Revontulet
Про жизнь, про смерть и про любовь

25.03.2014

Как известно, пророка в своём отечестве нет, а вот неплохие группы то и дело появляются. И рано или поздно обязательно попадают в поле зрения нашего сайта. «Северное сияние» - а именно так с финского переводится название группы Revontulet -  существует на московской сцене уже без малого пять лет. Однако свой первый альбом – “Hear Me” - выпустили только в начале 2014 года, чем и предоставили нам прекрасный повод напроситься к ним в гости. Сейчас от начинавшего запись состава в группе остались только два человека: обладательница прекрасного меццо-сопрано Александра Ревонтулет и барабанщик Сергей Зорг. Однако это не помешало группе недавно выступить на юбилейном концерте в честь Nightwish. Кстати, сами москвичи считают, что не станут новой копией своих финских собратьев по симфо-металу. Впрочем, об этом они расскажут сами.

Поскольку мы собрались по поводу нового альбома, то первый вопрос как раз о нём. Уже есть отзывы?

Александра: Мы разослали альбом различным рецензентам, ждём от них отзывов. Посмотрим, сколько придёт в результате. Но наш финский мастеринг-инженер сказал, что это музыка очень высокого качества. Это нас очень подбодрило, потому что этот человек работает с группами  HIM, Apocalyptica и прочими финскими монстрами рока.

И как его зовут?

Александра:  Его зовут Хили Хилисмаа. Он саунд-продюсер вышеупомянутых товарищей и ещё…
Сергей:  И ещё на барабанах играл.
Александра: Да, ещё барабанщик группы Курск. И их же звукорежиссер и продюсер.

А как вы к нему, собственно, попали?

Александра: Ну как…Взяли и нашли его сайт. У него даже есть русский сайт, так что, видимо, у него достаточное количество русской клиентуры. Написали ему. Так как я знаю финский, то ещё и вступление сделала по-фински. Он был поражен просто тем, что ему на родном языке пишут, а когда увидел, что у нас есть песня “Suomi”, то сразу: «Вау! Как приятно!». Естественно, потом мы с ним по-английски общались, но, по крайней мере, это наладило мосты любви и дружбы между нами. (Смеётся.)
Сергей: Он где-то с месяц нас мурыжил. Там чуток сделайте, на басу 200 поднимите, - чисто технические такие моменты, которые улучшили звучание альбома.

Долго вы над альбомом работали?

Александра: В общей сложности над записью и всем последующим процессом - полтора года. Но естественно, ещё до того какое-то время материал писался, отрабатывался. Работали долго.

Как вы выбирали материал, который войдет на альбом?

Александра: Ну, это почти все песни, которые мы играли. У меня главный фильтр – я сама. Когда пишу, то думаю – надо это ещё кому-нибудь показывать или лучше не стоит? И мы, по-моему, отбросили всего одну или две песни, из которых что-то пытались сделать.
Сергей: Потом, может быть, вернёмся, когда-нибудь. Факторов много: другое настроение, люди, с которыми потом песню дальше разрабатываешь…
Александра: Да, у нас же было много перипетий с составом. И это тоже, конечно, накладывает определённый отпечаток. Изначально какие-то вещи делаются одними людьми, потом переигрываются и записываются другими, а теперь играются третьими. (Смеётся.)

А что у вас случилось с составом? Я помню, на момент начала записи люди ещё были, а потом исчезли.

Александра: (Смеётся.) Разошлись пути. У них другие перспективы, приоритеты в жизни, хочется больше не музыкой заниматься, а, например, работой какой-то, нормальной жизнью, отношениями с девушками. Даже если очень хочется заниматься музыкой, у тебя есть определённые обязанности на работе, и твои приоритеты определенным образом расходятся с…
Сергей: Желанием начальства.
Александра: (Смеётся.) Нет, с желанием начальства они как раз совпадают. Они расходятся с необходимостью тратить определённое количество времени на группу. К сожалению, сейчас музыкант должен не только играть на своём инструменте, но ещё и заниматься промоушеном, менеджментом. И при этом зарабатывать деньги на всё это мероприятие. Если не получается совмещать, то приходится выбирать либо оставаться в музыке, либо…

А у вас получается?

