Eure Erben
Darkness - это часть нашей истории

21.12.2012

Имя Eure Erben нашим читателям может быть не слишком знакомо, а вот название Darkness знает, наверное, любой, кто интересуется классическим немецким трэшем. Появившись в середине 80-х годов в Эссене, Darkness подавали большие надежды и всерьез конкурировали со своими земляками Sodom и Kreator. Однако многочисленные проблемы не позволили команде пробиться в высшую лигу металла и привели к ее распаду. В начале 2000-х годов музыканты вновь объединились, но не решились брать прежнее название, открыв новую главу в своей истории. Выпустив два ЕР (“Eure Erben” (2006) и “Eure Fauste” (2007)), в конце прошлого года музыканты наконец-то разродились полноценным альбомом. Мы связались с поющим гитаристом Арндом Клинком, чтобы пролить свет на то, что происходит в стане группы в наши дни, и еще раз вспомнить славное прошлое трэша.

Похоже, вы потратили уйму времени, записывая новый альбом “Terror 2.0”. Почему это заняло так много времени?

Уфф, это долгая история. Во-первых, у нас не было контракта с лейблом. В-вторых, мы записывали этот альбом в 2009 году, с сентября по декабрь, но затем наш менеджер Мартин сказал, что было бы здорово записать песни и на английском языке. Так что мне пришлось петь по-английски под уже записанную музыку. Затем дата выхода альбома переносилась три раза, потому что у нас то был лейбл, то нет, то была договоренность о дистрибуции, то нет. В декабре 2010 года мы сказали: «Мы обязаны выпустить этот альбом. И плевать, есть ли у нас контракт с лейблом или нет». Так что мы выпустили диск на маленьком лейбле, который принадлежит моему знакомому (лейбл называется Scare Records, а альбом доступен для заказа через сайт www.musicatweb.com – прим. авт.).

Ты упомянул английскую версию CD, хотя в одном из интервью ты говорил, что Eure Erben – это немецкоязычная группа. Почему же вы все-таки решили записать свои песни и на английском языке?

Мы сделали это в знак признательности к поклонникам Darkness, ведь многие люди, говоря о нас, думают прежде всего о Darkness. Darkness – это часть нашей истории, причем весьма значительная часть, и мы решили: «Раз уж многим поклонникам нравятся англоязычные тексты, особенно тем, кому нравятся Darkness, пусть это будет своеобразным подарком для них».

А что скажешь о реакции поклонников и прессы и о цифрах продаж этого CD?

Отзывы очень даже хорошие. Большинству тех, кто слышал альбом, он понравился, но многим поклонникам пришелся не по душе немецкий язык, так что у них возникают кое-какие проблемы. Многие фэны очень консервативны, они считают, что хэви-метал или трэш-метал должны звучать на английском языке, а не на немецком. Им нравится музыка, но они не могут привыкнуть к немецкоязычным текстам.

Это немного странно, потому что есть ведь группа Onkel Tom. Они поют на немецком, и никто их за это не критикует.

Все дело в том, что Том Энджелриппер записывает щлягеры. Это что-то вроде поп-музыки с немецкоязычными текстами. Он записал все это дело в металлическом стиле, и людям это нравится, потому что под такую музыку можно пьянствовать и веселиться. Наверное, в этом и заключается причина, почему люди не воспринимают немецкие тексты так серьезно, ведь Onkel Tom – это шуточный проект. Самое удивительное, что люди из других стран не испытывают проблем с немецким языком – им он даже нравится, они говорят, что немецкий звучит очень жестко. Даже если мы говорим «Привет» или «Добрый вечер» на немецком тем, кто не понимает этот язык, это звучит как команда или что-то необычное. Людям из других стран это нравится, и они считают, что этот язык подходит хэви-металу или трэш-металу. Забавно, что у самих немцев возникают проблемы с их родным языком, а у других – нет, и иностранцам этот язык нравится больше, чем самим немцам.

