Decomposition Of Humanity
Хочется душевного равновесия

22.11.2012

Нижегородцы Decomposition of Humanity уже несколько лет веселят публику музыкальным и визуальным расколбасом и моторной феерией. Они имеют за плечами дебютный полноформатный альбом под названием “Sadistic Fetal Extraction” и несколько выступлений с очень авторитетными коллективами слэмо-брутальной сцены Cephalotripsy и Epicardiectomy (рецензию и отчёты об этих концертах ищите на страницах нашего «брутал-дэт / грайнд / гуттурал» портала). Вскоре после концерта с чехами басист и руководитель коллектива Вадим Куренков и вокалист/главный танцор ансамбля Алексей Селезнёв согласились со мной встретиться и любезно рассказали о грайндкоре в своей музыке и в жизни.

Вадим, ты играешь на басу в Decomposition Of Humanity. Кто у вас ещё играет?

Вадим: Алексей Селезнёв – вокалист, недавно к нам попал, Юра Смирнов – гитарист, и Андрей Тежиков на барабанах.

А что значит «Алексей недавно попал»?

Вадим: Ну, недавно – знаешь, это уже почти год, для меня это недавно. В Питер мы когда ездили, зимой что ли… Ну не в самую лютую зиму, в одиннадцатом году. На Петрограйнд-фест. Я не помню какого числа, честно, у меня плохая память на даты, на события, на имена, кстати, тоже. (Смеётся.) Так вот, мы ехали в поезде, незаурядно повредничали с алкоголем, и в то время ещё Антон Душков, который временно был нашим вокалистом, сказал: «Давайте с нами сыграет ещё Алексей», - ну а мы говорим: «Блин, давайте», - и он с нами сыграл одну песню, точнее, спел, и мне понравилось, и потом я решил оставить его на постоянной основе.

Лёша, расскажи, пожалуйста, о концепции Decomposition of Humanity, если такая есть.

Лёша: Несомненно, есть некая концепция. Идейный вдохновитель – это Вадик, наш басист. Идея проста, она спрятана в названии: разложение человечества, разврат, аморальщина и прочая непотребщина, всякие неприятные мероприятия, типа войны, манифестов гомосексуализма и т.д. и т.п.

То есть вы пропагандируете разврат, гомосексуализм, войну и насилие? (смех)

Лёша: Ну, мы пропагандируем отказ от реальности и её условностей. Мы не несём никакой идеи, но мы хотим, чтобы люди расслаблялись, месились в моше, слушали нашу музыку и ни о чём не думали.

Именно это ты пытаешься донести своим поведением на сцене?

Лёша: Ну да, я думаю, что современное общество слишком сильно заковывает нас в рамки морали. В общем, система вся фигня, - а мы жгём систему и пробуждаем нашей музыкой внутренние инстинкты по Фрейду, звериные инстинкты и прочее, что не принимает наша общественность.

Как вы можете назвать то, что вы сейчас играете?

Вадим: Ты знаешь, это достаточно сложный вопрос. (Смеется.) Нет, честно, я не знаю, как это назвать. Я сторонник такого мнения, что это бластинг-гор-грайнд. То есть, так написали на нашем лейбле, и, в принципе, я считаю, что мы подходим под это описание, у нас и бластбитов много, то есть всё в меру и с гором.

Что у вас за лейбл, как вы с ним познакомились?

Вадим: Ungodly Ruins Production. Владелец этого лейбла, Вадим Юрьевич, из Омска, он до сих пор играет в группе Cranial Osteotomy, они выпускались на Coyote Records. Так получилось, что мы общались достаточно тесно, он о нас знал, был наслышан, что мы с 7 H. Target работали, и как-то мы переписывались и созванивались, и у него возникла идея создать свой лейбл. Я говорю: «Слушай, отличная идея, если что, мы, может, как-нибудь тоже вместе сделаем с вами, у нас получится», - он говорит, типа, да-да-да, это я как раз хотел предложить, а потом, всё ништяк, бац, он делает лейбл, мы – ноль-ноль-один на выход…

Вы – прямо первый релиз у них?

Вадим: Да. Лейбл неизвестный, никто о нём ничего не знает, кроме Дмитрия Праскилевича, владельца Coyote, он нас выпустил, пришли диски, мы очень обрадовались, начали продавать потихонечку…

Ну и как продаётся?

Вадим: Большую часть продали, в общем. Если сравнить те затраты, которые мы понесли на запись альбома, и то, что мы с него получили, я считаю, что всё окупилось, но ещё не до конца. Большую часть продали и небольшую долю тиража раздали всяким ребятам, звёздам, которые приезжали к нам на концерт - Epicardiectomy, Саше Фурсову. Короче ребятам своим.
Лёша: Альбом расходится плохо, потому что по контракту с Ungodly Ruins Productions вместо гонорара нам прислали партию дисков, 124 штуки, по-моему, чтобы продавать их с рук. Таким образом мы должны окупить то, что мы вложили в запись. Но, видимо, у нас плохой промоушн, плохая реклама или что-то ещё, и нас как-то плохо до сих пор знают в Нижнем Новгороде. Я-то думал, что все любители тяжёлой музыки в Нижнем нас знают, но, оказалось, это не так, и я продал штуки три-четыре, у меня до сих пор лежит дома коробка с альбомом, а Вадик продал штук двадцать своим друзьям и знакомым, как-то так. То есть в Нижнем Новгороде развитие нашей группы идёт плохо, играем, по большому счёту, для себя.

