Oomph!

Oomph!
У моей работы множество различных граней

09.12.2017

Архив интервью | English version

Немецкие индастриал-металлисты Oomph! никогда не сидят сложа руки - в этом, думается, один из секретов их колоссального успеха. Только весной этого года группа, чей стаж не так давно перевалил за четверть века, приезжала в Россию с очередными концертами, а ее бессменный фронтмен Деро Гои уже спешит к нам снова. Правда, теперь он покажет отечественной публике не обычные живые шоу, а диджей-сеты, которые состоятся 15 декабря в Санкт-Петербурге и 16 декабря в Москве. Мы связались  с музыкантом сразу после концертов Oomph! в Германии, чтобы поговорить об этом несколько необычном формате, планах на будущее, музыке и общечеловеческих аспектах жизни.

Хотелось бы начать с такого вопроса: я знаю, ты много раз говорил – и на концертах, и в интервью – что для тебя очень важен живой звук. При этом ты довольно резко отзывался о тех музыкантах, которые используют во время выступлений заранее записанный материал. Я прекрасно понимаю твою позицию, но расскажи, как ты смотришь с этой точки зрения на электронную музыку? И что думаешь в связи с этим о практике диджеинга?


Разумеется, выступление диджея не имеет ничего общего с выступлением рок-группы – коллектива, который исполняет музыку вживую на сцене. Поэтому, когда я диджею, я развлекаю аудиторию музыкой, которую сам люблю слушать у себя дома, или той, которая оказала на меня влияние в молодости – в общем, музыкой, которая для меня «на все времена». Так что это совсем иной вид представления. Конечно, есть диджеи, которые используют дабы и вообще стараются переписать весь исходный материал собственным подчерком, придать всему свое фирменное звучание, но это чаще встречается в сферах техно и хауса. Когда я играю сет, я просто стараюсь поделиться с публикой моими личными музыкальными предпочтениями и надеюсь, что смогу задать жару. При этом мой выбор пластинок, разумеется, не имеет ничего общего с музыкой Oomph! Ну а что касается электронной музыки, то в наше время, находясь на сцене, вполне возможно использовать такое оборудование, как например, Ableton, которое позволяет практически всё сыграть вживую. Конечно, это всего лишь моё мнение, и я знаю, что существует множество коллективов и артистов, которые устраивают этакое караоке – ну знаешь, когда весь звук идет с бобины, а они просто открывают рот. Но я так не могу относиться к музыке: когда я на сцене, я хочу, чтобы вообще всё было вживую, ведь это уникальный набор эмоций. Я никого не обвиняю – если люди хотят пойти послушать концерт, где почти всё звучит в записи, то это их выбор, но честно говоря, мне бы хотелось, чтобы где-то на постере было указание: что-нибудь типа «играем почти вживую» или там, не знаю, «50% живого звука», «караоке». Потому что готов биться об заклад, что многие зрители, которые идут послушать концерты, скажем, групп, принадлежащих к направлению Neue Deutsche Härte, даже не догадываются, что половина звука записана заранее. Так что вот в чём разница.  У Oomph! всё вживую.

Ладно, понятно. Ну, а возвращаясь к практике диджея, это для тебя, стало быть, просто хобби, не какое-то серьезное занятие?

Да, для меня это просто хобби. Я не профессиональный диджей, никогда бы себя таковым не назвал. Но людям нравится, что я делаю в этом качестве, им интересна музыка, которая нравится мне, и это круто. Для меня это совершенно иной мир, хорошая альтернатива тому, чем я обычно занимаюсь на сцене. А еще это очень весело. Но конечно я предпочитаю быть певцом в рок-группе, которая выступает живьем – это еще веселее, чем быть диджеем, и куда более уникально.

И когда ты начал диджеить?


Думаю, лет 15 назад.  

Я знаю, ты будешь диджеить в декабре в Москве и в Санкт-Петербурге. Это будут разные сеты? Я помню, ты не любишь повторений.


