сам загорится, не торопил, не заставлял. И наступил момент, когда он сказал: «Мне не хватает знаний. Ты, батяня, не клавишник, ты гитарист», и пошел в музыкальную школу. Он закончил ее экстерном за три года, все выучил и все сдал. А сейчас он сам сочиняет такие вещи, что я просто в восторге. На альбоме “MegaDream” три вещи его сочинения. Сейчас он живет в Краснодаре, поступил в университет, и у него как минимум на один альбом своих вещей хватит. Они все инструментальные, очень красивые - если взять пару его вещей из “MegaDream”, то примерно такого уровня. Только без гитар. Для Azazello я гитару доигрывал, а здесь только клавишные.

Владимир ведь не единственный член твоей семьи, которого можно услышать на альбомах Azazello. На новом диске есть трек “Run In Parallel – Leo”, в котором звучит и голос твоего младшего сына. Расскажи, как появился этот номер?

Это получилось вроде бы случайно. Обычно дети в три-четыре месяца начинают агукать, а мой Лёва сразу запел. Он начал издавать какие-то звуки невероятные, прямо как дельфин, и я подумал, что их надо записать на память. Я принес со студии все эти агрегаты, микрофоны, расставил вокруг кроватки, и как только он просыпается и начинает петь, я – чик! – кнопочку нажал, и все это записывается. В те же дни мне в голову пришла  мелодия, я сделал на студии набросок и подумал: «А что если соединить эту мелодию и детский голос?» Я как раз принес из дома записи Левы, поставил их в проект – и мне даже не пришлось ничего «двигать», я буквально пару фрагментов «подвинул» и вырезал, а остальное вошло почти целиком – как будто он по-настоящему спел на этой песне. Я, в принципе, не планировал ставить ее в альбом, это было просто семейное развлечение.  Но когда альбом был закончен, и нужен был какой-то выход из этого «тяжеляка», и я подумал: «Вот же выход!» Я послушал альбом от начала и до конца и понял, что именно так и должно быть. Кстати, мой средний сын Алексей тоже сейчас играет на клавишах, заменил Владимира в группе Luksor, я ее сейчас возродил.

В продолжение вопросов о составе – как ты познакомился с Яном Женчаком?

Группа Песняры приехала к нам в 2006 году на гастроли, у них был дальневосточный тур. Яну было в то время лет 20, он играл в Песнярах на скрипке и пел бэк-вокал. А мы выставляли аппаратуру для их концерта. После выступления мы с ним разговорились – он тоже, как оказалось фанат Йорна Ланде, Dream Theater и так далее. Я предложил ему послушать наши записи, ему понравилось, он дал мне свои записи послушать – они как раз тогда записывали первый альбом In Search For. Я послушал – мне очень понравилось, голос офигенный – и говорю: «Может, ты как-нибудь у нас споешь?»

А когда мы начинали записывать альбом «Преображение», у меня была мысль пригласить разных вокалистов, чтобы они спели по одной песне. В частности, я позвал Алексея Баева (экс-барабанщик и вокалист иркутских прогрессив-металлистов Extrovert – прим. авт.), из более знаменитых вокалистов Андрей Храмов (The Arrow, Земляне, Белый Орел) дал свое согласие. Когда я отправил одну песню Женчаку, он ее спел и буквально на следующий день прислал обратно. И спросил: «Слушай, а есть что-нибудь еще спеть?» Я сказал: «Хорошо, пришлю еще, будешь две песни на альбоме петь». Он получил и сказал: «А давай-ка присылай все остальные!» Ему настолько понравился материал, что он спел практически весь альбом, за исключением двух песен, которые к тому моменту уже записал Леша Баев. Кто-то говорит, что он поет круто, но не эмоционально, однако я лично в восторге от того, как он это делает. Я очень люблю его голос. То, что он сделал на “MegaDream” – это вообще невероятно, это чудеса какие-то, и я счастлив, что он работает со мной.

Для тебя не было проблемой отказаться от роли ведущего вокалиста?

Нет! Во-первых, во всех рецензиях Azazello всегда «полоскали» за своеобразный, так сказать, вокал. Естественно, я не вокалист, я это понимал всегда и хотел найти нормального певца, но в Тынде у нас с этим проблемы - если есть вокалисты, то они кабацкие, то есть, совершенно не вписывающиеся в нашу музыку. Поэтому я был счастлив отдать эту роль Яну.