А когда писали альбом?

Вадим: Я не помню, какое это было время года, по-моему, начало зимы 2011 года. Мы пришли к Сергею Сорокину и начали писаться. Ничего особенного, на самом деле, не было.

Всё уже сочинили к тому времени?

Вадим: Ну да, был подготовлен материал, мы его только записали. Записывались порядка двух дней, а сведение и прочее растянулось на месяц, больше даже.

Довольны записью?

Вадим: Не совсем, по моему мнению, можно было сделать и лучше, но та грязь, которую мы преподнесли в этом альбоме, тоже сыграла свою роль. Грязь в плане и качества записи, и самого восприятия музыки, то есть в этом проявилась трушность что ли какая-то… Ну как тебе сказать… Disgorge мексиканский ты же слышал? У них на каждой записи звук абсолютно разный, играют ребята достаточно грязно и быстро. Я не сравниваю сейчас ни в коем случае, но мне вот эта вот идея грязноты очень понравилась, я хотел её как-нибудь воплотить, и у нас этот альбом стал попыткой сочетания грязи с небольшим количеством качества. (Дружный смех.)
Лёша: Я альбомом, в принципе, доволен. Конечно, хотелось бы немножечко отредактировать звук, подрегулировать где-то громкость, потому что один трек может казаться тише, другой громче, и мне не очень нравится, что лейбл запретил нам использовать на альбоме пиг-сквил. Вообще. Это такая идеология и концепция у этого лейбла, они сотрудничают с безбашенными и безмозглыми группами, и у них котируется любой вокал, кроме пиг-сквила: и гроул, и гуттурал, и вомит. А пиг-сквил – это такое веяние, по их мнению, пришедшее из дэткора, и надо быть тру, а пиг-сквил использовать не надо. Дэткор – это попса, а грайндкор и брутал-дэт должны быть некоммерческими, тру, и это вызывает такие проблемы, как у нас: плохо расходятся диски, и нас мало знают.
Вадим: У нас на выход нашего релиза была конкретная дата, чтобы на март ничего не перенеслось. Лейбл тогда написал мне, это был вообще бешеный марафон, так вот, лейбл написал, что вот, в четверг, ребята вы мне сдаёте альбом, вы помните? Мы такие: «Блин, да мы же ничего не успеваем, мы треке на пятом только застряли из шестнадцати!» Я звоню срочно Серёже, говорю, что, мол, так-то и так-то, а это была среда, часов двенадцать, у нас ещё фотосессия тогда была в час, он говорит: «Чёрт, ну ладно, в шесть часов давай приезжай». Мы поехали на фотосессию, сфотографировались, рожи покорчили, я ещё болел тогда, весь нос был заложенный, видок был вообще не алё. Потом поехали в шесть часов к Серёже, начали сразу же сводить что-то, доделывать дополнительные удары на тарелках палочками, чтобы пожирнее было. А закончили мы в четверг в девять-десять утра. Представляешь, сколько мы сидели? Потом мы приходим к Лёше, он сразу закатывается рожей в подушку, я сижу, закачиваю альбом на файлообменник, отправляю на лейбл, сижу, жду ответ, пришло - не пришло. Мне было так плохо, ты не представляешь. За пятнадцать часов альбом до конца свести… Мы всё делали на скорости, было бы время, было бы поништячнее, может быть, но опять же, я повторюсь, альбом изначально был настроен на упорядоченное небольшое количество грязи. Смеялись, угорали, полно всяких приколов было на студии, и песни мы переигрывали по тысячу раз, выводили в бласт-битах каждый удар бочки.

Прикольно работать с Сорокиным?

Вадим: Да. Он поднатаскался, когда 7 H. Target ещё у него начинали. Да и вообще, человек занимается мастерингом двадцать лет. Мне нравится с ним работать, и всё, что он делает, это очень хорошо. Я не понимаю тех людей, которые говорят, что он не шарит в брутале, что он занимается рэгги и подобным, всякими рокерами, о брутале не имеет никакого понятия, - всё это чушь собачья. Он очень хороший человек, он может всё понять, если ему нормально объяснить, а если ему постоянно тыкать, он уже будет тоже неадекватно реагировать и заборчики тебе строить. Как человек и как коллега по нашему делу он меня всегда очень радовал и устраивал.

Брутал-то он любит?

Вадим: Я бы не сказал, что любит, но он сказал, что наша музыка ему нравится. Она более разборчивая, более слушабельная. Хотя это смешно звучит.

На последний концерт с Epicardiectomy вас не было заявлено. Ты был огорчён этим, что вас не позвали? Можешь прокомментировать?

Вадим: Ну что я могу прокомментировать? Ничего хорошего. Действительно обидно. Сколько раз господин Меньшов (гитарист 7 H. Target, основной организатор брутальных концертов в Нижнем Новгороде – прим. ред.) организовывал брутальные концерты и звал нас, а тут раз – каких-то девчонок с дум-дэтом позвал. Ну ладно, не позвали и не позвали. Было обидно, нас много раз звали заменить кого-то, когда кто-то слетал, опять в этот раз получилось так, я согласился, потому что я хорошо к ним отношусь.

Я был рад, честно признаться, что вы попали. А вы довольны вашими живыми выступлениями?

Вадим: Ну, а как ты думаешь?

Я не знаю. Я видел два; оба раза перед сценой сначала никого нет, я там встаю, даже как-то стрёмно, потом только подтягивается молодёжь, начинает колбаситься… Как вам эта атмосфера?