Ну (смеётся), конечно, кое-что общее будет, потому что мне по-прежнему нравятся некоторые из тех музыкальных композиций, которые я уже ставил прежде, когда выступал в роли диджея. Но да, время от времени я дополняю сет новыми вещами, пытаюсь его разнообразить. Однако я не могу обещать, что программа будет на 100% отличаться от предыдущей.

Окей. То есть, это будет просто твоя любимая музыка.

Да, конечно! Было бы совершенно бессмысленно, если бы я был диджеем, а публика просто заказывала бы мне ту музыку, которую она хочет услышать. Тогда это никак не отражало бы мой музыкальный вкус.

Да уж, это было бы действительно странно. Говоря о повторениях: как ты обычно воспринимаешь тур? Тебе когда-нибудь становится скучно от того, что приходится заниматься одной и той же рутиной и исполнять тот же самый набор песен?

Ну, это палка о двух концах. У монеты, знаешь ли, всегда две стороны – как и практически у всего на свете. Конечно, в жизни музыканта случаются скучные моменты, ведь тебе приходится очень много ждать: ты ждешь в аэропорту, на регистрации в отеле, за кулисами, в гримерке – иногда начала концерта, иногда саунд-чека. Ты ждешь ужин. Ты ждешь столько всего! А потом наступают эти два часа максимальной концентрации энергии на сцене. И это очень крутая часть жизни музыканта: иметь возможность передать как можно больше энергии со сцены и получить столько же в ответ от аудитории. Ты ощущаешь кульминацию этой реакции, находясь перед аудиторией, и это просто лучшее, что только может быть. Кроме того, как я уже говорил, мы играем на 100% вживую, поэтому у нас получается реагировать на поведение зрителей. У нас есть возможность сыграть какие-то песни длиннее или короче, если нам так захочется. И да, мы даже можем немного изменять сет-лист. Но обычно мы этого не делаем, потому что стараемся подготовить его сразу надолго, он должен работать как американские горки и подходить для «разгона». Я знаю, в какое именно место определить те песни, которые тяжелее прочих для исполнения. Разумеется, мой голос должен немного разогреться, поэтому, чем позднее начинается концерт и чем дольше он идет, тем ниже по списку я ставлю трудные песни. Требуется, знаешь ли, распеться. Начинать нужно с более спокойных треков, чтобы голос привык ко всему процессу. Таким образом, ты не очень выматываешь собственные силы и делаешь выступление настолько классным, насколько это возможно. Хорошо также иметь такие блоки с более быстрыми песнями и разбавлять их одной-двумя медленными, чтобы в целом всё воспринималось более разнообразно. Так что правильные песни подобрать всегда чрезвычайно сложно. Я думаю, что все, кто любит нашу музыку, сказали бы с радостью, что, дескать, вы «могли бы и 10 часов подряд играть, исполните все-е-е-е песни, которые вы когда-либо написали!» Но это, конечно, просто невозможно…

Физически!

Это невозможно для голоса, но также невозможно и логистически. Но я могу себе представить, например, что если бы мы играли на каком-нибудь стадионе, где все заходят на территорию и на ней остаются, и нам не нужно переезжать с места на место как в туре, - то вот там можно было бы играть и часами, почему нет. В туре приходится очень заботиться о своем голосе, надо обращать внимание на такое количество факторов. Никогда не знаешь, какая будет погода! Иногда едешь в тур осенью или зимой, и единственное, что ты можешь себе позволить - зайти в отель, потом выйти, сесть в автобус и помчать на нём в аэропорт – и всё. Понимаешь, о чём я?

Да, зимой иногда достаточно просто выйти на улицу, чтобы всё испортить.

Повсюду вирусы. Это правда очень-очень тяжело для певца. Понимаешь, если гитарист подхватит грипп – ему неважно, он может играть и с температурой. Но для певца такая история – это финал. Поэтому обычно я первым ухожу в номер отеля после концерта, и сплю я тоже дольше всех – мне нужно беречь мой голос! И я вечно пью чай и заматываюсь в шарфы!