Александра: Пока да. Всё-таки у нас специализация ближе к музыке, чем какие-нибудь продажи.

Чем вы занимаетесь?

Александра: Мы занимаемся звукорежиссурой во всех её проявлениях. Концерты, какие-то мероприятия, корпоративы. У нас есть своя уникальная система мониторинга, немного рекламы. (Смеётся.)
Сергей: Мы же её и в аренду сдаём.
Александра: Да, запись, сведение, плюс мы преподаём свои инструменты. Серёжа - барабаны, я – вокал.
Сергей: Такой вариант самый лучший. Ты сам себе хозяин. Захотел – поработал, не захотел… Нет такого, что в 10 утра тебе нужно быть на работе, а в 6 вечера ты с работы. Треть времени в  сутках ты тратишь на совершенно не связанные с музыкой обязанности.

Так вы ищете новых музыкантов сейчас?

Александра: Пока мы в раздумьях. Мы ждём, какая реакция будет на альбом, и тогда решим, что хотим делать. У нас есть мысль немножко сменить стилистику, но об этом можно будет говорить, когда мы это сделаем. Пока это только идея.

А зачем? Что вас не устраивает?

Александра: Во-первых, это будет более оригинальная концепция. Таких групп, как мы планируем, я не знаю ни одной. То есть, это в любом случае будет близко к симфо-металу, но не совсем металл.
Сергей: Да, будет металл, но немножко другой. Приоткроем завесу тайны. Барабаны и вокал останутся, но будет не гитара и не бас, будут другие инструменты.
Александра: (Смеётся.) Из тебя плохой конспиратор, Сергей.

Какой реакции на альбом вы ждёте?

Александра: Ну, конечно, положительной. (Смеётся.) Тут вопрос не в том, на что мы надеемся, а в том, как это в принципе работает. Если будет достаточное количество хороших рецензий, то можно будет искать западный менеджмент, может быть, уже вести переговоры с лейблами, если кого-то это заинтересует, будем смотреть. Может быть, мы даже поедем куда-нибудь на гастроли, я надеюсь.

Я много слышала историй о том, что лейбл, менеджмент начинает как-то на группу давить, двигать в том направлении, которое им кажется более успешным.

Александра: Вот поэтому это очень сложный вопрос. Конечно, если будут какие-то предложения, то мы их все рассмотрим, но это будут долгие-долгие размышления.
Сергей: Надо ли оно в принципе – тоже непонятно.
Александра: Сейчас лейблы получают практически всю прибыль от продажи музыки. Исполнителю уходит какая-то сотая часть, и то они возвращаются к менеджменту, потому что они какие-то деньги вложили и надо отдавать.

А на какие деньги тогда живут музыканты?

Александра: Музыканты живут с концертов и продажи мерча. То есть футболки, постеры, у кого-то вино и презервативы, кто во что горазд. Чем больше мерча, тем больше получает группа.

Вы не рассматриваете российский менеджмент, только западный?

Александра: Знаешь, я вообще не знаю, чтобы среди российских менеджеров кто-то что-то адекватное делал. Возможно, в каких-то более продвинутых кругах они есть, и у нас это ориентировано на поп-музыку, наверное. В металле я не слышала, чтобы такие были. У нас плохо с организацией, с промоушеном, с дистрибьюцией тоже не очень. Вся дистрибьюция заключается в том, что ты приходишь в какой-нибудь магазин – «У дяди Бори» или «Рок-арсенал», - оставляешь им свой диск на реализацию и всё.

А почему так? Вроде, в России любят тяжелую музыку. С какими музыкантами ни поговори, все твердят: «О, Россия, такие фанаты!».