Вадим: В целом меня всё устраивает, второй концерт, который был с чехами Epicardiectomy, мы вспоминали ещё следующим утром. Вспоминали и угорали.

По своему сету?

Вадим: Да, по своему сету. Я просто знаю предысторию, как Лёша с другом шли на концерт, потом, что они там вытворяли, это было очень забавно смотреть, они шли… Ладно, не буду про это, а то ещё обидится на меня. (Смеется.)
Лёша: Дело в том, что накануне концерта, когда я шёл в клуб, я блевал, идя по улице. Не потому, что я был упорот в абсолютные нули, а потому, что я что-то не то съел. Потом я всё это зашлифовал парой кружечек пива, и меня очень веселила ситуация: слева едут машины, люди спешат с работы домой, я обхожу прилично одетых женщин, блюю под ноги и дико ржу с этого. Потом я пришёл на концерт и хряпнул водочки, чтобы быть весёленьким, и когда я месился, кривлялся и махал руками, я немножко превзошёл возможности моего собственного тела, и наутро у меня болело всё: спина, и шея, и локти, и ноги, и даже пальцы болели на левой руке, я не могу вспомнить, что я с ними сделал. И от впечатлений я отходил, наверное, дня три. В меня просто вселился Сатана, наверное.
Вадим: Суть в том, что они были очень пьяные. Гитарист у нас не пьёт, барабанщик почти не пьёт, я махнул 50 грамм перед этим, включил дурачка с жёлтой карточкой… Ты видел что там творилось? У меня слетела струна, я бросил гитару, начал кривляться и петь, Лёша забил на то, что он вокалист и начал слэмиться с пацанами под песню «Суши из Катюши», потом он падает промеж мониторов, мужик какой-то пьяный что-то пытается на нас кричать, ему говорят, что он «патрубок», не зная значения этого слова, он даже не обижается на это… полно было весёлых моментов. Костя говорил мне, что даже они с чехами дико поугорали, посмеялись. Так что мне очень понравилось это выступление, было очень забавно. Лёша ещё после этого концерта сказал, что, мол, «ребята, на меня сцена напала». Он промеж мониторов рухнул. Упал на спину.

Он вообще по полу катался, как укушенный…

Вадим:  Ну, он это всё имитировал, специально делал, а на сцене он за мониторы споткнулся и назад упал, то есть это была не имитация. Это заметил только звукач, он потом оттуда кое-что перенёс, лампу, что ли, какую-то. А Лёша сказал: «Ребята, представляете, на меня напала сцена». Сзади.
Лёша: Да, напала, я прыгнул на бортик между мониторами, потерял равновесие и даже этого не понял, просто как-то внезапно оказался лежащим на сцене, меня это порадовало. От этого у меня были положительные эмоции.

Вот у меня и от вашей музыки только положительные эмоции, это всё очень забавно и смешно…

Вадим: Так и надо, ничего серьёзного там нету. Я не люблю, когда приходят на концерт и стоят сурово, с серьёзными лицами. На концертах надо угорать, плясать, чтобы ты наутро просыпался и думал: «Как же всё болит!». Всё чешется, всё ноет, шея болит. Было же у тебя такое?

Через три дня прошло, как у Лёши.

Вадим: Ну вот. Я помню, как в первый раз со своей причёской пытался вертолётик крутить. Я наутро проснулся, и ни в ту, ни в ту сторону не могу повернуться, было очень больно.

А маску-фантомаску ты зачем надел? Просто так?

Вадим: Просто так. Пытался высмеять всё, себя, то, что я пытался изобразить…

Что ты пытался изобразить?

Вадим: Дурачка с жёлтой карточкой.

Ну, выглядел мрачно.

Вадим: Это только на первый взгляд.

Напоминало группу Surgeont, там Штольц тоже так выступал.

Вадим: Ну он с голым торсом же был, а я в «Лакосте». (Смеется.)

Лёша, почему ты делаешь длинные антракты на концертах между песнями?

Лёша: Дело в том, что я немного не рассчитываю свои силы на пьяную голову и дико-бешено срываю дыхалку, начинаю запыхиваться. В этот момент очень хотелось бы отдышаться и потом продолжить петь песенки. Плюс к этому, не забудем о том, что барабанщик у нас играет в нескольких группах, а гитарист живёт в другом городе, он из Заволжья, и у нас нет возможности репетировать часто. К тому же наши ребята вне группы – ребята деловые, работают, учатся, дипломы и прочее, поэтому материал мы можем забывать. Поэтому в антракте нужно вспомнить, что это за песня, как она начинается, напомнить это барабанщику и гитаристу, а дальше мы начинаем играть, и всё становится хорошо.

Вадик, вопрос по звуку: замечал ли ты, что у вас на концертах плохо слышно гитару? Бас слышно, а гитару было слышно, только когда ты бросил бас и полез петь и плясать.

Вадим: Дело в том, что клуб “28 Street” не предназначен для таких концертов. Акустика там говно. Мы выводили звук на этом концерте достаточно долго. Мы так никогда не настраивались, как настраивались в этот раз, и я могу отметить, что звук был лучше, чем на Cephalotripsy. Аппарат в этом клубе уже сожжён и плохо звучит, это не только моё мнение. Есть места, где у нас и гитару слышно, на реп. точке у нас хороший звук, в «Рокко» в большом зале, а вот из этих двух «портфелей» что-то валит, как из телефона… Это неподходящее место с неподходящей аппаратурой. А концерт проводить надо, и аренда там самая дешёвая.
Лёша: Но вообще-то, всё было замечательно, мне понравилось, что я смог пообщаться с музыкантами отличных коллективов, с которыми мы выступали. Я пообщался с Сашей Фурсовым из ВИА Inopexia из Москвы, и с гитаристом Epicardiectomy, который оказался русским парнем Серёжей, я поинтересовался у него о том, как совмещать творчество с работой, и даёт ли творчество что-то кроме удовольствия на сцене. Я имею в виду в материальном плане.