Но если ты даешь единичный концерт, то ты так себя уже не бережешь. То есть, к концу тура ты уже тоже меньше за собой следишь?


Именно! Ну, когда приходит время последней песни, отношение ко всему уже такое: ну и что? Ну и что, блин!

Что тебе в целом больше нравится: писать новые песни, записывать их или исполнять на сцене?

Что в жизни музыканта хорошо, так это ее разнообразие. Все эти занятия очень круты, и одно не похоже на другое. Съемки клипов и интервью – тоже часть всего этого процесса. У этой работы множество различных граней, и тем она и хороша!  Было бы ужасно скучно, если бы я просто оставался студийным музыкантом, или только выступал на сцене, или исключительно давал бы интервью. (Смеётся). Так что круто делать всё это сразу. Когда ты снимаешь видео, то это как будто миниатюрная версия киноиндустрии, потому что на короткий миг ты становишься актером – и это тоже круто. Ну а находиться на сцене – это максимальные эмоции, это потрясающе, это мне нравится.

А что происходит с новым альбомом Oomph!, позволь поинтересоваться?

Мы интенсивно работали над ним последние месяцы и рады сообщить, что практически закончили препродакшн. Так что всё классно. На очереди – студийная запись и сведение. И мы очень довольны тем, что уже создали для него много крутых песен – музыкант, знаешь ли, всегда влюблен в то пламя, которое им в данный момент владеет. В нашем случае, оно обычно выражается в новом CD. И мы с нетерпением ждем релиза нашего нового материала. Это будет в каком-то смысле «возвращение к истокам». Но разумеется не без демонстрации также и новых аспектов. Такой гибрид между современными Oomph! и Oomph! из 90-х.

Звучит очень интересно. Когда нам его ждать?

В следующем году. Но не в первой половине. Но да, мы планируем выпустить его в следующем году. Потому что мы хотим вернуться в Россию! (Смеётся). Таков наш план! Тур по России – это просто самое крутое мероприятие для нас – это настоящий апогей, если ты понимаешь, о чём я! Это всегда замечательный опыт: мы знаем, что в России у нас есть настоящие фанаты, они действительно очень активные. Даже мы, музыканты, испытываем восторг от того, что, приезжая сюда, видим, насколько они заряжены энергией – это же самое замечательное, что только может быть: когда ты выходишь на сцену, и аудитория сразу же взрывается!  Тебе не приходится из кожи вон лезть, чтобы задать жару, потому что всё уже и так «разогрето» до предела самими поклонниками! Так что да, мы очень ждем того момент, когда в следующему году сможем познакомить с нашим новым альбомом российскую публику.

То есть, в следующем году мы можем ожидать небольшой тур по России, как было и в этом?

До сих пор каждый тур только увеличивался в масштабах, так что будем надеяться, что следующий тоже окажется побольше предыдущего. Если маршрут получится удлинять на один-два концерта каждый год или каждые два года, то будет здорово. Кроме того, в вашей красивой стране есть ещё множество городов, которые мы до сих пор не посетили. Так что надеюсь, впереди нас ждёт еще много новых свершений.

Круто, было бы здорово! А вы когда-нибудь думали проехать через Россию по Транссибирской магистрали?

О, это было бы, конечно, настоящее приключение! Но должен признаться тебе, что я практически не могу спать в поезде, поэтому я постарался бы этого избежать. Была у нас пара концертов, между которыми пришлось сесть на ночной поезд не то из Петербурга в Москву не то наоборот, и оказалось, что это для меня плохой вариант, потому что я почти не спал. Это слишком опасно. Я бы предпочёл остаться на ночь в отеле и поехать из Москвы в Петербург дневным поездом.

Да, прекрасно понимаю. К тому же, это было бы тяжелое путешествие – оно же весьма длительное.