А вы никогда не думали о том, что записать какие-нибудь шлягеры с Eure Erben?

(Смеется). Нет, потому что Onkel Tom уже опередили нас, и мы бы стали просто их копией, а это не в нашем стиле. Том занимается этим ради развлечения, и это действительно весело. У Лаки (Андреас Лакав), нашего барабанщика, есть диски Onkel Tom, и это нормально, но копировать их мы не собираемся.

Вернемся к новому альбому Eure Erben. Видео к песне “Terror Fur Terror” изображает участников группы в роли жертв насилия. Какой смысл вложен в этот сюжет?

В наших текстах мы описываем ужасные вещи, творящиеся в этом мире – политику, коррупцию, войны и терроризм. Мы не политическая группа, как считают многие, мы просто повествуем о том, что происходит, и хотим рассказать, что в этом мире есть куча хреновых вещей. “Terror Fur Terror”, как мне кажется, - это пример того места, где все эти милитаристы хранят свое оружие. Я всегда говорил, что мир катится в пропасть и коллапс уже близок, и естественно, что мы поем об этом.

Готовясь к этому интервью, я нашел на YouTube ваши новые треки “Adrenalin” и “Amok”. Их появление в Сети санкционировано группой?

Нет. На самом деле, как только запись выходит в свет, всегда найдутся те, кто загрузит песни на YouTube или на форумы для бесплатного скачивания. Люди просто берут и выкладывают все это в Интернет, и им плевать, что у группы из-за этого появляются проблемы. Когда вышел последний альбом Kreator, он появился в Сети раньше, чем на прилавках магазинов. Я знаком с Милле, он живет в двух километрах от меня, и он был очень зол по этому поводу. Он говорил: «Не должно быть так, чтобы альбом попадал в Интернет раньше, чем его доставят в магазины».

Сейчас это случается с каждым альбомом.

Да, но положительная сторона метал-сцены в том, что ты можешь быть уверен, что люди, которым нравится музыка какой-то группы, захотят приобрести нормальную версию альбома. Большинство моих знакомых не скачивают музыку. Если им нравится какая-то группа, они говорят: «Я хочу, чтобы этот диск был у меня в коллекции, хочу слушать его в своем CD-плеере». Они хотят иметь оригинальную запись – и этим метал-сцена выгодно выделяется. Для большинства людей Интернет – это что-то вроде «пробника». Они говорят: «О, я послушал эти песни, и они мне нравятся, так что надо купить диск». Мне кажется, это здорово. Интернет – это хороший способ промоушена.

Мне очень понравились песни, которые я услышал на YouTube – они по-настоящему хороши. Как ты считаешь, может ли группа совершить прорыв с этим альбомом, или эта запись предназначена только для ваших преданных поклонников?

Проблема заключается в том, что музыка, которую мы исполняем, - это настоящий андерграунд. Есть определенное количество поклонников, которым она нравится, но в хит-парады с такой музыкой не попадешь, да мы и не стремимся к этому. Конечно, мы были бы рады продать сотни тысяч наших CD, но я думаю, этого не случится, потому что мы принадлежим к андерграундной сцене, а распространением дисков занимаемся мы сами и маленький лейбл. Хорошо, что мы можем использовать Интернет для того, чтобы принимать заказы и отправлять диски почтой, и мы уже продали несколько упаковок с дисками в Японию, США и даже в Россию.

В начале этого года Eure Erben играли на разогреве у Sodom. Как вам удалось получить это место, и нормально ли к вам отнеслись хэдлайнеры?

Да, естественно. Мы прекрасно знаем парней из Sodom, и в этом году мы уже трижды выступали с ними на фестивалях, а когда они в феврале гастролировали, мы выступили у них на разогреве в Эйндховене (Голландия). Они – наши коллеги по сцене, мы давно их знаем, и они всегда прекрасно к нам относились. Они – классные ребята, и мы с ними всегда выпиваем в гримерке до и после концерта, так что и в этот раз все было отлично. Том – замечательный человек, за кулисами он не ведет себя как звезда. Он такой же обычный парень, как ты или я, он тоже большой фэн металла, он любит слушать музыку, у него большая коллекция компакт-дисков и пластинок. Если ты однажды его встретишь, ты увидишь, что он вполне обычный человек.