Тебе оно даёт только удовольствие?

Лёша: Да, мне пока только удовольствие. У нас есть в группе небольшие разногласия. Вадик меня уличает в том, что я гонюсь за прибылью и хочу, чтобы группа нам приносила какие-то деньги. А я этого, на самом деле, не хочу, но я пытаюсь ему доказать, что момент, когда мы должны вкладывать без конца в музыку, прошёл, и настал момент, когда это хобби – это же всё равно только хобби – может кормить само себя. То есть, мы можем брать какие-то копейки с концертов, можем получать какие-то копейки с продажи наших дисков. Или, может быть, надо выпустить какой-то мерч с нашим изображением.
Вадим: Музыка – это такая фигня, в которую постоянно вкладываешь, а она просит ещё, ещё, она проглотней любой бабы, живущей на этой планете, она постоянно просит, а потом некоторых везунчиков она начинает кормить, то есть, ребят, которые давно играют, уже знамениты, выпускают платиновые диски. А у нас всё ущербно, прискорбно, печально, да и уровень не тот.

Но тебя это не огорчает?

Вадим: Нет, не огорчает, этим же занимаешься не для кого-то, а в первую очередь, для себя. Я создал эту группу, чтобы… На тот момент я не занимался спортом, не занимался ничем, мне захотелось попробовать себя в музыке, я попробовал, мне понравилось, и я понял, что я могу расслабляться в ней. Понимаешь, это не интересно слушать, это интересно играть, я так скажу.

Тебе твой альбом неинтересно слушать?

Вадим: Нет, почему, я его прослушал порядка ста раз. Я дико офигевал сам с того, что мы там вытворяем. Ор-голодомор и т.д. (Весёлый смех.)

Есть ли в ваших песнях тексты?

Вадим: Да нафиг они нужны? У любой другой примитивной группы нашего характера тоже их не было. Абсолютно нет текстов. Какие там могут быть тексты, когда Лёша орёт там или чешет яйцо на сцене возле мониторов.
Лёша: Там могут только быть какие-то нечленораздельные выкрики а-ля синдром Туретта, которые возникли, когда мы угорали на записи, импровизировали, то есть текст может всплыть в любой момент, каждое выступление может быть непохожим на предыдущее, так что приходите, смотрите, если хотите услышать там какой-то текст.
Вадим: Вообще-то, текст есть в одной из песен. Но этот текст – он не фирменный наш, так сказать. Мы его взяли у группы Butcher's Harem, они играют, точнее, читают жанр снафф-гор-порно-рэп, и тексты у них есть, они реально что-то читают, отчётлива слышна их речь, а текстов самих найти нельзя. И вот Лёшин знакомый нашёл случайно текст, который какой-то паренёк из Штатов снял на слух и записал. Мы решили этот текст внести в один из рэп-битов в нашем новом треке, чтобы посмотреть, что из этого получится. Как позже оказалось, нам всё это очень понравилось, и мы хотим развивать эту идею и дальше. То есть это был тестовый, пробный вариант в плане дальнейшего развития группы.
Лёша: Это рэпчик с гроулом, и тексты там такие же, как идеология нашей группы: там про мясо, проституток, насилие, убийства, болезни и прочее. В этом треке у нас получился синтез грайндкора с рэпчиком. Трек тяжёлый, и электронной минусовки там нет, а посередине идёт вставка из речитатива.

Давно ли появилась эта рэп-песня?

Вадим: Нет, пару месяцев назад.

И это примерно то, что вы собираетесь делать?

Вадим: Не окончательный вариант. У меня есть задумка, я не буду говорить о ней, я ещё ребятам не говорил о ней, ты сейчас первый человек, от которого я пытаюсь это скрыть (смех), мне интересно, что скажет Лёша и остальные ребята. Я хочу добавить элементы шоу.

Баб позовёте?

Вадим: Нет, нет. Впрочем, бабы там тоже будут.

В связи с этим Decomposition Of Humanity сильно поменяются или нет?

Вадим: Я не думаю. Мы будем мешать эту рэп-залупу с обычной музыкой… Ты из меня всё вытягиваешь! Я открытый человек и мог бы рассказать, просто я хочу осуществить, а потом рассказать.
Лёша: Нет, никак нет, мы не будем совсем менять жанр, потому что я считаю, что музыка, которую пишет Вадик… Начну с другого. В таких жанрах, которые тесно связаны с понятием «тру/не тру», допустим, в блэк-метале, где Cradle Of Filth уже считаются попсой, а какие-то норвежские группы, которые пишутся в гараже, считаются молодцами, то же самое касается брутал-дэта, грайнд-кора, гор-грайнда, - в этих жанрах очень сложно придумать что-то новое, потому что ритмы повторяются: кардан – бластбит и т.д., все эти вставки с триольками на бочках, вся порнуха, древний панк, - это всё повторяется. Те, кто не слушает тяжёлую музыку вообще, говорят: «Как это можно слушать, тут же всё одно и тоже, сплошная какофония»… Так вот, я считаю, что мы играем нечто даже авангардное, особенно в восьмом треке, он отличается от всего, что я слышал до того, как попал в группу и стал слушать такую музыку. Мы будем сохранять наш стиль, заданный альбомом и EP, и к рэпчику мы перейдём, может быть, в рамках другого проекта, но это пока даже не планы, а просто мысли вслух.