Да, я знаю! Но должно быть здорово попасть на озеро Байкал. Это, наверное, очень круто! Я мог бы попробовать проехать по этому маршруту в моё свободное время, частным порядком. Но не как музыкант.

Вполне справедливо. Насколько для тебя важны слова в песне?

Я думаю, они важны настолько же, насколько и музыка. Я реально очень много работаю над своими стихами и до последней секунды создания альбома пытаюсь найти подходящие слова, которые идеально свяжутся в предложение. Это почти как с художниками: насколько я могу судить, они никогда не удовлетворены своей работой. Но это и хорошо. Если бы я сразу был доволен тем, что получилось, результат не был бы хорош. Лирика действительно очень важна, поэтому я читаю много литературы – романы, поэзию, много разного. Я также люблю всякие древности прошлых веков. Меня очень вдохновляют такие великие художники слова как Гёте, Шиллер, Брехт. Есть великое множество прекрасных немецких поэтов, особенно из эпохи экспрессионизма, которая оказала на меня огромное влияние. Я очень её чувствую. На заре периода индустриализации в Германии и в других странах Европы были написаны очень мрачные стихи. И сейчас мы находимся в  схожей точке – не в моменте индустриальной революции, конечно же, но зато в революции компьютерной. И она будет столь же судьбоносной для всего мира, сколь была в своё время индустриальная революция. То есть, сейчас опять наступает некий поворотный момент. И как я уже говорил, у монеты всегда две стороны – она принесет много хорошего, но и много плохого.

Вопрос в том, есть ли у нас сейчас такие поэты, как в индустриальную эру, чтобы всё это описать.

Это зависит, наверное, от страны, системы и общества. Но я верю, что общество всё больше и больше становится сплоченным. Поэтому сейчас стало легче сообща реагировать на некоторые инициативы. Ведь все страны связаны друг с другом, и даже несмотря на то, что существуют пропаганда и цензура, люди всё же могут разобраться, что происходит в мире, если правда этого хотят. Я думаю, это преимущество. Общество в целом может реагировать на события быстрее, чем сто лет назад.

Я помню, ты в нескольких недавних интервью говорил о понятии свободы и обращался как к свободе творческой, так и к свободе политической. Что свобода значит для тебя, как ты её понимаешь?  

Я думаю, что свобода слова – это действительно высшее благо. В моих глазах она намного выше, чем, например, религиозная свобода. Я хочу иметь возможность критиковать религию. И считаю, что религиозные люди должны с этим мириться. Я думаю, если ты действительно искренне тверд в своей вере, то никто не может причинить тебе боль какой-то критикой. Если ты веришь, то ты действительно веришь! И никто не сможет увести тебя от твоей веры с помощью шутки, карикатуры или песни. Если ты правда веришь, тебя это не будет волновать, ты можешь сказать: я верю, а ты критикуй, что хочешь. Поэтому мне очень не нравится развитие этой политической линии, направленной на то, чтобы поддержать веру и уменьшить свободу общества. Они просто используют это как орудие и говорят: ты не можешь критиковать религию! Так что свобода слова для меня очень важна. Конечно, у неё есть границы, и очень конкретные. Как я уже говорил, речь о свободе слова, а не о свободе дела. Искусство должно быть свободным. Ещё вот что. Я думаю, каждое общество само даёт определение тому, что для него есть свобода. Не существует никакой универсальной свободы. Разумеется, есть права человека, которые я очень ценю. Но свобода всегда исходит от самого общества. Я не верю в то, что одно общество может освободить другое. С какой стати?! Я хочу сказать, что общество, которое, возможно, угнетено, должно само понять, угнетено оно или нет, и хочет ли оно как-то изменить эту ситуацию. И оно должно изменять ее изнутри, не может «с улицы» прийти кто-то посторонний и сказать: «Я лучше знаю!» Такова моя точка зрения.

Давай вернемся к музыке. Хотелось бы знать, как у вас происходит процесс создания нового материала. Ты, вот, например, на чём играешь?