Александра: Во-первых, русские оценивают больше западных музыкантов. В своем отчестве пророка нет. Все знают Арию и, может быть, Кипелова.
Сергей: На Мастер, на Черный Обелиск ходят мало, не стадионные масштабы. И больше у нас групп нет.
Александра: Наша практика показывает, что русские говорят: «Вы молодцы, и ваш альбом нам нравится». Но – это не только наша ситуация – наш альбом был выложен на торренты за час до официального релиза. И это сделал кто-то из тех, кого мы знаем, или из знакомых знакомых. Видимо, человеку совсем не зазорно было.
Сергей: За 2 недели больше 300 скачиваний.
Александра: То есть, даже если человеку понравилось, но он скачал это бесплатно, мы не узнаем его реакции, если он никуда не напишет, и, опять же, никакой коммерческой выгоды с этого не получим. А западные слушатели покупают альбом на iTunes, слушают на платных стриминговых сервисах, заказывают у нас диски. И ты понимаешь, что это надо делать, кто-то готов отдать свои кровные, чтобы послушать твою музыку. Из русских людей покупают в основном те, кого мы знаем. Незнакомые… Вот недавно у нас был заказ от человека, который услышал нашу песню по «Радио Маяк» и после этого - «Как клёво, я хочу вас поддержать, я куплю ваш диск». Мы успешно его отправили, но это один-единственный случай, о котором я знаю.

Как вы попали на радио?

Сергей: Да как-то нам в группу написал чувак: «Ребят, вы мне понравились, я вас включу на «Маяке» в дневном эфире». Сами предложили. Хотя могли бы и денег просить.

А откуда люди за рубежом знают про вашу группу?

Александра: Всё гениальное просто: надо создать страничку в Фейсбуке, аккаунт на Твиттере и постить свои новости в тематические группы. Потом люди начинают делиться, какие-то их друзья приходят, ставят «лайки»…
Сергей: В крауд-фандинге, например, Бет Ларсон и…
Александра: И Терри Ларсон. Это два брата из Штатов. Один тоже через кого-то там о нас узнал, заказал себе диск во время нашей крауд-фандинг кампании. Потом рассказал об этом своему брату, тот послушал какие-то наши демо-записи и говорит: «Я тоже хочу». И тоже сделал заказ.

Ну, раз уж мы заговорили про крауд-фандинг, расскажите об этом. Это новая идея для российских групп.

Александра: Увидели, что другие так делают, чего ж нам не делать? Тимо Толкки, Ария так делают, много известных групп. У них, конечно, немножко, другие масштабы, но тем не менее.
Сергей: Почему-то у нас это воспринимают, как будто мы просим милостыню.
Александра: Это зависит от того как ты это позиционируешь, как саму кампанию ведёшь. Одни наши знакомые тоже делали крауд-фандинг, у них это выглядело действительно так. То есть: «Мы  нуждаемся в денежном финансировании для нашего альбома, помогите нам, пожалуйста». Но если ты говоришь: «Друзья! Это уникальная возможность получить уникальное издание! Диск с автографом...»

Когда-нибудь он, возможно, будет стоить миллионы…

Александра: Вот именно! (Смеётся.) Один товарищ из Японии заказал диск №001, и, я думаю, его потомки имеют шанс получить миллионы.
Сергей: Диск с номером 000 мы оставили себе, а 001 продали.

И каков результат этого проекта? Довольны?

Александра: Мы, конечно, довольны. Мы просто поставили более высокую планку, чтобы показать, что это действительно затратное мероприятие. У нас была цель - собрать 5 000 долларов, собрали больше тысячи, и это как раз окупило нам мастеринг у вышеупомянутого Хили Хилисмаа. Уже неплохо, и опять же нам самим показало, что мы делаем всё не зря, что это имеет резонанс, кому-то интересно и даже люди готовы заплатить за эту музыку. Это приятно.

А почему вы выпускаетесь без лейбла? Это проще?