Обратимся к прошлому коллектива. Вадим, расскажи историю банды, как в учебнике.

Вадим: Вначале я играл в кое-какой группе, я не буду говорить в какой, потому что это такая вещь, о которой знают только я и Константин из 7 H. Target. После того, как я отыграл в той группе, я понял, что мне делать уже нечего, потому что меня оттуда выкинули, и я решил, что надо попробовать что-нибудь новенькое, попытаться хотя бы, потому что особо делать-то больше нечего: либо идти работать, в 17 лет, либо страдать какой-нибудь ерундой. Ну, и я решил попробовать создать этот проект, и, вроде, неплохо получалось, то есть, сначала было всё слабенько, потому что я Guitar Pro как бы не особо владел, но мне потом показали мои друзья пару приёмов, как надо работать, выводить и так далее. Я написал несколько песен, и ребятам понравилось. Я потом собрал окончательно состав, в то время это был Александр Лавренов на барабанах, Максим Туренко на вокале и Александр Лемов на гитаре. Это был первоначальный состав, который только-только полз-полз-полз; у нас было треков пять, что ли.

В каком году это было?

Вадим: 2010 год, по-моему. 14 июня 2010 года мы были основаны, что-то около того. Потом я говорил, что нужны какие-то определённые требования: хорошо играть на гитаре, хорошо петь, попадать в ноты, - то есть, такие мелочи и детали, которые редко кто соблюдал, а если соблюдали, то очень плохо и не так, как мне было надо. В итоге я всех выгнал. Как люди они очень хорошие, в плане общения и понимания, но вот в музыкальном плане там у нас всё разошлось, и приходилось набирать всё новых и новых людей.

А вы тогда уже играли то же самое?

Вадим:  То же самое, но было что-то типа элементарной порнухи, то есть, порно-грайнд типичный и не более. Были какие-то попытки закосов в бласт-биты, но Саша тогда ещё ими не владел, и мы потом с ним вдвоём ходили на репетиции, пересматривали видео с YouTube, видео Inopexia, Purulent Jacuzzi, смотрели, как это делается, и пытались общими усилиями и знаниями попытаться поставить бластбит, как-то руку поставить, чтобы что-то получалось. У нас это всё-таки получилось, но рука у него шальная, она иногда давала осечки, и не всё было так идеально, как хотелось бы.

Ты учился музыке?

Вадим: Меня ребята со двора научили. Как это всё было, как я вообще в музыку-то попал: я был на концерте одной старой блэк-дэт группы Artificum Nex – может, слышал?

Нет.

Вадим: Это ребята печёрские; ну Gmork, наверное, ты слышал. По легенде, несколько людей из Gmork сделали этих ребят, их учили, как и чего; тусовки там, весь этот алкаголь, а потом: «А давай я тебя чему-нибудь научу» и т. д. и т.п. – вот так вот образовываются новые команды. Я как-то сидел на лавочке, ко мне подошёл Никита Злыднев, это представитель группы Artificum Nex, и он сказал: «А ты что тут делаешь, пошли завтра с нами гулять?» - и я такой: «Да? Ну ладно». А я что, был шкет-шкетом, неформал-неформалом, то есть, патлы чуть-чуть ниже шеи, не особо длинная причёска, но у меня была такая пышная шевелюра; и он говорит: «Пошли с нами, завтра пивка глотнём», - и я: «Да-да», - и думаю: «Ничерта себе, кто меня позвал!» Мы встретились, попили пивка, обсудили всё, потом я начал ходить на их концерты, потом сдружились с их составом, и потом мне на то время их басист Владислав Сауткин сказал: «Слушай, а у тебя ведь сильные пальцы, а ты не хотел бы попробовать на гитаре поиграть?»  Я: «На какой?» - «На басу, я, - говорит, - могу тебя даже поучить». За скромную сумму, чисто символическую, 70-80 рублей в час или в полтора, что ли. Я такой: «А что бы нет, давай!» Для меня это была даже огромная честь, что он меня учил. Начали заниматься, у меня сразу какие-то успехи пошли, я долго сидел, занимался, по восемь, по шесть часов, пальцы в кровь разбивал.

Ты тогда ещё в школе учился?

Вадим: Да.

И бас сразу приобрёл?

Вадим: Нет, не сразу, кстати говоря, я его приобрёл после того, как мне сказали, что я что-то уже могу, и я перед днём рожденья выклянчил у мамы денег на бас. Мы очень долго ходили, выбирали, что же лучше. Знаешь, интересно было: стоит бас за 12, за 14 кусков и дерьмо вот это вот за 10, на котором я играл, так вот у этого дерьма звук был лучше, чем у тех гитар за 12, за 14 тысяч рублей. Потом, когда я сменил струны, так это вообще был божественный звук, даже Костя из 7 H. Target говорил: «Круто». Струны решают просто, чем дороже, чем больше ты не скупишься отдать за них, тем больше от них отдача. То есть, за 600, за 400 рублей покупать без толку. Я покупаю за две, за две с половиной.

А палец ты на концерте проколол об струну…

Вадим: Ну не проколол…

Протёр?