Ну, каждый из нас – Флюкс, Крэп и я сочиняем музыку. Мы используем либо гитары, либо бас, либо клавишные и переходим с одного инструмента на другой. Иногда я начинаю с баса или с клавишных, а потом беру в руки гитару и усердно стараюсь сыграть на ней какой-нибудь нойз или ещё что! (Смеётся). То же делают Флюкс и Крэп – так мы поступаем, когда работаем по отдельности. Но у нас случаются моменты, когда мы собираемся вместе и сидим втроём в студии. Тогда мы устраиваем сессии, тут на первый план выходят бас, гитара и барабаны, и мы становимся небольшой группой. У этого процесса очень много разных вариантов, и сочинять музыку таким образом очень хорошо. Думаю, именно по этой причине наши песни настолько разные – и те, которые оказываются на одном альбоме, и от альбома к альбому. То, что мы не создаём материал каждый раз одинаковым образом, позволяет применить к нему свежий взгляд.

Я знаю, что вы также сами себя продюсируете. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы выступить продюсерами других музыкантов?

Да, это был бы интересный вызов! Если у нас будет на это время, мы за это возьмёмся. За последние 20 лет мы сделали несколько ремиксов для других артистов. Но для того, чтобы спродюсировать целый альбом, нужно 4-5 месяцев, поэтому следует точно понимать, имеет ли это смысл для тебя как для артиста. Хотя, конечно, если Metallica попросит – почему бы и нет! Есть ещё финансовый вопрос. К нам обращается множество групп с предложениями типа: "Могли бы вы спродюсировать нашу демо-запись"? Только вот у нас нет денег!» И мы обычно говорим им в ответ: "Окей, мы бы с радостью, но у нас так мало времени, что мы лучше всё же потратим его на то, чтобы написать собственную музыку и спродюсировать её для нашей группы". Но да, я не шучу и не вру, когда говорю, что если бы "большая" группа сказала нам: "Мы хотим такой крутой звук, как у вас! - и заплатила бы нам большие деньги, то, конечно, мы бы этим занялись! Если это также имеет смысл с музыкальной точки зрения и если мне нравится эта группа – почему нет! Я хочу сказать – это ведь моя работа, и почти никто не стал бы нынче работать бесплатно, поэтому это важный момент. Если такие условия для кого-то работают, я бы взялся за дело.

Как началось твоё путешествие в музыку – ты учился где-нибудь играть на музыкальных инструментах, петь?

Ну, я думаю, я вырос, или даже скорее, со временем врос в музыку. Я из музыкальной семьи. Мой отец тоже играл на гитаре и был певцом в рок-группе. И у него была огромная коллекция пластинок, которые я слушал, когда был маленьким, так что мой интерес к музыке проявился в очень раннем возрасте. Когда мне было лет 5, я пытался петь песни Элвиса на вечеринках в часть дней рождения. Мне это очень нравилось: знаешь, люди аплодировали, подбадривали, и я сказал себе: а что, это круто – воспользоваться своим голосом и получить в ответ такую реакцию публики, это по мне! (Смеётся). Так что я втянулся. Но прежде всего у меня, конечно, были гены моего отца, а он был хорошим вокалистом. Ты не несёшь ответственность за свои гены. Так что много аспектов музыкальности пришли именно оттуда. Но, конечно, я ещё и года три учился академическому вокалу в 90-е у оперной певицы, которая научила меня правильно дышать  и пользоваться моим голосом, помогла расширить голосовой диапазон. Это тоже был потрясающий опыт. Я всё еще работаю над своей техникой, и процесс не закончен. Всегда есть место для развития, тут нет никаких пауз. И смотреть на ситуацию таким образом правильно. Было бы скучно, если бы я сказал: "окей, на этом завершим, я больше уже ничему не научусь, так как я идеален"! Обычно ублюдки, которые говорят что-то подобное, становятся менеджерами или президентами – ну, вроде того! (Смеётся).