А как в таком случае проходят ваши концерты?

На концертах я пою сам, и, в принципе, никто не замечает подмены. (Смеется.) Причем многие так не поняли, что на альбоме пою не я. Даже моя родная сестра по этому поводу проспорила бутылку коньяка какой-то подруге. (Дружный смех.) То ли Ян подстроился так под меня, то ли действительно наши голоса похожи тембрально. Я ему отправлял демки со своим вокалом, и он пел точно так же, ничего не менял, с моими «фишками». Поэтому на концертах я пою свои партии, как и сочинял их. Когда мы ездили в тур по Дальнему Востоку, никто не сказал, что на концерте было хуже, чем на альбоме. Хотя, конечно, было бы очень круто гастролировать вместе с Яном. Но он слишком загружен своими проектами.

Кто сейчас входит в состав группы?

Буквально перед отъездом в Москву мы сделали акустический концерт. Мой сын приехал на каникулы из Краснодара, и мы за неделю сделали программу. Вернулся Идрис, Димыч нашел время, Вовка играл на клавишах, плюс две девочки, которые у меня в группе Luksor – одна на втором вокале, мы с ней все песни вместе поем, а другая на конгах, бонгах и всякой перкуссии. Девчонка потрясающая - жалко, что она сейчас заканчивает школу и тоже уедет. Такой был состав на последнем концерте. Не знаю, как будет дальше, но вроде все хотят что-то делать.

Каждый альбом Azazello отличается от предыдущего. Ты как-то выбираешь направление этих перемен, говоришь себе: «устал от длинных песен, хочу в этот раз сочинить короткие», или материал накапливается сам по себе, а потом ты оформляешь его в альбом?

Я ничего не планирую, просто материал накапливается, и мы над ним работаем. Некоторые идеи в альбом не попадают, отбрасываются или замораживаются на несколько лет. Многое рождается прямо по ходу альбома. Например, сочинили вещь минут на пять, начинаем ее играть, импровизировать, и она превращается в десятиминутную. Получается настолько интересное развитие, что понимаешь, что это нельзя выкидывать. Взять тот же “MegaDream” – там наполовину импровизация, развитие каких-то интересных фрагментов.

Ты не пытался проанализировать, что влияет на твою музыку? Если взять «Седьмое небо» (2004) и последовавший за ним «Преображение» - это же совершенно разные альбомы!

Что-то происходит в мире, мы меняемся, какие-то книги оказывают влияние. Например, когда создавался «Седьмое небо», мы очень увлекались эзотерикой, причем всем составом. Основные вещи пишу я, но каждый вносил свой вклад в песни. «Преображение» создавался в период переосмысливания прожитых лет, странное и местами безумное время. Такой и альбом получился. (Смеется.)

Если формулировать вопрос более конкретно, то на альбоме “MegaDream” очень много акустической гитары. Откуда она появилась? Раньше ты в тяжелых альбомах Azazello никогда не играл столько на акустике…

Вообще акустику я любил всегда. У нас даже есть один целиком акустический альбом «Ветер в голове» (1996) – там простенькие песенки, чистая акустика. На тяжелых альбомах для акустики обычно не находилось столько места, потому что у нас был постоянный клавишник. Пока Витос был в команде, он заполнял это пространство. Этот же альбом создавался почти без клавишника – Вовка был занят выпускными экзаменами и на студии появлялся нечасто.  Когда мы записали барабаны, я начал делать аранжировки и думал: «Либо клавишные запишу, либо акустику». В итоге я отдал предпочтение акустике, и поэтому на этом альбоме акустики в два раза больше, чем обычно.

От музыки – к текстам. Ты сам сочиняешь часть текстов, другую часть пишут сторонние авторы. Как строится ваше сотрудничество? Ты пишешь музыку на готовые стихи, или наоборот?