Вадим: Да, это на самом деле, как мне Костя говорил, дефект басистов, которые очень редко берут в руки бас. Я не особо часто сейчас сижу и занимаюсь, у меня это просто сейчас вот здесь вот, мне надоело просто заниматься вот этим. Потому что, блин, я сижу в наушниках, с меня пот капает, мама говорит: «Перестань играть», это сильно утомляет, и просто я своё время уже пересидел с гитарой. Мне хочется повалять дурака, ничего не делать. (Дружный смех.)

На какие группы ориентируется банда?

Лёша: Главная группа, которая является двигателем творчества Вадика – это Last Days Of Humanity. У нас с ним разные эмоции вызывает их музыка.

Расскажи про твои.

Лёша: Музыки я у них не слышу. Но в этом шквале нойза и ударных есть что-то, что очень лихо заряжает энергией. Когда сидишь ровно на месте, например, едешь на маршрутке, и у тебя в наушниках играет Last Days Of Humanity, очень сложно усидеть на месте, потому что хочется вскочить и дёргать руками, ногами и иными способами выплёскивать всё ту потаённую звериную энергию, которая есть в каждом человеке.

Где ты слышишь музыку, если не у LDOH?

Лёша: У ребят, которые меньше заряжают бласт-битов и побольше вставляют так называемой порнухи, допустим, Jig-Ai, какие-то русские банды, например, Stickoxydal (белорусская команда – прим. ред.), Menstrual Divider. Тое есть, это среднетемповая музыка с минимумом бластбитов и максимумом танцевального элемента.

А какие у вас любимые коллективы?

Лёша: Для меня вообще грайндкор как-то не существует, я считаю, что в этом жанре очень много шлака. Так что для меня лучшие коллективы, это мы, конечно же, на первом месте, потом Menstrual Divider, один сплит Stickoxydal / Septicopyemia / Ebanath – по отдельности они мне не очень нравятся, а вот их сплит меня очень даже радует. Ну и конечно Jig-Ai. Вне грайндкора мне нравится итальянская малоизвестная группка Novembre, у них очень качественная мелодичная музыка, жанр которой я определять не возьмусь, советую послушать. Ну, и много разных ансамблей, по настроению. Рэп не люблю, может понравиться отдельная песня, а потом начинаешь углубляться в творчество ансамбля, а там уже не то, так что из рэпчика только отдельные песни.
Вадим: Ну да, изначально я вдохновлялся Last Days Of Humanity, потом наш бывший вокалист Максим на одном дне рожденья принёс с собой такой патефончик и парочку дисков. Я спрашиваю: «Что это такое?» - А он мне: «Щас узнаешь», - и включает Gorged Afterbirth. Вот тогда я реально просто охренел. Там смесь Rompemprop, бласт-битов таких калёных просто донельзя, которые закалывали твой мозг со страшной силой, туго-туго перетянутый рабочий, гулкий, как ведро, короче, нереально мне понравилась, зацепила меня эта группа. Ещё Purulent Jacuzzi, какие-то ещё команды… Сейчас я такое, на самом деле, не слушаю, ну то есть, брутал.

Брутал вообще не слушаешь?

Вадим: Вообще не слушаю. Мои вкусовые предпочтения в плане музыки кардинально изменились, когда я стал понимать, что это говно меня ударяет уже выше всего, вот здесь вот уже. Я начинал слушать что-то, пытался, но я понимал, что у меня уши в трубочку сворачиваются. Это не связано никак с отвращением, просто мне надо было расширять свои музыкальные просторы, что ли. Представь, человек слушает несколько лет одно и то же, слушает-слушает, я не знаю, может это грубо сказано, и он деградировать начинает немножко. Ну, это я так считаю. И вот, удивительно, что я это ощущал на себе: что я тут несколько лет «ага-ага-ага-ага» (смех) – продудел в уши, и потом я понял, что если с незнакомым человеком, например, выйти на улицу пообщаться про музыку Шопена или Моцарта, он мне скажет: «Ты что, спятил?» И тогда я задумался о том, что надо расширять свой кругозор в плане классики, классических произведений. В чём суть: ты приходишь, допустим, после концертов или после каких-то напряжённых моментов в жизни, после работы, после учёбы, тебе надо как-то отдохнуть, ты ложишься бревном на диван, включаешь телевизор… Ну так вот. Некоторые люди по разному расслабляются, кто-то телевизор смотрит, кто-то просто тупо лежит (изображает), я тоже раньше так делал, а теперь я прихожу, сразу за ноутбук и в наушниках классику включаю.

После концерта?

Вадим: Да.

Ни черта себе.

Вадим: Я разряжаюсь, на самом деле, как бы это не выглядело, или не звучало глупо… Мне свойственна вот эта разрядка. Я нашёл себя в ней. Я не могу постоянно слушать эту тяжёлую музыку. Как знаешь, в детстве мама постоянно говорила: «Вот подрастёшь, у тебя всё пройдёт…». Я её слова ни в коей мере не поддерживаю, просто у меня как-то вот вскочило, переклинило, что ли. Мне хочется душевного равновесия, в конце концов, мне уже двадцать лет.

Прикольно. А какие классические композиторы?

Вадим: Это стандартная классика: Бах, Моцарт, Вивальди, Шопен, плюс ещё на ВКонтакте полно всяких подписок с произведениями всяких композиторов, которые исполняют очень романтичные, тяжёлые и грустные мотивы, то есть вот по этой части: от старого до нового; я слушаю и восторгаюсь; вот есть какой-нибудь отрывок определённого автора минут на 40, я эти 40 минут сижу и слушаю, потом на паузу нажму, сделаю чай, прибегу и опять залипаю, вообще класс.