А трудно ли в наши дни группе вроде Eure Erben выступать с концертами?

Да, потому что в Германии много хороших групп, и все они хотят выступать в клубах и на разных концертных площадках. Когда мы даем крупные концерты или играем на фестивалях, мы в основном выступаем как Darkness. Ну а на небольших концертах в клубах мы выступаем под именем Eure Erben. Но мы сами не стремились к этому, этого хотят организаторы. Они говорят, что имя Darkness популярнее Eure Erben, и крупные шоу можно получить именно под имя Darkness. Мы бы были рады давать все концерты как Eure Erben, но это зависит не от нас, а от организаторов концертов.

В 2009 году к группе присоединился гитарист Хобби. Не мог бы ты рассказать о нем? Довольны ли вы им и его стилем игры?

Да, вполне. Он очень классный гитарист. Мы встретили его в 2007 году, когда давали несколько концертов в формате трио – тогда у нас не было второго гитариста. И вот после одного из концертов он подошел к нам и сказал: «Вы ищите второго гитариста – это я». Спустя несколько недель он пришел на репетицию, потому что мы хотели прослушать его. Мы хотели сперва убедиться, что все будет работать, ведь мы старше него, и нужно было посмотреть, как мы поладим – три человека в возрасте и очень молодой парень. Но это оказалось проще простого – он такой же чокнутый, как и мы, ну или наоборот. Сейчас мы друзья и очень хорошая команда, а он - прекрасный музыкант, и мы им довольны. 

В 2009 году Darkness принимали участие в концерте памяти бывшего барабанщика Sodom Криса Уитчхантера. Какие у тебя остались воспоминания об этом мероприятии?

Воспоминания… Этот концерт собрал публику со всего света. Приехало много поклонников со всей Европы – мы встретили людей из Италии, Франции, Турции, было даже несколько человек из Мексики. Это наполняет меня гордостью – чтобы увидеть твой концерт, люди проделывают путь в тысячи километров, чтобы встретиться с тобой и пообщаться, а значит, то, чем мы занимались во времена Darkness, и то, чем мы занимаемся сейчас, - это все не зря. Я не знаю больше ни одного стиля музыки, фанаты которого проделывали бы путь в тысячи километров, чтобы только увидеть свою любимую группу. Всегда здорово встречаться с такими людьми и выступать на подобных концертах. Мы встретили парня из Турции, и он поверить не мог, что мы находимся среди публики. Он был очень воодушевлен и попросил нас сфотографироваться с ним. Я сказал: «Конечно, иди сюда». Мы сфотографировались с ним, держа в руках пиво, и он был счастлив, что получил эту фотографию. Это было весьма любопытно. (Смеется). 

Да, я могу понять этого парня, ведь за пределами Германии, где люди не видели выступлений Darkness в оригинальном составе, имя группы по-прежнему много значит для них. Возвращаясь к тому концерту – что ты думаешь о той истории вокруг его афиши, когда Destruction отменили свое выступление, но затем передумали? Каково твое мнение?

Насколько я знаю, они не хотели выступать, поскольку им что-то не понравилось в порядке выступления и в самой афише. Думаю, эта история облетела всю метал-сцену, и вести себя так – сущее безумие. Если честно, я бы никогда не отменил концерт только из-за того, что моя группа стоит в списке под номером два или номером четыре – это просто безумие какое-то. Я думаю, Шмир понял, что такое поведение не добавило ему популярности, так что он передумал и сказал: «Ладно, мы выступим». Вообще, вся эта история - большая ошибка с его стороны.

Если ты не против, то давай поговорим о начале твоей карьеры. Насколько я понимаю, твой путь в музыку начался с группы Crypt. Помнишь ли ты эту группу?