Бывает по-разному. У меня есть несколько авторов, с которыми я работаю постоянно, мы давно дружим, и они время от времени присылают мне свои стихи. Иногда я открываю текст и сразу начинаю петь; я в первый раз читаю стихи и уже слышу мелодию. Тогда остается лишь хватать гитару, и сразу понимаешь – песня что надо! Но чаще всего у меня сочиняется музыка, мелодия, напета какая-то «рыба», и очень сложно подобрать под нее чужие стихи. Тогда я пишу текст сам. К нашей сложной музыке размер стиха, настроение, смысл, мелодию очень сложно подобрать. Но иногда случается так, что я открываю текст кого-нибудь из моих друзей-поэтов, читаю, и оказывается, что он подходит под какую-то песню. Это невероятное счастье!

Сколько я себя помню, Azazello были русскоязычной группой. Однако “MegaDream” – альбом полностью англоязычный. Как так получилось?

Мы и сейчас русскоязычная группа. Я всегда был за русский язык, потому что мы живем в такой большой стране, и мне кажется, что негоже петь на английском в России.. Понятно, что английский, быть может, более напевный, но когда ты живешь в России и играешь концерты в России, не выезжая часто за границу, гораздо лучше петь на русском, чтобы тебя понимал зал. Но в этот раз Эд Юниций, наш художник, спросил шефа американской фирмы Melodic Revolution Records, и тот сразу дал согласие на выпуск альбома. Тогда Эд сказал сделать альбом на английском, чтобы нас лучше принимали на западе. К тому же израильский журналист Дмитрий Эпштейн очень быстро написал тексты, и Ян предложил: «Давай я сначала английский вариант спою, а потом русский». В планах было сначала выпустить русскоязычный вариант, но с ним все затянулось. У Яна началось «Евровидение», выступления с кавер-группой, проект Яnkey и т.д.

Так все-таки будет русскоязычная версия?

Обязательно будет! Сейчас Ян над ней работает. Правда, это очень медленно двигается, и я уже подумываю, а не спеть ли мне русский вариант самому, чтобы они немного отличались. Но я сразу предвижу критику… (Смеется.) Пусть уже лучше поет Ян, тем более что в этом альбоме он такого наворотил, что не каждый сможет это повторить.

“MegaDream” – концептуальный альбом, но его концепция достаточно сложна для понимания. Ты не мог бы рассказать о ней чуть подробнее?

Изначально была песня «Циферблат» с альбома «Преображение», и Дима Босов, писатель и поэт, с которым мы работали над «Преображением», по ней написал фантастический рассказ. Меня как-то затронула эта тема, идея путешествия во времени, все эти параллельные миры… Плюс еще само слово “MegaDream”, «МегаСон», то есть, наша жизнь – это глобальный такой сон. Сейчас мы живем здесь, а завтра проснемся где-то там и скажем: «Ой, снилось мне такое, целая жизнь, я там был журналистом… или музыкантом». Я объяснил это все Диме Эпштейну, и он написал тексты, все очень здорово получилось.

А чем в итоге кончается альбом?

Человек просыпается в другой реальности, и поет ребенок.

В Сети есть масса англоязычных рецензий на “MegaDream”, причем у меня стойкая уверенность, что их авторы никогда раньше Azazello не слушали. Как так получилось? Это вас так активно раскручивает Melodic Revolution Records, или задействованы какие-то другие рычаги промоушена, которые не использовались раньше.

Где-то Эд Юницкий постарался, где-то сами Melodic Revolution, где-то я кому-то подкидывал. Один человек, который написал рецензию на “MegaDream”, писал рецензию еще на самый первый альбом «Черный день» (1998) и с тех пор о группе ничего не слышал. Приятно, что он нас вспомнил, и ему снова понравилась наша работа.

Прошлый альбом сводил Ян Женчак, а новый – Александр Денежкин в Хабаровске. Почему ты решил работать с ним, и насколько ты сам доволен звучанием диска?