Александра: А зачем сейчас лейбл? Наши лейблы – мелкие, они ничего не делают для группы, они просто помогают тиражировать диски, но это небольшая проблема.
Сергей: Нам один тут предлагал: давайте я куплю у вас диски по себестоимости и сам их буду продавать.
Александра: А нам что с этого? И где он будет их продавать? Он точно также их отнесёт во всем известные рок-магазины, повесит на своём сайте, может быть, и этим всё ограничится.
Сергей: Вот и вся работа лейбла.
Александра: Да, у нас нет серьёзных лейблов, которые занимаются такой музыкой. Понятно, что есть всякие «Союз» и прочие, но это совершенно не наш случай. Соответственно, я не вижу смысла в работе с нашими лейблами, а серьёзные западные лейблы интересуются артистами, которые себя уже как-то показали. У которых уже есть 1-2 альбома, какое-то количество поклонников, какое-то количество продаж, чтобы не вкладывать деньги в пустышку, это совершенно понятно.

Никогда не посещала мысль, имеет ли смысл этим заниматься?

Александра: Ну, музыкой занимаются-то не из-за денег, вообще-то. Музыкой занимаются, потому что душа лежит. Это просто существование человеческого существа под названием музыкант. Если хочешь зарабатывать деньги…
Сергей: Иди работай в офис, что-нибудь продавай.

То есть музыка окончательно вышла из сферы деятельности, где можно заработать?

Александра: По крайней мере, в металле и в нашей стране – совершенно точно.

Может, отсюда как раз и идёт отсутствие профессионализма среди менеджеров, лейблов?

Александра: Да, да, согласна. Всё упирается в уникальность нашей страны. На Западе культура потребления музыки развивалась с середины 20 века и даже, наверное, раньше. У нас этого не было. У нас была всем известная советская эстрада. Что показывали по первому каналу телевидения, то и становилось популярным и известным на всю страну. Не надо было вкладывать каких-то средств. У нас музыкальный бизнес начал хоть как-то существовать в конце 80-х. Что мы хотим, если на Западе этим занимались 50-60 лет, а у нас только 20 еле-еле?

Какой выход из этой ситуации?

Александра: Для нас – это заниматься промоушеном на Запад, а в России даже боюсь предположить, что надо сделать.

Давай поговорим про сам альбом, его запись. Как делались все эти оркестровки?

Александра: Большая часть на компьютере. Плюс мы записывали живую скрипку, виолончель, альт, флейту, хор. Все сольные моменты – живые, плюс есть некоторые моменты в аккомпанементе, которые тоже дополняют искусственное компьютерное звучание, оживляют его.

Партитуру кто писал?

Александра: Я всё пишу.

У тебя какое-то классическое музыкальное образование?

Александра: Ну, во-первых, в курсе звукорежиссуры это частично освещается, а у меня образование звукорежиссёрское, да ещё и с красным дипломом. Я ботан. (Смеётся.) Потом я училась в музыкальной школе, немножко - в училище, ходила какое-то время на факультатив по композиции. Ну и, естественно, я очень много книг читаю по оркестровке, аранжировке. Вот так вот это все и постигается – методом проб и ошибок и изучением классических примеров.

Если у тебя такое классическое образование, как ты дошла до хэви-метала?

Александра: Да, вот, докатилась как-то. (Смеётся.) В какой-то момент я услышала… кто же это был? Группу HIM, наверное. Больше всех в своё время заценила, а потом уже все-все-все прочие. Black Sabbath, например, в детстве очень нравились. Лет в 10-12.

Сергей, а как ты попал в симфо-метал? Обычно барабанщик с карданом - это блэк, дэт, спид-метал на крайняк…

Сергей: Не знаю, я услышал Nightwish, сходил на два их концерта, которые были в «Горбушке». Это было в начале 2000-х годов. И понравилось. Мне ещё очень нравится Theatre of Tragedy и вообще музыка с женским вокалом, а симфоническая музыка добавляет большего объёма, большей красоты. Я не люблю группы а-ля Cannibal Corpse, где нет музыки, люблю что-то мелодичное

А не страшно этим заниматься? Я имею в виду, что будучи «female-fronted» симфо-метал группой, вы обрекаете себя на постоянно сравнение с теми же Nightwish.