Естественно! Я начинал играть в Crypt, и это была моя первая металлическая группа. До этого я играл лишь в школьной команде, в которой мы играли самые разные вещи – рок и все в таком духе. Crypt же стали моей первой метал-группой на два или три года, и мы даже записали два демо… Понимаешь, район Рура в Германии – это значительная часть страны, но метал-сцена здесь в то время была маленькой, так что мы все знали друг друга. Я встретил Лаки из Darkness, и у них как раз изменился состав – от них ушел гитарист. Так что однажды Лаки пришел ко мне и сказал: «Ты не хочешь присоединиться к Darkness? Давай посмотрим, что из этого выйдет». Сперва я не был уверен, надо ли мне это, но затем в Crypt начались проблемы личного характера, и я сказал: «Ладно, я ухожу из Crypt». Так я начал играть с Darkness. Группа просуществовала с 1986 по 1989 год. В период с 1989 по 2000 год, в течение одиннадцати лет, я занимался самыми разными вещами – делал аранжировки, сочинял и записывал разную музыку. Однажды я решил: «Мне не очень-то нравится то, что я делаю». Мы с Лаки всегда поддерживали отношения, ведь мы оба живем в Эссене. Лаки тоже не нравилось то, чем он занимался, и мы решили снова играть вместе. Я сказал: «Я не хочу выезжать за счет волны реюнионов, когда от группы остается только один оригинальный участник, а все остальные музыканты новые, но они все равно называют себя так, как и двадцать лет назад. Я не хочу возрождать Darkness. Я горжусь этой группой, но я хочу сделать что-то новое». Так что мы создали Eure Erben. Если быть честным, то если бы я знал тогда, насколько популярными были Darkness, возможно, я бы принял другое решение. Eure Erben пришлось начинать все с нуля – нам нужно было записывать демо и CD, искать промоутеров и лейблы, а у Darkness уже было имя. Так что если посмотреть на ситуацию с точки зрения бизнесмена, то возрождение Darkness было бы лучшим решением. Но так всегда получается – мы все лучше соображаем задним умом.

Darkness родом из Рурского района, из Эссена. Этот район подарил миру такие группы как Sodom и Kreator. Как ты думаешь, если бы у вас был нормальный менеджер и поддержка от лейбла, вы бы могли добиться такого же статуса, как и эти команды?

Да, думаю, могли бы. В конце 80-х мы допустили большую ошибку. Нам предлагали отправиться в тур по Европе с Destruction и Kreator, и менеджер этого тура говорил, что он хотел бы видеть на разогреве именно нас, но нам нужно было заплатить за участие в туре. Однако наш лейбл оказался не готов выложить нужную сумму, да и у нас таких денег не было. Если бы мы приняли участие в этом турне, думаю, мы стали бы намного популярнее. Конечно, для любой группы важна удача, а также нужны люди, которые делали бы закулисную работу – менеджеры и так далее. Но и самой группе нужно выполнять свою часть работы, а мы этого не сделали – мы были безумны, злы, и нас больше интересовала игра на инструментах и вечеринки после концертов. Вот еще одна из причин, почему мы не стали знаменитыми. Многие говорят о великой тройке немецкого трэша - Destruction, Sodom и Kreator, но для нас было бы лучше, если бы таких групп оказалось четыре.

Думаю, в Германии столько хороших команд, что можно насчитать не только четверку или пятерку, но и целую великую десятку немецкого трэша.

Да, я бы сравнил нашу сцену с футбольной лигой – есть первая лига и вторая лига. Destruction, Kreator и Sodom – это первая лига, а Darkness всегда были во второй.

Мне доводилось слышать много историй о таких заведениях как “Mephisto” и “Rockfabrik”, но я никогда не был в них. Не мог бы ты рассказать об этих клубах?

