Rhapsody
Мастер изумрудного меча

04.08.2018

Чтобы не запутаться в истории итальянских симфо-пауэр-металлистов Rhapsody, требуется немало внимательности и смекалки. Определенное время под вариациями на тему этого названия выступали сразу две разных, но родственных группы (Rhapsody Of Fire и Luca Turilli's Rhapsody), но в прошлом году ситуация стала еще более запутанной: Люка Турилли воссоединился с Фабио Лионе (вокал), Алексом Хольцвартом (барабаны), Патрисом Гуэрсом (бас) и Домиником Леркеном (гитара) и поехал на гастроли как просто Rhapsody. Более того, этот тур анонсировался и как воссоединение, и как прощание с данным составом. Чтобы немного прояснить ситуацию, незадолго до московского концерта возрожденного коллектива мы назначили телефонное интервью с Люкой Турилли, однако провести его оказалось ничуть не проще, чем разобраться в хитросплетениях составов и событий вокруг группы. Минут через десять после начала разговора у Люки отключился телефон, поэтому пришлось договариваться о продолжении разговора за кулисами в день концерта, а потом на пути к публикации материала возник еще целый ряд проблем. Тем не менее, слова Люки и сейчас будут полезны тем, кто хочет уяснить причины ряда поворотов в истории этой талантливой и влиятельнейшей группы...

Как возникла идея этого реюниона? Кто ее первым предложил?

Все получилось очень забавно, потому что я и представить себе не мог, что поеду в такой реюнион-тур - я ведь был очень занят с Luca Turilli's Rhapsody. Идею, на самом деле, предложил мой менеджер: когда мы вернулись из последнего тура Luca Turilli's Rhapsody, он спросил меня: "А что ты думаешь насчет того, чтобы воссоединиться в старом составе Rhapsody? Это был бы колоссальный успех - такой же, как раньше". Но я сказал: 'Нет-нет, не думаю, что это хорошая идея". А потом я вдруг вспомнил... Несколько дней спустя я лежал у себя в спальне, смотрел в потолок, и меня осенило: на дворе 2017 год, а мы начали в 1997-м, и так что нашему дебютному альбому "Legendary Tales" исполняется 20 лет. Вау, повод отпраздновать! Я позвонил менеджеру, и он тут же снова выдал мне: "Отлично, раз это 20-летие группы, это отличная возможность реализовать такого рода проект". Я сказал ему, что поговорю с ребятами, и действительно вскоре поговорил с Фабио по телефону. Я очень давно с ним не общался, а тут представилась возможность. Он пришел в восторг от этой идеи, его менеджер - тоже, и идея начала приобретать более серьезные очертания. Затем мы проговорили все детали. Для нас было важно, чтобы тур анонсировался как последний, как уникальная возможность увидеть нас вместе на сцене в последний раз. И вы сами видите, что тур получается очень успешным, и сейчас он продлится гораздо дольше, чем планировался изначально. (Смеется).

Расскажи, пожалуйста, о том, какой сет-лист ждет ваших московских фэнов.

Конечно, вы получите совершенно особенный сет-лист: мы полностью сыграем "Symphony Of Enchanted Lands", наш второй и чрезвычайно важный альбом, потому что благодаря ему статус Rhapsody укрепился по всему миру. По большому счету, история Rhapsody началась именно с него. Мы впервые исполним этот альбом целиком - на нем есть песни, которые мы не играли ни в одном из предыдущих туров. Думаю, для фэнов это будет чем-то совершенно особенным. А потом мы сыграем старую классику, которую все ждут.

Вы не думали над тем, чтобы предложить Алексу Старополи (сооснователь первоначальных Rhapsody, ныне лидер Rhapsody Of Fire - прим. авт.) также принять участие в этом туре?

Конечно, ну как же мы могли не пригласить Алекса? Но он подумал несколько дней и решил остаться в стороне от этого реюниона. Он опубликовал на Facebook сообщение, в котором написал, что для него будет лучше не принимать участия в этой затее, потому что он хочет продвигать своих Rhapsody Of Fire. У него были проблемы из-за того, что Фабио и Алекс Хольцварт, наш барабанщик, ушли из Rhapsody Of Fire всего за несколько недель до того, как мы опубликовали новость о реюнион-туре. Это был очень щекотливый момент, и в итоге он решил не участвовать в нашей затее. Конечно, нам всем из-за этого грустно. Но в Южной Америке фэны все равно были очень счастливы видеть группу.

Вы раньше играли в России лишь однажды, и было это целых семь лет назад. Какое впечатление произвела на тебя Россиия? Имеются в виду не только выступление и поклонники, но и наша культура, страна в целом...