Александра: В любом случае, когда ты слушаешь какую-то группу, то понимаешь, что она чем-то отличается. И каким-то людям нравятся вот эти отличительные черты. Например, все слушают Nightwish, но кому-то больше нравится Epica, кому-то - Xandria. Я надеюсь, будет достаточное количество людей, для которых в качестве альтернативы будем выступать мы.

А чем вы, по вашему мнению, отличаетесь от Nightwish?

Александра: У нас совершенно другая мелодика. Если не углубляться в технические и теоретические дебри, то у каждого хорошего композитора есть свой почерк, который иногда бывает похож на чей-то другой или кажется похожим, будучи аранжирован таким образом. Но всё равно у хорошего композитора он индивидуален. Почерк Туомаса Холопайнена ярко выражен. Даже когда он играет в других группах, совершенно точно слышно, что это его клавишные, его партии. Я себя скромно отношу к хорошим композиторам. (Смеётся.) У нас совершенно другие мелодические ходы, которые определяют этот авторский почерк.

Ты пишешь всю музыку?

Александра: Я пишу все оркестровые части, хоровые и вокальные. Аранжировку гитары, баса и барабанов делают сами музыканты. В эти области я совершенно не вторгаюсь, я только слежу, чтобы гармония совпадала.
Сергей: Как это происходит: Саша что-то накидает, потом я на это накладываю барабаны, чтобы уже был скелет, именно ритмическая основа. Потом всё это дело притаскиваем на репетицию, и начинается разработка: бас, гитару ребята сами придумывают.

При таком подходе к сочинению тебе важны личности людей, которые будут играть на гитаре, басу?

Александра: Важно понимание человеком того, что он играет. У нас были прецеденты, когда кто-то хотел играть прогрессив, кто-то - дэт-метал. Им, в принципе, нравится эта музыка, но они говорят: «Ну, давайте мы тут зафигачим соло 32-ми». Но оно в эту концепцию не вписывается.
Сергей: Чем мне не нравится играть с людьми, которые любят прогрессив: складывается впечатление, что их основная цель - это побольше навернуть в музыке наворотов, сыграть побольше нот в секунду, с дикими размерами. А как это звучит, красиво ли – это уже неважно.
Александра: У всех свои индивидуальные представления, и у одного коллектива они должны более-менее совпадать. Хотя и какая-то разница должна быть, чтобы звучало интересней. Мы шутили как-то на эту тему, что мы играем альтернатив-готик-трэш-симфо-метал. Потому что Серёжа играет на барабанах, как в трэше принято, басист до того играл в альтернативной какой-то команде и, соответственно, басовые партии у него немножко этим отдавали, ну, и вся эта симфо-готика ещё остаётся. Но у нас было видение общее, что должно из этого получиться, а когда какой-то элемент сильно выделяется, паззл не складывается никак.

Почему классическая музыка так хорошо комбинируется с хэви-металом?

Александра: Тут больше не музыкальный вопрос, мне кажется, а какой-то энергетический. У классической музыки всегда есть какая-то идея и какой-то посыл. Потому что это достаточно интеллектуальная сфера музыки, люди продумывают то, что они пишут, соответственно, они точно знают, что хотят этим сказать. В тяжёлой музыке, если не брать что-то совсем дикое, бласт-бит какой-нибудь, тоже всегда есть очень чёткий посыл, узконаправленный энергетический поток. И если правильно подобрать соотношение одной энергии и другой, то получается органичный симбиоз.

Есть такое мнение, что первым хэви-метал композитором был Бах. Согласны?

Сергей: Бах сейчас бы готику бы писал. (Смеётся.)
Александра: Да, готик или дум. Моцарт - это совершенно точно рок-н-ролл. Ну, может быть, хард-рок. Бетховен уже ближе к хэви. Вагнер - это уже конкретно металл.

А вы сами какую слушаете музыку?

Александра: Ну, вот я последние полтора года практически вообще ничего не слушала. Блокада такая была. С одной стороны полезно при сведении сравнивать своё звучание с другими, но всё равно у нас не то оборудование, не та студия как, допустим, у Nightwish, чтобы объективно сравнивать. От этого больше расстраиваешься.