В продолжение разговора о классической музыке - Ooomph! недавно выступали в Лейпциге с симфоническим оркестром. Что было в этом сложного, и что показалось вам особенно интересным?

Это был для нас уже третий концерт с оркестром, дважды до этого мы выступали в Брауншвейге на похожих мероприятиях. Самое сложное тут – это сыграться! Поэтому обычно перед такими мероприятиями приходится репетировать 2-3 дня, что мы сделали и в этот раз. И всё было круто – с самого начала и оркестр был прекрасен, и аранжировки хороши, так что мы были уверены в том, как звучат песни. Но вечер самого выступления был тяжёлым, потому что звучание оркестра оказалось совершенно иным по сравнению с тем, что было в репетиционном зале. Для меня как вокалиста это был суровый вызов. Обычно я использую небольшие наушники, вставленные в уши, но в тот раз один из них мне пришлось вынуть, чтобы лучше слышать, потому что зал «звучал» совершенно по-новому. Для меня это было непривычно. В итоге всё получилось, это главное. Но было «жарко».

А почему вы репетировали в другом зале?

Это было связано с тем, что оказалось невозможным арендовать концертный зал на три дня – там шли другие мероприятия, и здание было недоступно. Поэтому мы устроили репетиции в Польше, откуда родом оркестр. И этот концертный зал в Польше «звучал» совсем не так, как лейпцигский. Ещё, во время концерта с оркестром всегда испытываешь странное ощущение, когда входишь в помещение, а там все сидят. Для рок-музыканта это непривычно – обычно люди стоят, бесятся, скачут туда-сюда, лезут на сцену, прыгают с неё, краудсёрфят. А в этот раз всё было спокойно так. В общем, да, концерт был отличен от многих, но если хотите моё мнение – об был замечательный! И никто из нас не сделал серьёзных ошибок на сцене, и я тоже пел довольно прилично, так что да, это был классный опыт! Мне бы очень хотелось повторить его в России! С каким-нибудь великолепным российским оркестром. Могу себе представить такой сценарий.

Я помню на официальном фэйсубке Ooomph! был пост, в котором вы приглашали фанатов записывать этот концерт на подручные средства, потому что официального видео не предвидится. Это вы просто вежливо всех поощряли, или у вас был план как-то подобные материалы использовать?  

Нет. Мы думали о том, чтобы сделать видео, но решили, что в этот раз у нас есть всего одна попытка, а тут  никогда не знаешь, смогут ли оркестр и группа приладиться друг к другу. Поэтому если у вас всего лишь один шанс, а денег нужно на него потратить всё равно уйму, один – это слишком мало. Я бы лучше записал видео на обычном концерте, где мы можем сделать 2, 3, 4 дубля, и аудитория будет только рада, такая типа: «Да, с начала! Ещё раз!» Для публики это тоже хорошо – они могут увидеть несколько версий и продлить себе удовольствие. Так что я представляю себе запись DVD или аудио только на более долгом мероприятии. Для этого нужно быть точно уверенным в том, что всё идеально. Иначе никогда не знаешь: вдруг кто-то в оркестре возьмет не ту ноту, или кто-то в группе, или я сам. И если у вас только один дубль на каждую песню, этого недостаточно, на мой взгляд.

Я также хотела спросить про твой сайд-проект, What About Bill. Там что-нибудь вообще происходит?  

Ну, мы время от времени встречаемся и записываем новые песни, так что у нас есть пара треков наготове, но я не знаю, когда мы их выпустим. Там видно будет. Это по-прежнему очень весёлый проект и совершенно некоммерческий. Я думаю, в какой-то момент Рождественских праздников мы снова встретимся, потому что мы всегда так делаем, и, конечно, тогда же мы сможем выложить на стол немного нового материала.