Вы понимаете, русская музыка сильно повлияла на Rhapsody, так что я всегда был в каком-то смысле связан с музыкой с Востока, из России. Перед тем, как мы к вам приехали - это было очень давно, но я хорошо помню - все говорили мне: "Играть в России не так просто, потому что в восточных странах люди холоднее, не такие активные, как, например, в Южной Америке". Однако за все время нашего пребывания там мы ни разу не чувствовали холода, потому что мы играли свою музыку, и все были от нее в восторге. Вернуться туда сейчас, спустя столько лет - это волшебное чувство. Сам не могу поверить, что мы были у вас только один раз за все эти годы. Каждый год у нас почти получалось приехать, но, в конечном счете, возникали причины, по которым это было невозможно. Мы играли в Скандинавии - Норвегия, Швеция и все такое - и сейчас, в нашем прощальном туре, мы наконец-то доедем до России. Это одна из причин, почему мы так им довольны - у нас наконец-то появилась возможность сыграть во всех тех странах, о которых мы раньше забывали.

Тур будет продолжаться до следующей весны. Вы не планируете как-то его увековечить - выпустить концертный CD или DVD?

Такой план изначально был, но он не будет реализован. У нас так много других проектов, что на это просто нет времен. А потом, эта ситуация с Алексом - мы не считаем правильным делать это без него.

А не было ли мыслей по случаю юбилея переиздать кое-какой старый материал - демо-записи "Land Of Immortals" и "Eternal Glory"? Мы уверены, что многие фэны были бы счастливы иметь их на официальном CD.

Нет, потому что для этого потребовалось бы решать вопросы с кучей лейблов. Это вопросы юридического плана, а с ними всегда трудно. А тот факт, что Алекс не участвует в реюнионе, усложняет ситуацию еще больше. Мы смотрим на этот реюнион как разовый проект. Мы не думали над тем, чтобы в связи с ним затевать еще какие-то вещи. Хотя наш первый лейбл обращался мне с идеей официально выпустить первое демо группы - то самое знаменитое "Eternal Glory", но поскольку Алекс объявил о том, что остается в стороне, этот лейбл не стал дальше развивать свою мысль. По крайней мере, мне после этого от них никто не писал и не звонил.

Когда вы начинали, в Италии было немало многообещающих пауэр-металлических групп - Labyrinth, Skylark, Highlord и т.д. Но никому их них не удалось достичь высот популярности, сопоставимых с Rhapsody. Как ты думаешь, почему?

Причина банальна - мы были самыми первыми. Мы были оригинальными. Если бы мне пришлось давать советы новой группе, если бы я был главой лейбла или менеджером, например, и ко мне пришла новая итальянская группа со словами: "Мы любим музыку такого-то коллектива, мы хотим делать такую же музыку и добиться такого же успеха", я бы сказал: "Тогда делайте что-то другое, оригинальное". (Смеется). Когда ты делаешь такую же музыку, как кто-то еще, люди всегда предпочтут оригинал. Если я буду играть а ля Manowar, например, но люди отдадут предпочтение музыке Manowar в исполнении авторов, чем музыке в стиле Manowar в моем исполнении. Это мой стандартный ответ. Но могу сказать вам, что Labyrinth я недавно видел лично на одном из итальянских фестивалей, они до сих пор выступают и до сих пор находятся в хорошей форме. Из других групп я лично никого не знаю, так что не могу сказать вам, как у них дела и существуют ли они. Понимаете, проблема в том, что музыкант играющий определенный стиль, ну вот пауэр-метал, как мы, редко слушает другие группы в этом же стиле, понимаете? Обычно у артиста ситуация такова - ты вынужден слушать музыку, которую играет твоя группа, целый день - когда ты ее сочиняешь, когда ты ее записываешь и так далее. Так что когда ты приходишь домой, самое естественное желание артиста - послушать что-нибудь совершенно другое. Со мной именно такой случай - я никогда не слушаю другие группы, играющие в том же стиле, что и я.

В истории Rhapsody есть два человека, которые не играли в группе, но существенно повлияли на ее путь. Один из них - легендарный актер Кристофер Ли. Какие из эпизодов вашей совместной работы запомнились тебе лучше всего?