В принципе, музыкант на 100% никогда не доволен звуком, по крайней мере, я. Но в этот раз на 95% я доволен, потому что все получилось достаточно читабельно, мощно, плотно. Сашку Денежкина, руководителя группы Alt’Era и этой студии, я знаю очень давно, а тут он еще поехал в Америку, в Голливуд, учиться на звукорежиссера, купил там кучу нового хорошего оборудования… Он мне прислал пару своих записей, я послушал и задумался: «А чувак-то молодец, научился хорошо сводить!» Мы с ним поговорили, я ему кое-что отправил на пробу. Тяжелые вещи он вообще сводит очень хорошо, мне нравится. Над каждой песней мы работали, наверное, по месяцу – он что-то делает, присылает, я чем-то недоволен, говорю: «Так, здесь добавь, например, гитары», он что-то поправляет, опять присылает мне. А песни по восемь минут, так что это глобальный процесс. Но в итоге я остался доволен. Можно было, конечно, отправить материал в Финляндию или в Америку, сводят сейчас везде, были бы деньги, но финансов всегда не хватает, а Саша сделал эту работу совершенно бесплатно, и я ему очень за это благодарен. Кстати, на Melodic Revolution вышла еще инструментальная версия – тот же альбом, только без голосов. Я специально решил сделать эту версию, потому что под вокалом «оседает» очень много всяких интересных «фишек», и многие из тех, кто купил и послушал эту версию, открыли для себя много нового, сказали: «Да это вообще другой альбом!»

В выходных данных “MegaDream” можно встретить много имен, известных на мировой сцене – Михаил Огородов (Gong), Билл Берендс (Mastermind), тексты писал Дмитрий Эпштейн, оформление делал Эд Юницкий. Какие цели ты преследовал с альбомом? Чего-то конкретного хотел достичь?

Каких-то конкретных целей, амбиций не было. Все само по себе складывалось. Над этим альбомом мы работали очень долго, два с половиной года, и все подтягивались постепенно. Сначала Эд Юницкий предложил свои услуги по оформлению. Поскольку Эд дружит с Биллом Берендсом, он отправил ему наброски, а тот говорит: «А давай я что-нибудь тут сыграю!» Я Mastermind слушал черт те когда, был фанатом, так что для меня это было честью. А басист Керри Чикойне - его команда Mars Hollow (ныне Helliopolis) просто полный восторг, и сыграл он у нас чумовые вещи. Как-то так получилось, что люди в процессе общения сами вызывались помочь совершенно безвозмездно. Еще у нас очень хороший клавишник, если ты заметил – Алексей Телелюев из Владивостока, он сыграл несколько соло, не хуже Джордана Рудесса.

Вообще, Azazello в последние годы становится все больше виртуальным проектом – ты в Тынде, вокалист в Беларуси, автор текстов в Израиле, гости тоже раскиданы по всему миру. Тебя не напрягает такая ситуация?

Вообще не напрягает. Мне очень интересен весь процесс, он меня завораживает, захватывает, я в полном восторге. Сейчас я пишу новый альбом, он будет совсем акустическим – барабаны, акустика, минимум электронных инструментов – и барабанщик живет в Иркутске. Когда барабанщик далеко – это самое сложное. Барабаны для всех альбомов Azazello мы писали дома, барабанщику нужно долго объяснять, что я хочу сделать, показать все эти фишечки, и процесс это очень сложный. С остальными проще, остальные могут работать издалека. А тут даже барабанщик у меня удаленный, я ему отправляю просто акустическую гитару, он что-то под нее играет и присылает мне. Получается классно, потому что очень хороший барабанщик, его зовут Евгений Берлизев, он играл когда-то в группе Мимо Проходили из города Нерюнгри, а сейчас живет в Иркутске, преподает барабаны. Он с удовольствием играет, с отдачей, с восторгом. Кстати, он играет небольшое соло и на “MegaDream”. Мы записали барабаны уже на шесть песен, остальное пока в процессе.

Это будет твой сольный альбом или альбом Azazello?

Я пока не думал над этим. Скорее всего, это будет альбом Azazello, потому что у нас уже есть один акустический альбом, почему бы не сделать второй? Пока не знаю, кто будет петь, сейчас пою я, а потом, может быть, наберется куча народу, и кто-нибудь захочет спеть ведущий вокал. Уже есть несколько девушек, которые согласились принять участие – у меня есть несколько дуэтных песен, как бы диалоги между женщиной и мужчиной. В частности, согласились Миласа, которая работала с Дмитрием Четверговым, и Сабина Вартанова, московская джазовая певица. Сабину послушай обязательно, если любишь, например, Джорджа Бенсона. Она сама композитор и обладает очень интересным голосом.

Миласа, я так понимаю, тоже находится где-то далеко?