Вообще я слышала от многих музыкантов, которые играют рок, металл и вообще «тяжеляк», что у них ещё есть сайд-проекты, которые прямо противоположны их основному виду деятельности – какой-нибудь джаз или свинг. Как думаешь, есть какая-то взаимосвязь у этих музыкальных жанров? Тут существует какое-нибудь объяснение, или это просто совпадение?

Я думаю, это зависит от самого музыканта. Если музыканту нравится только одно музыкальное направление, то и сайд-проект у него будет звучать также, как его основной. Но мне кажется, в таком подходе нет вызова. Я хочу сказать, зачем тогда вообще делать сайд-проект? Если я берусь за такое, то мне хочется сделать что-то отличающееся. Таков мой метод. Если певец может петь только в одном стиле, то, конечно, он будет стараться держаться того жанра, в котором такой вокал уместен. Но я очень люблю джаз, свинг, металл, рок… Иногда мне нравятся также крутые поп-песни. А почему нет! Я люблю музыку из фильмов, саундтреки – да много чего. Я люблю классическую музыку. Могу даже представить себя поющим оперную партию, почему бы и нет.   

Ты это когда-нибудь делал?

Да, когда репетировал на уроках пения. И ещё дома иногда! (Смеётся).

Ну, это было уже порядком давно!

Да, но иногда я пою в душе! (Смеётся). Тогда я порой исполняю всякие древности: там, Вагнера, Бетховена.

Окей, последний вопрос, который я хотела задать, касается песни «Давай, давай, работай!» Я знаю всю историю про то, как вы ее выбрали, как обращались к фанатам и вели с ними коммуникацию. Но мне интересно, почему вы выбрали именно эту песню? Ты, вот, говоришь, что для тебя очень важна лирика, но насколько помню, ты не все слова этой песни поёшь, когда её исполняешь. Что же для тебя в ней важно: лирика, смысл, общая ритмическая структура?

Да всё это вместе! Мне нравится этот древний налёт советского времени, потому что он напоминает мне о том периоде, когда мы только начинали делать музыку и создавали такие композиции, как "Der neue Gott". Эта песня вошла в наш первый альбом. Или, вот,  у нас ещё была пара ранних треков, в которых рассматривались те же идеалы. Мне понравились слова, ритмическая часть. Мне также нравится тот факт, что пассаж про «Давай, давай, работай!» уже мною использовался прежде, когда я приезжал в Россию, в качестве шутки, прикола, который постоянно повторялся. То есть, мне понравилось, что лирика вызывала ассоциации с этой шуткой. Честно говоря, в тот момент (когда группа устраивали опрос по поводу песни – прим. авт.) нам предложили огромное множество очень крутых стихов, но многие из них были слишком длинны для одной песни. А некоторые показались мне написанными скорее для женщины-вокалистки, потому что были слишком романтичными. А в эту композицию я влюбился с первого раза. Так что я принял решение, и оно было очень эмоциональным. Я полагаю, что человек, для которого русский язык – основной, может воспринимать эту песню по-другому. Я даже в этом уверен. Но я могу её воспроизвести только с собственной точки зрения, а это, конечно, немецкая точка зрения. (Смеётся).

Конечно! Я хочу сказать, что если брать в расчёт лирику, то это очень политическая песня.

Знаю! Она политическая, но это и хорошо. Когда слушаешь её в первый раз, кажется, что она просоветская, потому что она рассказывает об идеалах советского времени, но она их одновременно и критикует. На мой взгляд, это довольно умно.

Спасибо большое за то, что уделил время этому интервью! Желаю тебе хорошо провести время в России!

Спасибо! До встречи на концерте!

Официальный сайт Oomph!: http://www.oomph.de
 
Выражаем благодарность Юлии Давыдовой (Kultprodukt) за организацию этого интервью

Интервью и перевод с английского - Ольга Стеблева
Фото - Наталья "Snakeheart" Патрашова, Ольга "Omena" Дендымарченко
21 ноября 2017 г.
(c) HeadBanger.ru

eXTReMe Tracker