Все это было просто поразительно. Мы с Алексом сначала посмотрели фильмы трилогии "Властелин колец" с итальянским дубляжом, но они так нас впечатлили, что мы пошли смотреть их в оригинале - по-английски. Я и раньше хорошо знал Кристофера Ли по его фильмам 60-х и 70-х, но тут я услышал его голос и просто влюбился в него - у него был такой невероятный тон, оттенки, просто поразительно. В то время, когда выходили филмы трилогии "Властелин колец", мы искали человека, который записал бы разговорные  пассажи для "Symphony Of Enchanted Lands II" (2004), и мы послали ему письмо по электронной почте. Мы приглашали его стать официальным рассказчиком у Rhapsody, но не относились к этому слишком серьезно. Мы просто сказали: "А почему не попробовать?". И угадайте, что? Через несколько недель мы узнали о том, что он согласен. Конечно, для нас уже одно его согласие было чем-то потрясающи. Впоследствии мы узнали, что мы оказались в нужном месте в нужное время, потому что к тому моменту он закончил работу над "Звездными войнами" и понял, что хочет показать себя новой, более молодой аудитории. И он подумал, что это можно сделать при помощи музыки, которую слушает эта молодая аудитория. А музыка Rhapsody, как ему показалось, для этого подходила, так что нам просто повезло. Потом мы поехали в Лондон, где у нас была возможность лично общаться с ним на протяжении двух дней, пока он записывал разговорные партии для альбома, с которого началось наше сотрудничество - "Symphony Of Enchanted Lands II". Когда мы к нему приехали, вы можете себе представить, как мы робели, мы с Алексом разговаривали с ним, как с нашим наставником, но потом мы обнаружили, что он и по-человечески совершенно замечательный. Он в жизни именно такой, каким вы видите его в фильмах, а обычно так не бывает. Для нас это был колоссальный сюрприз, и мы провели вместе два фантастических дня. Мы ему тоже понравились, и под конец мы называли его своим дядюшкой. Наше сотрудничеств продлилось много лет, и, конечно, когда мы узнали, что его больше нет, это было для нас настоящей трагедией.  

Правильно ли мы понимаем, что он увлекся хэви-металом и начал его петь именно благодаря встрече с вами?

Да, именно так! Когда он давал свое согласие, он толком и не знал, что такое хэви-метал. (Дружный смех). У нас был очень неловкий момент, когда мы должны были послать ему демо-версии наших песен, чтобы он понял, поверх чего он должен будет зачитывать разговорные куски. Конечно, мы выбрали песни помягче, потому что боялись, что когда он услышит реально тяжелые гитары, он скажет: "Ой, нет, я такую музыку не люблю". Так что мы послали ему демо-версии баллад и наиболее оркестро-ориентированных песен, и он пришел от них в восторг, он сказал: "Вау, а я и не думал, что это будет такая отличная музыка!" (Смеется). Так что мы обвели его вокруг пальца, но в конечном итоге, он услышал и остальные песни, в которых полно тяжелых гитар, и он смог их оценить. Выяснилось, что он любит очень разную музыку, что он всегда хотел быть оперным певцом, и в конечном итоге, он не ограничился у нас ролью рассказчика. Он сам спел нашу песню "The Magic Of The Wizard's Dream" дуэтом с Фабио.

Еще одной влиятельной фигурой для Rhapsody был Джой ДеМайо. Не мог бы ты также сказать несколько слов о работе с ним?

Джой ДеМайо был нашим менеджером, и мы съездили с Manowar в несколько туров. Но мы уже 10 лет не работаем вместе, а за исключением того, что он был нашим менеджером, мы не имели с ним других пересечений.

Теперь у нас несколько вопросов о последнем альбоме Luca Turilli's Rhapsody "Prometheus" (2015). Сначала хотелось бы понять вот такой момент. Этот альбом не имеет единой концепции, в него вошли песни на разные темы и о разных людях. Как ты решаешь, какую песню посвятить какой теме? Например, на альбоме есть песня "Il Tempo Degli Dei" - почему ты сделал ее героем итальянского мыслителя и художника Густаво Адолфо Рола?

По-разному бывает. Обычно все начинается с названия песни. Для 90 процентов песен, которые я написал, отправной точкой было название. Уже в названии заключено целый мир, потому что название - это не только три слова, но и все, что связано с этими тремя словами. "Il Tempo Degli Dei" ("Время богов") - это невероятная песня о духовной эволюции и о силе, которая заключена у нас внутри и которую лишь нужно разбудить. Как только ты понимаешь, о чем будет песня, а такое понимание дает небе ее название, процесс идет сам собой. Вдруг появляется музыка - я сажусь за пианино, и как только я знаю, о чем хочу рассказать, музыка приходит сама по себе. Для меня главное при работе над альбомом, особенно когда есть возможность писать на разные темы - это список названий песен. (Смеется). Когда у меня есть этот список из 10-11 названий, для меня альбом готов. Даже до записи, даже до окончания работы над аранжировками - все, альбом сделан!