Ты меня удивил. Лёша, а ты не угораешь по классике, как Вадик?

Лёша: Нет, я не по классике. Вадик, мне кажется, сам себя удивляет.

Вадик, то есть сейчас ты слушаешь только вот…

Вадим: Да. Ну и ещё погода такая, поэтическая…

А летом?

Вадим: Летом хочется в петлю… Ну, жарко потому что. На самом деле вот это время года у меня самое любимое, потому что оно немного холодное, немного романтичное, поэтичное; вот именно в такое время года я любил садиться писать песни. У меня вдохновение было какое-то, а сейчас его нет, я пытаюсь найти его. Пацаны мне говорят: «Ты достал, пиши новый материал», - Я говорю: «Я не могу, у меня нет музы». Они мне: «На кой ляд она тебе нужна?» Я понимаю, что надо, я пытаюсь себя заставить, и после того, как я пишу два такта барабанов, у меня глаза сразу на стену лезут, я начинаю пыхтеть, «Как всё надоело»… И ухожу курить, или обратно музыку слушать, или просто сваливаю. То есть, я не могу сидеть уже за Guitar Pro, я все глаза и пальцы промозолил с этими нотами-жмотами, с нотной грамотой, чёрт её дери, надоело всё.

А как происходит написание песни? Я вот думал, ты бас-гитарист, сидишь с басом, сочиняешь рифф…

Вадим: Я всё прописываю: и гитару, и барабаны, и бас.

Ты один всё сочиняешь?

Вадим: Да. Ну, ещё были ребята, которые мне помогали, когда у меня был творческий кризис, я их просил с чего-то начать, допустим, они мне скидывали пару риффов, и я уже из них склеивал остальные куски своих задумок. То есть не всё сам, но большинство треков сам написал.

Как часто вы репетируете?

Вадим: Перед тем как ты задал этот вопрос, я хотел сказать, что репетиции у нас не совсем частые. Иногда бывает часто, по три, по четыре было на неделе,  но такое было очень редко. Сейчас репетиции бывают от концерта до концерта, мы узнаём дату предстоящего концерта и идём репетируем, порядка двух раз в неделю минимум, трёх раз максимум. Это не особо много, например, ребята из 7 H. Target чуть ли не по пять раз играют, но они живут этим, на самом деле.

А концерты часто происходят?

Вадим: От случая к случаю. Вот вчера писал дяденька, предложил сыграть на каком-то хардкоровом концерте. Я сказал, что это будет стоить столько-то, и мы сожгём твой клуб «Син-Сити» к чертям, он такой: «Ну ладно, я вам позвоню, если что».

То есть, за концерты платят?

Вадим: Нет, нам ничего не платят.

Значит, тебе просто не хотелось туда идти?

Вадим: Не то что бы не хотелось, мне бы хотелось туда пойти, но уже не за просто так. Потому что мы уже давно играем, и уже не тот уровень, когда можно сыграть за бесплатно. У меня такая логика: если привозят кого-то стоящего, чехов, тех же Cephalotripsy, это грех денег им самим не дать за то, чтобы с ними выступить. Но тут речь идёт о том, играть в салатовых концертах с хардкоровыми бандами или не играть. Мы вот играли в кафе «Кино», нас стебали по этому поводу, я попросил Олега (организатора) чтобы мы играли третьими, чтобы кто-то хоть остался. На первые две группы пришло куча народа, просто тьма, и на нас паренёк в майке с надписью «Гор-грайнд», что-то такое. Две группы отыграли, и толпа разошлась. Пришли друзья друзей. Ну а мы просто отыграли для себя и ушли тоже. А потом на следующий день звонили и писали те пара человек, кто остались - мол, было классно, можно пообщаться с вами, молодой человек? Предстоящий концерт должен быть чем-то подобным, и я думаю, что наше участие должно как-то поощряться. Это не поиски личной выгоды, это просто какое-то моральное возмещение ущерба. Сам знаешь: хардкор и грайндкор – это несовместимые вещи.

Да?

Вадим: Ну, представь, стоят ребята в чёрных майках от Regurgitated Arts, баба разорванная, кишки, вся фигня, и стоят ребята с кепонами такими (изображает модных ребят), все в наколках, мош-ёж. Ну, это круто конечно, наши ребята тоже любят, но когда это говно перемешивается, получается такой салат человеческий, ты смотришь и думаешь: «Ну куда я пришёл, чем я занимаюсь, лучше бы работать пошёл, в натуре». И вот за это хотя бы денег и дали бы, чтобы не умереть со стыда и от страху на этом вонючем концерте, пресвятые угодники.

Я думал, у вас, наоборот, всё по хардкору, Лёша там угорает…

Вадим: Эти все замашки мы высмеиваем. Идея была прийти в костюмах «Адидас» а-ля гопники, с кепончиками…

А как вы собираетесь проявлять в ближайшем будущем какую-нибудь активность? Новый альбом, сборник золотых шлягеров, мировой тур, что?

Вадим: Ребята стонут, просятся в Москву, хотят посмотреть, потрясти чем-нибудь… На фест какой-нибудь. К тому же я за двадцать лет ни разу не был в Москве, так что надо отыграть и заодно посмотреть город. Ещё есть идея снять клипец. Ещё надо отшлифовать эту песню с рэпом, выложить в сеть и посмотреть, что скажут люди. Если эксперимент удастся, мы будем работать в этом направлении, если не удастся, то мы кое-что сменим, у нас есть варианты.