Да, она уехала в Данию. Оказалось, что она близкая знакомая Юницкого, мы пересеклись, пообщались, и я говорю: «Слушай, мне нужен женский голос». Она: «Присылай песню, я послушаю». Послушала – «Вообще класс, с удовольствием спою».

Вопрос в продолжение темы о виртуальности. Я никогда специально не интересовался дальневосточной тяжелой сценой, но лет 10 назад я знал немало дальневосточных групп – Todesgeist, Deathonator, Dissector, Zerokarma. А в последние лет пять, когда, казалось бы, в Сети есть вся музыка мира, никаких новых имен с Дальнего Востока мне не попадается. Как ты сам оцениваешь текущую музыкальную ситуацию в твоем регионе? Кого порекомендуешь послушать?

В принципе, сейчас молодые команды ударились в современную альтернативу – дэткор, металкор, которые я не очень люблю. Есть команды, которые хорошо это делают, стоит обратить на них внимание, но опять же, я не скажу, что это крутая музыка. Но недавно меня приглашали в жюри на фестиваль в Амурской области, он называется «Нараспашку», я специально ездил на него из Тынды в Благовещенск, а поп-певица Мара приезжала даже из Москвы. И там я увидел несколько новых интересных имен. Например, группа Абакаб, ребята, которые играют что-то в духе 70-х, раннего Genesis, с акустикой, флейтой и перкуссией. Когда они запишутся, я тебе пришлю послушать.
Ещё радуют молодые ребята из Благовещенска, которые пишут свою музыку, в отличие от каверщиков, и даже записывают альбомы. Это Пляски Мага, No More Reasons, Fakeberry Illusion, K.E. Fear. Очень рекомендую послушать моих друзей Trident из Улан-Удэ, иркутский The Trunk, Mysteria Mortis из Комсомольска, очень яркий коллектив из Новосибирска Wizardmask , Gebeth Arts, Сергей Атрощенко из Владивостока, сахалинцы Blackness и Excess. И это только то, что первым на ум пришло, и то что не дэткор. (Смеется.)

В истории Azazello есть два проекта, не доведенных до конца или реализованных не в полной мере. Я помню, когда вы в последний раз выступали в Москве на фестивале “InProg” (в 2006 году – прим. авт.), вы что-то записывали в студии, однако в итоге свет увидела только демо-версия той программы. Что же случилось с самими московскими записями?

Тут такая сложная ситуация… Мы записали шесть вещей, потом расстались с барабанщиком, который это писал, и так получилось, что барабаны мы записали не очень хорошо. А записались мы на одной из лучших студий, «Студия 33», там пишутся всякие поп-звёзды типа Преснякова, Долиной и т.л. Прослушав потом этот материал, мы отбраковали четыре песни из шести записанных. Я приехал через год, и мы записали с другими барабанщиками еще три песни. Но наш московский звукорежиссер, который этим занимался, в то время работал с Uma2rman, а это записи, это гастроли и все такое, и он все никак не мог свести нашу запись. Потом болел, потом что-то еще, на него постоянно сваливались какие-то катастрофы. На днях мы с ним записали еще одну песню, и я надеюсь, что мы хотя бы мини-альбом из этого «наковыряем». По крайней мере, он обещает. Альбом должен был называться «Жемчужина», эта песня записана достаточно прилично, там уже все есть, осталось только клавишные записать, и мне там все нравится.

А то, что вышло под названием «Двери рая» - это те же песни, или какой-то другой материал?

В принципе, мы хотели весь альбом «Двери рая» записать на крутой хорошей студии. Это была как бы демо-запись, мы этими песнями остались недовольны, из них на «Жемчужину» планировались только «Барбос» и «-49», а остальные песни никто не слышал. Я, в принципе, давно на этот альбом забил, делаю другие вещи. Но если Андрей сведет его – прекрасно, будет у нас еще один альбом. Там есть очень достойные вещи.

Второй такой незаконченный проект – AzIris. Расскажи, как он возник, и почему толком не реализовался.

Да, мы тоже как-то разошлись. Ирина (Шамарина, гитара, вокал) приезжала в Тынду из Питера, чтобы с нами записать этот проект. Мы взяли какие-то ее вещи, какие-то вещи я сочинил, и сделали демо-записи. Но потом судьба так сложилась, что ей надо было уехать в Питер. Она уехала, и проект закончился. Но свои песни, которые я планировал для этого проекта, я тоже собираюсь когда-нибудь записать, ну и Ира, я надеюсь, свои вещи запишет.