Клуб “Mephisto” находился в Гельзенкирхене, что по соседству с Эссеном. Он располагался в старом замке, а сейчас, кажется, там находится дешевый ресторан. В то время “Mephiso” находился в подвале замка, поэтому в клубе была подходящая атмосфера – когда ты входил внутрь, там было мрачно, и создавалось ощущение, что ты попал в Средневековье. Я думаю, это был очень классный клуб, потому что там можно было встретить всех и вся, и не важно, кто ты – популярный музыкант или просто фанат, мы все были единой тусовкой. Ты мог пойти туда в любое время, и, если у тебя не было планов, ты мог пойти в “Mephisto” и общаться со всеми, кто там был.

“Rockfabrik” находился (и до сих пор находится – прим. авт.) в Людвигсбурге, в нескольких сотнях километров от Эссена. Мы ходили в “Rockfabrik” в Людвигсбурге, когда записывали наш первый альбом. Наша студия располагалась в Штутгарте, мы жили в этом городе две или три недели и по выходным или как-нибудь вечером мы ходили в этот клуб. Я думаю, это был нормальный клуб, но “Mephisto” был настоящим культом. У этого заведения была особая атмосфера, и если я начну рассказывать историю про этот клуб, то можно будет написать несколько книг. Мой рассказ занял бы слишком много времени. (Смеется). 

Давай поговорим о первом альбоме Darkness “Death Squad” (1987). Что ты ощущаешь сейчас, кода многие поклонники называют его классическим трэшевым альбомом?

Это наполняет меня гордостью, ведь мы участвовали в создании стиля 80-х. Многие люди, которых я встречаю на концертах, очень молоды – им по 16-20 лет, и когда метал-сцена 80-х была жива, они были совсем детьми или вообще еще не появились на свет. А сегодня они говорят об этой сцене и слушают эту музыку. Мы приложили руку к созданию трэша как стиля. Когда люди в наши дни говорят мне, что “Death Squad” – классический трэш-альбом и шедевр жанра, я ощущаю неподдельную гордость.

В буклете этого альбома я не нашел информации о его продюсере. Как его звали?

У-ф-ф-ф-ф (пауза)… Его звали Том Кригер. Мы записывали альбом в студии, принадлежавшей лейблу Gama, и именно поэтому нам пришлось отправиться в Штутгарт, который расположен почти что в 500 километрах от Эссена. Меня всегда удивляло, зачем нужно было тащиться в Штутгарт, и почему нельзя было записаться в Эссене, Бохуме или где-то рядом с нашим городом. Но та студия принадлежала лейблу, так что компании было дешевле отправить нас именно в эту студию. В студии не было какого-то известного продюсера, но там работали несколько звукоинженеров, и в то время, когда записывались мы, там работал Том. Он был джазовым музыкантом и очень классным парнем, но после работы с нами он попал в больницу, потому что у него случился нервный срыв. Не из-за нас, а потому что до нас он записал десять или, кажется, двенадцать металлических групп, так что когда в студии появились мы, для него это стало уже слишком. Ему пришлось взять отпуск и лечь в больницу.

Одной из самых ярких песен на “Death Squad” является “Burial At Sea", и если я правильно понимаю, она посвящена немецким подводникам, погибшим во Второй мировой войне. Я прав?

Нет-нет. Посвящена – неподходящее слово, ведь мы, как я уже говорил, лишь описываем происходящее – в данном случае, произошедшее с подводниками в той войне. Она не за и не против немцев, не за и не против союзников, которые воевали с Германией, она просто повествует о тех событиях. Нас вдохновил фильм «Лодка» (“Das Boot”). Это очень известный немецкий фильм о подводной лодке. Когда ты смотришь его в кинотеатре, такое чувство, что ты сам – член экипажа, ты словно ощущаешь себя внутри подлодки, ты чувствуешь боль и страх, когда подлодку подбили и она идет ко дну. Нас очень впечатлил этот фильм, именно он и стал основой для создания “Burial At Sea.