А для удовольствия?

Александра: Для удовольствия вообще не слушаю. Сейчас для меня лучшая музыка – это тишина.
Сергей: А я разную музыку слушаю. Но я слушаю не как обычный человек – потребитель музыки, а как человек, который её оценивает.

То есть способность слушать музыку просто как музыку утрачена?

Александра и Сергей: (хором) Да-да!
Александра: Я очень сочувствую людям с абсолютным слухом. Если бы у меня был абсолютный слух, я бы музыку не слушала в принципе, потому что сразу начинаешь ещё и про ноты думать.
Сергей: Я первым делом обращаю внимание на барабанщика, какие-то фишки прослушиваю. И как звукорежиссёр – как у них звучит, как сведено, какой баланс.
Александра: Сразу начинаешь думать: «Боже мой, ну зачем они выдвинули эту дурацкую гитару на передний план? Она же совсем закрывает весь вокал, а вокал-то, вроде, ничего».

Почему ты сама делаешь сведение, продюсирование и так далее?

Александра: В нашей стране я никому это доверить не могу. Скажем так, у меня есть свой определенное видение…
Сергей: По поводу этого видения – очень часто слышишь мнение: «Ребята, вы звучите не как все, ничего похожего нет».
Александра: У нас есть некоторое количество неплохо технически оборудованных студий, но некоторые из них страдают тем, что делают тупо под копирку. Им надо очень долго объяснять, что же ты от них хочешь, чтобы они сделали оригинально. Мне легче сделать это самой, чем объяснять кому-то. Было бы, конечно, здорово, чтобы тот же Хили Хилисмаа нам всё сводил, но у него крайне высокие прайсы за услуги.

Сторонний человек ещё и приносит взгляд со стороны. Чтобы делать всё самому, надо обладать высокой степенью самокритичности.

Александра: Я очень самокритична. Серёжа вообще со мной работать не может. Мы и вокал пишем так, что он под конец на меня ругается: «Да оно там всё одинаковое».
Сергей: Да. Вот она запишет двадцать дублей…
Александра: Ну, не двадцать, меньше.
Сергей: Хорошо, пять. Мы больше пяти не пишем. И они, все пять, одинаково звучат.
Александра: Или я говорю: «Смотри, можно сделать бочку вот так или так», а он говорит: «А где разница?» (Смеётся.)

То есть ты не категорически против других людей, просто их нет, тех, кто тебя устраивает?

Александра: У нас – нет, а не у нас – очень высокобюджетные товарищи.  

А на меньшее вы не согласны?

Александра: На меньшее никак.

В продолжение темы отношений в группе. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но я не много знаю групп, где девушка - лидер. Девушки часто поют, но при этом мастермайнд обычно где-то за клавишами или на гитаре. Насколько это уникальный случай и как ты справляешься?

Александра: Ну, я не задумывалась над этим. Есть несколько не очень известных групп, где тоже девушки лидеры. Я их знаю по фейсбучной тусовке. Так что в глобальной массе у нас не единичный случай. Видимо, достаточно редкий.

Какой у тебя стиль управления?

Александра: Я вообще очень гуманная и демократичная - до определённой степени. Хотя, мне кажется, в будущем надо быть более авторитарной, тогда мы будем меньше менять состав. (Смеётся.)

Сергей, а ты что скажешь?

Сергей: Я не знаю. По-моему, если человек на своем месте, почему бы ему не командовать? Это очень просто. Если в группе есть лидер, который всеми командует, то либо он всем приказывает, либо он является фильтром всех идей, которые поступают. Если этот лидер даёт возможность раскрыться другим, то как бы и вот. Члены коллектива могут какую-то идею подкинуть. Если всем она понравилась, то её обрабатывают, что-то убирается, что-то добавляется. Нет такого: «Вот тебе ноты, играй».