Вопрос более общего характера – когда ты пишешь музыку, ты чувствуешь себя скорее создателем или скорее проводником?

Я скорее проводник. Иногда я бываю создателем, когда я довожу что-то до ума, если оно не целиком приходит. А иногда приходит полностью, открывается какой-то портал, и на меня падает целиком вещь, в которой я сразу слышу все – со словами, с музыкой. Это потрясающие впечатления. Самые лучшие песни приходят ко мне именно так. Но иногда приходится дорабатывать, когда чуть-чуть оттуда «зацепил» и потом развиваешь сам, мозгами. Некоторые вещи ко мне приходят даже во сне. Например, песня «Феникс» с «Преображения» пришла мне целиком во сне. Я увидел себя на сцене, услышал, как я пою эти слова – а потом просыпаюсь и думаю: «Ни фига себе, какая классная песня». Я несколько минут лежал, осознавал, думал: «Это мне, наверное, приснилась чья-то чужая песня», а потом: «Нет, это же моя песня, я во сне пою ее!» Побежал за гитарой, записал аккорды, слова, и только куплет потом подредактировал немного, а остальное все целиком во сне пришло.

Что ты делаешь, когда долго ничего не приходит?

Такого не бывает! Оно идет все время! Правда, пока я не освобожу мозг от каких-то идей, пока я их не запишу, другие идеи приходят, но гораздо меньше. Но иногда сваливается неимоверное количество, и я не знаю, за что хвататься. У меня в студии масса набросков,– старые вещи, которые надо бы доделать, но которые откладываются на потом, куча новых.

В твоих песнях часто затрагивается тема искушения, борьбы добра и зла. Она звучала еще в «Крыльях», но есть и в «Преображении», например, в последнем треке.

Она у меня всегда, начиная с первого альбома.

Почему она играет для тебя такую важную роль?

Такова жизнь. Добро и зло всегда нас окружают, часто приходится бороться с самим собой, поэтому это актуальная тема всегда. Вселенная проверяет тебя на прочность с помощью искушений.

Стоит ли в этой жизни ждать выступления Azazello в российских столицах? Что нужно для того, чтобы оно осуществилось?

Нас часто куда-то зовут – в Москву, Ярославль, в Тверь, из-за границы приходят приглашения. Но привезти команду из Тынды получается очень дорого, проще привезти Dream Theater, наверное. Не такое уж у нас громкое имя, чтобы сделать билеты по 1,5-2 тысячи рублей, а иначе это все не окупится. Даже и не знаю, как должны сложиться обстоятельства, чтобы мы всем составом приехали в Москву и дали концерт. Раньше это почему-то получалось чаще.

Ты ведь и сольно выступаешь?

Да, ты знаешь, в последнее время как-то так получается. Играю под акустику, и мне это очень нравится. Акустика, голос, а если какая-нибудь перкуссия помогает, то вообще замечательно! В этот раз, поскольку я приехал с гитарой, я предлагал Володе Миловидову (главный редактор журнала “InRock” и организатор упомянутых выше фестивалей “InProg” – прим. авт.) сделать мой концерт, хотя бы для друзей и узкого круга, но он сейчас занят своими делами, и из этого так ничего и не получилось.

В принципе, как ты видишь будущее группы? Есть ли какой-то план развития, представление о том, чего хотелось бы достичь?

Я не задумываюсь об этом. Я получаю огромное удовольствие от процесса создания песен, мне очень нравится записывать их, работать с интересными музыкантами дистанционно. Есть в планах переезд сюда поближе, но, конечно, это очень сложно сделать. Старший сын учится в Краснодаре и не собирается возвращаться, потому что там тепло, хорошо, и он не хочет обратно в морозы. Если получится семьёй переехать, то будем чаще приезжать в Москву. Но независимо от того, где мы будем жить, мы будем продолжать творить и выпускать новые альбомы.

Официальный сайт Azazello: http://www.azazello-band.ru
Официальная страничка Azazello в ВК: http://vk.com/azazelloband

Роман Патрашов
5 марта 2014 г.
(с) HeadBanger.ru