Еще один трек с этого альбома – инструментал “Tarsman Of Gor”. Кому в голову пришла идея совместить классическую музыку в духе Баха и Бетховена с трэш-металом?

Я и не знаю… Насколько я помню, эта идея была моей. Мы решили сыграть инструментал, а в треке без вокала обязательно должны быть цепляющие моменты и запоминающиеся мелодии. Поэтому трек и получился таким.

В буклетах к переизданию “Death Squad” ты написал, что не только лейбл Gama был виноват в проблемах коллектива, но и сами музыканты. У вас в то время не было менеджера?

В то время – нет. Начиная со второго альбома мы решили работать с Богги Копеком, который также был менеджером Kreator и Sodom. На протяжении двух или трех лет у нас с Kreator был общий репетиционный зал, так что мы были знакомы с Богги Копеком, и он стал нашем менеджером, но сотрудничество с ним оказалось не слишком удачным, и я даже не знаю почему. Потом мы стали работать с маленькой менеджмент-компанией, но и с ними толка не вышло. Как я уже говорил, группе нужен кто-то, кто дает тебе пинка под зад и говорит: «Нет, пиво ты пить не будешь, иди и репетируй. Сегодня у нас концерт, и тебе нужно ехать в такой-то клуб и играть – я устроил автобус, гостиницу, аппарат, так что тебе нужно явиться в такое-то место на сбор и ехать на концерт». Менеджер - как тренер в футбольной команде, а у нас такого тренера не было, вот почему у нас так толком ничего и не получилось.

Следующий альбом, “Defenders Of Justice” (1988), начинается с мелодии из песни “Always Look On the Bright Side Of Life”. Кто решил добавить ее в качестве интро?

Это был Эмма (Оливер Эмановски), наш нынешний басист. В то время мы были друзьями, и он заглядывал к нам в студию. Он играет на бас-гитаре и пианино, и в то время у него был синтезатор, а эта песня была в нем запрограммирована, так что нужно было нажать лишь одну кнопку, чтобы песня начала играть. И вот Эмма пришел с этим синтезатором, а мы сказали: «Ладно, сыграй нам что-нибудь на синтезаторе», и мы использовали эту песню в качестве интро.

Полагаю, текст песни к еще одной песне – “Caligula” – был придуман после просмотра одноименного фильма Тинто Брасса? Тебе в то время нравилось порно?

(Смеется). Думаю, любому молодому парню нравится порно. (Дружный смех). Я посмотрел этот фильм, и он вдохновил меня на написание песни “Caligula”, ведь, на мой взгляд, это не просто порно, этот фильм рассказывает о начале падения Калигулы. Фильм прекрасно демонстрирует, что он был совершенно чокнутым, да и все римляне в то время были ненормальными, и именно это побудило меня написать эту композицию. 

Да, все, кому нравятся фильмы Тинто Брасса, говорят: «О, да это никакое не порно!»

Знаешь, в то время этот фильм шокировал. Для людей было удивительно видеть обнаженных и трахающихся актеров на экранах обычных кинотеатров, но мне все-таки кажется, что это не порно.

В продолжение тематики текстов на альбоме – песня “Battle To The Last” посвящена холодной войне?

В то время много текстов сочинял Пьер (Пьер Даниэльчик, гитарист группы с 1986 по 1989 год - прим. авт.), а он очень многие тексты посвящал этой проблеме– холодной войне, железному занавесу и противостоянию Востока и Запада.

В 80-е об этих проблемах писали многие группы. Насколько реально в то время ощущалась угроза ядерной войны?

