Radioaction
Эффект положительной случайности

05.10.2016

В последние несколько лет в российской музыке наблюдается всплеск интереса к качественному и современному альтернативному року. И появилось большое количество групп, которые этот потребительский спрос готовы удовлетворить. Например, молодая саратовская группа Radioaction. Ее дебютный альбом “In Search” вышел в конце прошлого года, и группу сразу же записали в «открытия» отечественной рок-сцены, а материал был очень тепло встречен СМИ и слушателями. И вполне заслуженно – представленные Radioaction композиции довольно сложно описать простыми терминами, потому что они часто выходят за рамки тех или иных стилей. Вокалист Вячеслав Плеханов и гитаристы Алексей Хужаев и Владимир Шеин ответили нам на некоторые вопросы, в том числе о музыке, вдохновении, критике и, конечно же, своем дебютном творении “In Search”.

Расскажите немного об истории группы.

Вячеслав: Я уже много раз рассказывал эту историю, поэтому чувствую себя как заезженная пластинка. Как-то я жил в Гренландии, там мало людей, очень темно… А потом я поехал на Марс, где меня спасали и заставляли есть картошку. (Смеется). Название Radioaction появилось не то в 2007, не то в 2008 году, когда я учился в университете. Я пришел на концерт – по-моему, это была студвесна. Там выступали местные университетские команды, никому не известные и не нужные. Вышла очередная такая команда, ее объявила девушка-ведущая. Видимо, название группы она видела впервые в своей жизни, прочитала по бумажке и объявила: «Выходит группа Radioaction». Выходит группа, и вокалист такой говорит: «А мы не Radioaction, мы Radioactive». После этого они начали играть, а я сидел и думал: «Название-то прикольное, надо его себе взять». Тогда еще не было группы, но название уже было. Я начал как-то не с начала, а с конца – сначала придумал название, потом думал, каким будет альбом, потом я начинал сочинять первые песни. Таким образом, у меня накопилось n-ное количество демок с длинными вступлениями, потому что каждой из них предназначалось быть первой открывающей песней на альбоме. А в 2009 году я сделал первую более-менее студийную запись, с сессионными музыкантами – с сессионным гитаристом Владимиром, с которым я учился в школе, с одним сессионным звукорежиссером, потом все это закончил Алексей Хужаев. Некоторое время спустя, когда я пришел к выводу, что мне нужна полноценная группа, этих же музыкантов я пригласил в состав группы, и в 2012 году началась реальная часть нашего существования, когда группа появилась целиком, в 3D. Когда состав собрался полностью, и запись делали не сессионные музыканты, а участники группы, когда мы выступали и т.д. С 2013 года начали писать альбом, очень долго над ним корпели, по разным причинам перезаписывали много раз песни, думали-думали и вот в 2015 г. разродились выпуском альбома на лейбле. Вот, вкратце.

Ты давно занимаешься музыкой?

Вячеслав: В общем… Где-то классе в 10-м я в первый раз пришел на репетиционную базу. Это было с друзьями-одноклассниками – один из них был тот же Владимир Шеин, который сейчас играет в Radioaction. Когда мы собрали нашу самую первую группу, мы не знали, что нужно играть, что нужно делать, мы решили так – ты будешь барабанщиком, ты будешь гитаристом, ты будешь басистом, все как обычно. Решили, что я буду барабанщиком, я сел на первой же репетиции за барабаны первый раз в своей жизни и начал что-то стучать. К тому времени Владимир играл на гитаре уже несколько месяцев, у него была акустика, а электрогитару он брал взаймы. Начались наши первые репетиции. С того момента пошла нелегкая карьера музыканта-самоучки. В то время как другие музыканты додумались сходить поучиться в музыкальные школы, я до сих пор остаюсь этим самоучкой, который везде понахватался по чуть-чуть, что-то знает, чего-то не знает. И тем не менее, периодически сочиняет песни. Получается, лет с 16 и по сей день непрерывно в той или иной степени я занимаюсь музыкой.

А где ты еще играл кроме Radioaction?

Вячеслав: Было некоторое количество безымянных групп, в которых мы что-то там репетировали. Иногда группы собирались на пару репетиций, иногда их хватало на более долгий срок. Кроме Radioaction самым длительным периодом… самой постоянной группой, в которой я участвовал,  была группа под название Духи Предков, с которой мы даже умудрились выпустить альбом и поиграть несколько выездных концертов. Потом я из этой группы благополучно ушел, а она продолжила свое существование без меня, даже съездила на один заграничный фестиваль и записала сплит с группой Сердце-Камень.

В Духах Предков ты сочинял весь музыкальный материал. Почему ты решил отойти от той фолковой музыки к меланхоличному альтернативному року, который вы играете с Radioaction?

Вячеслав: Для меня это все было органично. Я всегда любил разноплановую музыку, и даже когда только-только начал сочинять свои демо-записи, они уже были все разноплановые. Некоторые были поп-направленности, некоторые были в стиле дум, в некоторых я использовал нетипичные для рок-музыки инструменты. Мне всегда было интересно пробовать себя в чем-то новом, мне интересно сочинять то что-то фолковое, то что-то с классическими инструментами, иногда что-то тяжелое, экстремальное, иногда что-то депрессивное. Radioaction в данной ситуации – вариант без крайностей, без экстремального крена в каком-либо направлении.

Расскажите об альбоме ”In Search”, что он для вас значит как для музыкантов? О его концепции, какие-то истории создания.