Есть ли какая-то конкретная причина, почему одни песни ты пишешь по-английски, а другие - по-итальянски? Как ты решаешь, на каком языке будет песня?

Итальянский - это язык, который знают не только итальянцы, он распространен еще, например, в мире оперы. Это очень открытый язык, не жесткий, как, например, немецкий. (Смеется). Существует не так много песен на немецком, которые знает весь мир, за исключением Rammstein. Они были большим сюрпризом и редким исключением. А итальянский идеально подходит для музыки всех стилей. Когда я хочу написать о чем-то по-настоящему глубоко, английский не всегда мне это позволяет, потому что для этого требуется знать его идеально, как я знаю итальянский. Обычно я пишу не на современном итальянском, а на том варианте языка, который был в употреблении два века назад. В то время только у богатых была возможность выучить его должным образом и говорить на нем правильно, и тогда он был немного более точным, в нем было куда больше разных слов для обозначения одних и тех же вещей. Сейчас эти слова уже не используются, но все их знают, потому что они есть в "Божественной комедии" Данте Алигьери или в еще более старых произведениях. Мне нравится их использовать, потому что я считаю, что они обогащают песню, они дают мне возможность выразить смысл песни более глубокими, нешаблонными фразами. Когда у тебя есть много слов, которые обозначают одно и то же, ты можешь сделать текст насыщенным, элегантным, а английский язык, к сожалению, очень ограничен... Я заметил эту разницу - взять какую-нибудь группу с 20 альбомами, так у нее даже в рамках одного альбома будут многочисленные повторения одних и тех же слов, одних и тех же выражений. А когда у меня есть альбом, где шесть песен по-английски, две по-итальянски, одна когда-нибудь будет по-французски, у меня есть возможность добиться языкового разнообразия.

Что ты хотел донести до своих слушателей через альбом "Prometheus"? Как ты считаешь, достаточно ли просто слушать музыку и не особенно обращать внимания на тексты, или ты хочешь, чтобы каждый слушатель посмотрел глубже и разобрался, что за людей и цитаты ты поместил в буклет?

К моей музыке может быть масса разных подходов. Я всегда говорил это о Rhapsody с самого начала. Некоторые ведь думали, что это просто сага о драконах и воинах, как фильм, но на самом деле, в ней заложено куда более глубокое послание, очень позитивное послание, касающееся уважения, справедливости и любви. Разные люди подходят к музыке по-разному, когда они ее слушают. Я не утверждаю, что я знаю все, но если вы считаете, что вам нужно знать больше, вы сможете открыть для себя в текстах Rhapsody целый мир, просто он лежит не на поверхности. Когда я писал вторую сагу Rhapsody - у нас ведь две саги, первая и вторая - я поднаторел в английском, кроме того, я изменил угол зрения на сюжет. Раньше я был просто рассказчиком, который смотрел на происходящее извне. Во второй саге я попытался сделать так, чтобы у слушателя возникло чувство, что сам он - один из персонажей. Многие ассоциировали себя с Даргором, носителем темного света, в котором есть что-то от каждого из нас - у него есть плохая сторона и хорошая сторона, он знает, что ему еще предстоит в себе разобраться, и он действительно узнает себя по-новому, пока идет по своему духовному пути. Все мы разные, у каждого из нас своя аура, своя карма, называйте, как хотите, и когда люди слушают музыку, каждый находит в ней что-то свое. Но для меня важно предложить им полноценную открытую книгу, а потом люди сами, исходя из своей природы, решат, хотят ли они открыть в моем творчестве что-то еще, или они хотят просто слушать музыку - против этого я тоже не возражаю.

В буклете "Prometheus" ты упоминаешь о своей поездке в Новую Зеландию. Ты не мог бы рассказать о ней подробнее? Тебе удалось посмотреть те места, где Питер Джексон снимал "Властелина колец"?

Конечно, поэтому-то я и написал песню "One Ring To Rule Them All". Один из величайших источников вдохновения для Rhapsody - это природные ландшафты, которые нам милостиво предлагает Мать-Земля. (Смеется). Когда ты едешь в Новую Зеландию, ты получаешь все самое лучшее сразу. Там в твоем распоряжении и вулканы, и невероятные горы, как наши итальянские Альпы, и невероятные цвета, а воздух такой чистый... Ты чувствуешь себя свободным человеком, а когда ты свободен в свободном мире, ты полностью удовлетворен, и это эмоция, которую мне нравится передавать в музыке.