Кого выделишь на сцене в Нижнем Новгороде и в России?

Вадим:  Само собой, 7 H. Target. Я знал ещё их старый состав, Surgeont, он ещё тогда на меня произвёл большое впечатление, жаль, что они остановили этот проект. Мне пёрло и раннее творчество, веселый грайнд, и техасское направление, даже ещё больше. Я билетик с «Резни бензопилой» носил под сердцем. Про 7 H. Target – не все ценят их творчество, на вкус и цвет товарища нет, но, моё мнение, что лучше них на нашей сцене нет никого. Они этим живут. Костя посвятил этому всю свою жизнь. Он работал, учился и за гитарой сидел; у него была цель, к которой он шёл, и он дошёл до пацанов, которые работают, как единый организм. Они даже песни на репетициях придумывают, мы вот так не можем. Мы можем придумать максимум два рисунка, два квадрата, потом мы уже забываем, что мы написали… По России мне нравится творчество Саши Фурсова, он как драммер Last Days Of Humanity, кто-то даже считает, что он лучше, чем барабанщик LDOH. Я замечал у него свои приколы, когда он с триггерами играл… Я понимаю, триггера – это не совсем честно, но там сверхскорости. Coprobaptized Cunthunter тоже могу выделить, там тоже чудовище-барабанщик, я видел их один раз и слушал альбом, альбом, конечно, получше, но на выступлениях есть свой юмор. Мы тогда с ними играли, это был наш первый концерт, мы сидели за столиком, и они сидят, и там стало кому-то то ли плохо, то ли что, и вот они достают шприц, затягивают руку, колют - мы такие: «Смотри, они колются!» Потом после концерта они пишут: «Да не наркоманы мы, человеку стало плохо». Что-то для здоровья, короче, кололи, а там все: «Смотри, Coprobaptized Cunthunter наркоманы, они колются, прямо в клубе героином!» (Смеется.)
Ещё я котирую мексиканский Disgorge, американский не люблю, он слишком отшлифованный, что ли. Из наших ещё можно отметить Abominable Putridity или, как говорится, Абонементом Подотрите, их первый альбом очень мне в своё время нравился.

Что делаете, когда не играете? Вадик, ты занимаешься спортом?

Вадим: Да, раньше занимался борьбой-самбо, потом умер преподаватель, и я потерял смысл всего, это был большой стресс. Потом я всё бросил, музыкой занялся, потом в музыке наступил кризис, и друг из института позвал в качалку, там можно и морды друг другу набить. Классно, выходишь с разбитой рожей, идёшь спокойный как удав, ностальгия накатывает. Говорят, что мол, чувствуешь боль, значит, живешь. Вот в такие моменты я чувствую себя очень живым.

Надо в такие моменты ещё включить классику, и будет вообще хорошо…

Вадим:  Это вообще будет улёт. (Смеется.)

А учишься где?

Вадим: В политехе, на четвёртом курсе, факультет экономики и менеджмента и инноваций.

Лёша, а ты чем занимаешься в свободное от музыки время?

Лёша: Пытался какое-то время рисовать портреты на заказ, но это дело не прибыльное, оно больше для души. Учусь в Лингвистическом университете: хожу на пары иногда, сдаю зачёты и экзамены. Некоторое время я увлекался файр-шоу, в Нижнем это довольно хорошо развито, есть несколько групп, всякие «Горынычи» и т.д., - и вот я тоже с ними крутил штучки-дрючки, но ни в какой коллектив не осел. Но если позовут, могу принять участие, покрутить огоньки.

Ты в мае был в Париже; как там дела: много ли фанатов Decomposition of Humanity?

Лёша: Я там загнал два наших диска, один продал за 5 евро, другой подарил двум чувакам, которые занимаются организацией концертов, они нами заинтересовались и говорили, что если мы будем во Франции, то можно что-нибудь замутить. Только их контакты я потерял во время обратного перелёта, контакты в Париже оборвались.

В институте в группе у тебя одни девки?

Лёша: Нет, есть один парень. Он плюётся в мою сторону каждый раз, когда я говорю о Decomposition of Humanity, потому что он фанат хэви-павера и пост-гранжа.

А девки падают на колени перед рок-звездой?

Лёша: Нет, я даже не знаю, какую музыку слушают девки в инязе. Наверное, ходят на концерты какого-нибудь Ивана Дорна или как его там.

Мочите заключительное слово, послание, все дела!

Вадим: Мы сидели на опушке леса, укрывшись старым теплым пледом, в руках держа по чашечке горячего чая, аромат которого казался нам самой жизнью, жизнью, которую не хотелось отпускать ни на секунду. Дымка тумана накрывала еще не проснувшийся лес именно в тот момент, когда птицы вот-вот покинут свои гнезда, приятный холод задувал нам прямо в сердца, а ты смотрела на разбитое лицо своей подруги и понимала, что не вернешься домой.
Лёша: Вот такое у меня заключительное слово, послание, все дела: любите друг друга, сажайте клубнику, слушайте хорошую музыку и приходите на наши концерты, поддерживайте отечественного производителя!

Официальная страничка Decomposition Of Humanity ВКонтакте: http://www.vk.com/club16266972

Richter
3 ноября 2012 г.
(с) HeadBanger.ru