Давайте пройдёмся по песням. Расскажи мне про “Hear Me”, пожалуйста. Это такое эпическое творение из нескольких частей…

Александра: Да. Я всегда говорю, что стоит писать про три вещи: про жизнь, про смерть и про любовь. Ну и в разных комбинациях. Если упрощенно объяснять, то всё искусство к этому сводится. И живопись, и скульптура, её осмысление я имею в виду. Понятно, что скульптура смерти с косой… Это было бы странно. (Смеётся.) И в этой песне, в её частях, отражается определённое соотношение этих составляющих. Это не поток сознания, конечно, но близко к этому. (Смеётся.)

Поговорим об “Infernal Angel”. У меня вопрос – с кем он разговаривает?

Александра: Вообще эта песня предполагалась как дуэт, просто потом в итоге как-то нивелировалось. Какое-то время моя подруга пела с нами, но у нас не сложилось, а потом она в Питер переехала. Но в целом это более философское общение, и в результате оказывается, что они оба падшие ангелы. Такая идея была. Один просто этого ещё не понял. И он пытается выяснить, что же такое случилось с ним.
Сергей:  А я об этом не думал. (Смеётся.)
Александра: Ну, знаешь, я тоже особо не углубляюсь в анализ таких подробностей, мы же не текстами на репетициях занимаемся.

Кстати, насколько тексты вообще важны для музыки? Есть мнение, что в хэви-метале не важно, что поют. Главное - музыка…

Александра: Опять же, с какой стороны посмотреть. Для меня лично это важно, но я понимаю, что другой человек, когда будет слушать музыку, обратит внимание, в первую очередь, на мелодию и в целом на музыкальное впечатление, которое у него оставит композиция. И после того, как эта песня понравится, и какой-то образ у него возникнет, он прочитает текст. И он может разочароваться, потому что образ в его воображении не будет совпадать с тем, что фактически написано в тексте. Кстати говоря, мы играем кавер на песню Nightwish с финским текстом – “Erämaan viimeinen” – на альбоме она у них инструментальная “Last of the Wilds”, и в общем-то воспринимается как позитивная, энергичная композиция, а финский текст совсем не про это. Он про одиночество, про исчезнувшие иллюзии, как я это понимаю. Вообще, в припеве там есть строчка, которую можно перевести как «Место моей могилы – одно последнее в дикой природе». А музыка там совсем не про это.

Откуда у вас такая тесная связь с Финляндией?

Александра: Как я говорила, первая группа, которая мне понравилась, - это HIM. И есть много других замечательных финских групп, Nightwish в том числе.
Сергей: Children of Bodom.
Александра: Ну и вообще страна красивая. Знаешь, когда смотришь фотографии, думаешь: «Боже мой, там же оооо, реки-озёра, ещё и камни эти огромные, валуны». У нас в Карелии тоже такие, но карельские фотографии мне не довелось в тот момент увидеть, а финские мне очень понравились. И в реальности оно всё там так и есть. Там не обязательно далеко из города уезжать, чтобы увидеть какие-то горы. Опять же, северное сияние, это прям… Наш символ, на который нас вдохновила финская природа.
Сергей: У меня, например, финские корни вообще. Ещё дореволюционные: когда Финляндия была в составе России, в Подмосковье предок по маминой линии приехал.
Александра: Вот тоже любопытная тема: единственное, что нам ставят в минус в России, – мы не поём по-русски. Но вот если бы Nightwish пели по-фински, кто бы их знал?

Rammstein поёт на немецком.

Александра: Ну да, это исключение из правил. К тому же, немецкий - это более распространённый в мире язык, чем русский. И в метал-тусовке немецкий - это нормально, потому что сама Германия и окружающие её страны с немецким языком - это костяк металлической Европы.
Сергей: А наши, кто на русском языке поёт… Это фолк, пэган и всё. Аркона - одна из самых известных российских групп в мире. А взять ту же Арию, её на Западе слушают только эмигранты. Вряд ли она кому-то ещё интересна.

Официальный сайт: http://www.revontuletband.com

Интервью – Екатерина Акопова
Фото - Анна Овсянникова, Белка Стрелка, Ведана
14 февраля 2014 г.
(с) HeadBanger.ru