Мне кажется, «холодная война» была своеобразной игрой между сверхдержавами – СССР и США. Если ты посмотришь, что произошло после того, как рухнул железный занавес и Восточная Европа стала открытой для остального мира, то увидишь, что исчез враг и отпала необходимость в армиях, из-за чего многие люди, работавшие на военный сектор – поставляя продовольствие или оружие – лишились работы, потому что в ней больше не было нужды. Холодная война была нужна, чтобы дурить людей, создавать у них образ врага, чтобы можно было сказать: на одной стороне мы, а на другой – враги. Сейчас у людей другой враг – ислам. Я знаю многих мусульман, и они отнюдь не террористы, они совсем не злобные и не агрессивные. Думаю, людям постоянно нужен какой-то враг, и в те годы это были страны Востока, а теперь, как и сотни лет назад, - это противостояние христиан и мусульман.

Ты упомянул Пьера, который ушел из группы после выхода второго альбома. Что ты можешь сказать о своем сотрудничестве с ним?

Он был действительно хорош. И к тому же он был очень увлеченным человеком. Он сочинял разные песни, и когда у него появлялся рифф или песня, он показывал нам их на репетиции, а мы иногда говорили: «Нет, нам это не нравится, мы не хотим играть такое дерьмо». В таких случаях он превращался в берсерка и начинал орать: «Да вы невежды! Вы ничего не понимаете в музыке! Нам надо играть так-то и так-то, и мне плевать на то, что вы думаете». Так что он был очень увлеченным и очень одаренным гитаристом, он всегда отдавал всего себя группе и нашему успеху. Когда он ушел, для нас это стало большой потерей.

Не мог бы ты рассказать про Олли, вокалиста? Я читал в Интернете, что он умер от пьянства.

Этого никто точно не знает. Мы думаем, что он умер от алкоголя и наркотиков. Он всегда отличался непомерным пьянством и употреблением наркоты, куда большим, чем мы, и он не знал, когда следует остановиться. Он мог продолжать до тех пор, пока не рухнет и не лишится сознания. Поэтому мы думаем, что он умер именно из-за выпивки и наркотиков.

Вы поддерживали с ним отношения после распада группы?

Нет, не особо. Он пошел своим путем – мы своим. Иногда я встречал его во время гастролей или на концертах, но мы не общались после того, как наши дороги разошлись.

А почему басист Томас Беккер ушел от вас в Holy Moses? Там ему предложили больше денег?

Нет, дело в том, что Богги Копек был его братом, а в то время он занимался и менеджментом Holy Moses. Я думаю, именно он устроил этот переход. Holy Moses были более популярны и успешны, поэтому Томас и решил играть с ними.

Несколько странно, что менеджер группы советует музыканту уйти из нее и присоединиться к другому коллективу…

Да, но таков бизнес. В то время мы не понимали, что некоторые вещи в музыке – это исключительно бизнес. Нельзя всегда быть прямолинейным. Некоторые люди предпочитают более успешные группы, потому что они хотят быть популярными, получать больше денег и все в таком духе. Думаю, именно поэтому Томас и ушел.

Вокалист, заменивший Олли – Рэй (настоящее имя – Рольф Друшел) – был наркоманом. Почему группа словно притягивала к себе таких людей? Один был алкоголиком, другой – наркоманом. Все дело в плохой карме?

Да, наверное, в карме. (Смеется). Мы встретили Рэя, и он оказался хорошим вокалистом, но не для трэша. Мы осознали это, лишь когда он ушел и группа распалась. Он был подходящим вокалистом для более традиционного металла, но никак не для трэша. Нас не волновали его проблемы с наркотиками, потому что он не пропускал репетиции, выступал на концертах, сочинял тексты. Он делал свою работу, и в то время для нас этого было вполне достаточно.

На третьем альбоме Conclusion And Revival” (1989) ваша музыка несколько отошла от трэша и приблизилась к хардкору. Почему так произошло?