Перед записью "Prometheus" ты построил очень мощную студию для работы над оркестровыми аранжировками, и там ты, по твоим словам, собирался записывать закадровую музыку для кино. Как продвигается твоя работа в этом направлении? В каких фильмах можно послушать музыку, записанную в твоей студии?

Ни в каких. Я открыл эту студию три года назад. Я сделал демо-запись вместе с моим американским партнером, и нам очень повезло - ни один ее экземпляр не остался неуслышанным. С нами вышел на связь известный агент из Калифорнии, но проблема в том, что следующие шаги оказались совсем не такими, каких я ожидал. Этот парень попросил меня сочинить 50 музыкальных фрагментов - 10 в стиле фильмов ужасов, 10 в комедийном стиле, 10 в стиле... короче, понемногу для всех жанров кино. И я понял, что это совсем не то, чем я хочу заниматься. Так устроен Голливуд - музыка делается партиями, а затем эти партии раскидываются по клиентам. Я решил, что лучше буду делать альбомы с группой. Я также понял, что в Голливуде трудно быть на 100 процентов свободным. На каждом шагу ты должен идти на компромисс - с продюсером, с исполнительным продюсером, с художником-постановщиком, с режиссером, с кем угодно. Даже самые известные композиторы вынуждены проводить кучу переговоров, когда они работают в Голливуде. А я на нынешнем этапе моей жизни по-прежнему предпочитаю работу с группой, тем более что сейчас у меня столько проектов. Если, например, мне попадется видеоигра или фильм, в котором у меня будет свобода принятия многих решений, то я могу этим заняться. Ну а до тех пор я прекратил работу в этом направлении. Сейчас я совершенно свободен в том, что я делаю, у меня есть люди, которые мне доверяют - участники всех моих групп, мои лейблы. Все они верят в мои композиции, и я считаю, что именно в этой области мне стоит выкладываться по-настоящему. После того, как история Rhapsody закончится, я начну работать над множеством разных проектах во всевозможных стилях, у меня столько возможностей, что я даже не понимаю, где мне взять время на сон. (Смеется). Вот чем я буду полностью занят в ближайшие 3-4-5-10 лет, но если предложат что-то интересное с той стороны, я для этого полностью открыт.

Мы правильно понимаем, что сейчас слишком рано говорить о том, чем ты займешься по окончании реюнион-тура? Или ты мог бы хотя бы намекнуть?

Я могу сказать вам, что буду работать в каждом музыкальном жанре. По природе своей я композитор, я не концертирующий музыкант, я был вынужден стать концертирующим музыкантом, и мне это нравится, потому что я могу видеться с фэнами, а это второй величайший подарок для музыканта после сочинения музыки. Но я не чувствую себя уютно в этой роли, я вынужден в ней находиться, это нельзя не чувствовать. Я - композитор и аранжировщик, вот к чему лежит моя душа, и на это уходит почти все мое время. Я посчитал, что за год своей карьеры я нахожусь на сцене только десять дней, максимум две недели, так что на гитаре я играю только 10 дней в году. Когда люди говорят мне: "О, ты великолепный гитарист", я говорю: "Хорошо, спасибо", чтобы им было приятно, но на самом деле, это не так. Я - композитор. А чтобы быть хорошим композитором, ты должен знать всю музыку, так что я слушаю все - например, мою душу трогает Адель, известная певица, или Сиа, а моя любимая группа - Muse. Мне даже нравится кое-что их хип-хопа, есть такой парень Tech N9ne, он очень хорош. Это поздний этап эволюции хип-хопа, не тот старый хип-хоп, он мне никогда особенно не нравился. А в новом хип-хопе есть даже кинематографические элементы. Во всем, где я слышу элементы киномузыки, эту эпичность, масштабность, я нахожу для себя что-то привлекательное. И когда ты слушаешь всю эту музыку, и у тебя как у композитора есть желание творить, ты чувствуешь потребность делать все. Так что у меня будет проект в стиле металл, проект в стиле рок, проект в стиле поп, куча всего. В некоторых их них, возможно, следуя законам рынка, я не буду участвовать под своим именем. Имя Люки Турилли связано со вполне определенной музыкой, я не могу делать поп-музыку под именем Люки Турилли, понимаете, о чем я? Придется скрываться под разными именами, что не особенно приятно, но таковы правила рынка.

Выражаем благодарность JC-Sound за организацию этого интервью

Вопросы задавали Роман Патрашов, Наталья "Snakeheart" Патрашова
Перевод с английского - Роман Патрашов
Фото - Наталья "Snakeheart" Патрашова
29 октября - 2 ноября 2017 г.
(c) HeadBanger.ru