Потому что это были уже не Darkness. Я считаю, что наиболее типичным для Darkness был альбом “Death Squad”, ведь его записывал оригинальный состав с Олли у микрофона, Бруно на басу и Пьером в качестве гитариста – именно этот состав можно назвать Darkness. В ходе записи второго альбома мы осознали, что мы утратили наш дух. В то время, пока мы готовились к записи второй пластинки и собирались войти в студию, Олли не появлялся на репетициях, не сочинял тексты, он даже не знал, что ему петь в тот момент, когда пришел его черед записываться. Я напевал мелодии, чтобы показать ему, какими были песни, а он «снимал» мои партии. После этого запись с моим голосом стиралась и оставалась запись его голоса. Это стало одной из причин, почему ушел Пьер. Он сказал: «Кто-то один должен уйти – либо Олли, либо я». А мы ответили: «Олли – харизматичный певец, мы не можем потерять его, он является важной частью Darkness». На что Пьер сказал: «Ладно, тогда уйти придется мне». Я считаю, что музыка на третьем альбоме – это уже не Darkness. Мы пытались продемонстрировать новые веяния в нашем звучании, и потому-то мы перезаписали “Predetermined Destiny” и “Burial”. Я думаю, что третья пластинка получилась чересчур прогрессивной. Мне она нравится, но это уже не пластинка Darkness.

Мне этот альбом тоже очень нравится. В нем есть несколько забавных моментов вроде переделанной версии “Faded Pictures”. Она начинается с того, как кто-то произносит: «Эй, диджей!», а затем следует фанковый проигрыш на бас-гитаре. Вы пытались спародировать группы вроде Beastie Boys или Mordred?

Да! Мы хотели немного пошутить, и эта песня стала отличной возможностью для шутки. Но “Faded Pictures” была бонусом на CD. В то время формат CD был не так популярен, как сейчас, и большинство людей покупало виниловые пластинки. Наш лейбл сказал: «Нам нужен бонус-трек, чтобы CD лучше продавался». И мы записали новые версии “Faded Pictures” и “Armageddon”.

В песне “Price Of Fame” группа обвиняет двух издателей в том, что они украли у нее деньги. И как эти самые издатели из Gama Records отреагировали на эту песню?

Да им плевать было. Я думаю, они даже не вникали в то, о чем мы в то время пели, их интересовали только деньги. Перед записью третьей пластинки мы сказали: «Группа собирается прекратить свое существование, мы больше не хотим иметь с вами никаких дел». А они в ответ: «У нас контракт на три альбома, так что вам придется выполнить его условия, и мы настаиваем на том, чтобы вы записали третий альбом». Вот почему нам пришлось выпустить эту запись. Наверное, было бы лучше создать новую группу или уйти с этого лейбла и подписать контракт с другим. Нас так все затрахало – группа, вся сцена – и мы написали песни “Price Of Fame” и “Soldiers”. Gama – это аббревиатура, образованная от имен тех двух владельцев лейбла (Петер Гаратони и Гюнтер Марек – прим. авт.). Их интересовали только деньги, они разъезжали на «Мерседесах» и «Порше», и их не волновало, что они продают – хэви-метал, блюз или попсу. Самым главным для них были уровни продаж пластинок и дисков. Они не слушали музыку, которую выпускали, и не интересовались ей.

Думаю, что они, будучи маленьким лейблом, пытались вести себя как мейджор. У лейбла было несколько подразделений вроде Tales Of Thrash Records or Scratch Records.

Я думаю, они это придумали, чтобы избежать налогов. Если твой лейбл успешен, то приходиться платить налоги. Но если у тебя есть вторая компания, и она не имеет успеха или становится банкротом, ты можешь сказать: «Мы потеряли много денег», и тебе не придется ничего платить. Вот почему они так поступали.

Арнд, наше интервью подошло к концу. Не хочешь ли ты сказать что-то российским фэнам в завершение беседы?

Я хотел бы поблагодарить русских любителей трэша, которые слушают нашу музыку за то, что они поддерживают дух этой музыки и являются нашими фанатами. Меня переполняет гордость, когда я вижу, сколько километров нас разделяют. Я с большим нетерпением жду возможности выступить в России.

Официальный сайт Eure Erben: http://www.eureerben.de/ 

Константин “Hirax” Чиликин
6 ноября 2011 г.
(с) HeadBanger.ru