Вячеслав: Ну, это наш первенец многострадальный. В каком-то смысле он многострадальный, потому что к нему мы шли странной шероховатой дорогой. Некоторые песни были взяты уже готовыми, они были написаны еще до создания группы. Некоторые песни были написаны, когда группа уже появилась. Некоторые песни – самые поздние, были написаны где-то в 2014 году, например, “In Search” - она появилась самой последней, музыку в ней в ней на 99 процентов написал Алексей Хужаев. Он не согласен, потому что считает, что музыка - это только инструментальная часть, и в этом смысле он написал ее полностью. Но я считаю, что вокальная партия - это полноценная музыкальная составляющая песни. Зачастую, когда человек пытается вспомнить песню, он вспоминает не гитарную партию, не партию чего-то еще, а вокальную мелодию. Как называется та песня, где Майкл Джексон поет так-то так-то? Редко кто вспоминает партию баса. В общем, у нас разные взгляды на все это.

Алексей: У меня всегда было другое отношение, мне всегда больше нравилась музыка инструментальная, электронная. В ней вокал отсутствовал.
Вячеслав: Та же песня “In Search”.

А вот такие разные взгляды - они как отражаются в музыке, конструктивно или деструктивно?

Алексей: Они повышают планку.
Вячеслав: Тяжело, конечно. Потому что из предложенных 10 песен выбирается одна. То есть каждый из музыкантов предлагает свою заготовленную демо-версию, и все остальные ее отвергают, потому что она не сходится с их музыкальными вкусами. И тот, кто сочиняет материал, должен попытаться сочинить что-то такое, что одобрят другие. Это в каком-то смысле хорошо, в каком-то плохо. Это хорошо, потому что более сложное прохождение «худсовета» может положительно сказаться… Получается более цельный продукт, что выражается в ощущениях каждого, подходит это или нет. Я знаю, что у всех нас много неплохих идей, которые неплохо было бы сделать, но в Radioaction они, возможно, не подойдут. Может, подойдут потом.

Ваш материал состоит из песен, которые не только писались в разное время, но и разными людьми, какие-то даже не планировались именно для Radioaction. Как в этом случае удалось выдержать целостность альбома?

Вячеслав: Мне кажется, что альбом не целостный, мне кажется, что он «арабесочный». Одна песня в одном каком-то духе, одна в другом. Скорее всего, в дальнейшем так примерно и будет продолжаться. Мне трудно себе представить, что мы сделаем 10 песен в одной и той же тональности, в одном и том же темпе, с одним и тем же звуком. Как это зачастую бывает у многих метал- и металкор-групп. Когда ты слушаешь альбом, и тебе сложно отличить одну песню от другой. Потому что они написаны за один вечер, на одной и той же гитаре, одним и тем же человеком, который накидал 20 риффов и раскидал их по 10 песням. Я надеюсь, что в дальнейшем песни будут разнообразными, еще более разнообразными, чем сейчас. Мне хотелось бы использовать другие инструменты, другой звук.

Алексей: Для меня альбом выглядит скорее целостным, чем разобщенным. Когда я начал его записывать и сводить, поначалу это не особо выстраивалось в единую линию, но когда появился последний трек, все встало на свои места, появился порядок треков. Я не вижу недостатка в том, что треки на альбоме в разной стилистике, потому что история знает множество альбомов, где треки абсолютно в разных стилях, просто есть какие-то факторы, которые их объединяют.

Вячеслав: Собственно, я тоже не хочу сказать, что это плохо. Я считаю, что это адекватно, когда песня на альбоме – единственная в своем духе. Я хотел известный пример привести. У Depeche Mode есть песня “Personal Jesus”, она в таком стиле на альбоме была одна. Было бы глупо, если бы на альбоме было еще 9 треков с такой же гитарой. В дальнейшем появлялись песни, обрабатывающие те же самые идеи, и нас, наверное, это тоже ждет. Неизвестно, когда это будет, но это достаточно логичный процесс.

Алексей: Я ничего не вижу плохого в какой-то концептуальности и явной связи, но это сложно, потому что требует полного контроля за тем, что ты делаешь. У нас такое редко получается. У нас почти все, что мы сделали и сочинили, получилось спонтанно. Уже потом появилась какая-то связь. Просто некоторые люди умудряются писать какие-то концептуальные альбомы, которые чем-то связаны, одной темой.

Владимир: Ну, это должно возникнуть само по себе, эта идея. Если притягивать… ты сочинил несколько песен и пытаешься объединить их одной концепцией. Смысл в том, что они сразу сочиняются в каком-то едином ключе.

Вячеслав: Типа ты живешь в 80-м году и купил себе синтезатор. Это твоя точка отсчета, потому что теперь все барабаны будут сделаны на основе тех драм-битов, которые там есть, и тех звуков.

Алексей: Ну, Роджер Уотерс в 1979 году из одного риффа два диска сделал. Или даже три – двойная «Стена», потом в следующий ауттейки пошли, плюс в сольный альбом.

Название альбома и заглавного трека переводится как «в поиске». В поиске чего вы находитесь как музыканты?

Вячеслав: До этого мы хотели назвать альбом по-другому, в честь другой песни. Потом, когда появилась песня “In Search”, я сказал – именно это название должно быть у альбома, потому что мы находимся в поиске. Как музыканты мы в поиске своего стиля, потому что каждая новая песня – это какое-то новое открытие, новые горизонты, что-то можно и так сделать, и по-другому. Нет ощущения, что мы нашли свою стезю, и что вот только так надо делать. Есть ощущение, что к чему-то мы должны еще прийти. У меня до сих пор чувство, что лучшие песни впереди, что это еще какая-то подготовка к чему-то более серьезному. Главное, чтобы автобус тебя по дороге не сбил, и ты успел все это сделать.

Алексей: Это ощущение не пропадет никогда.
Вячеслав: Надеюсь, что не пропадет. Потому что, когда оно пропадает, люди начинают сочинять… вот как последний Iron Maiden.
Алексей: Для того чтобы оно пропало, надо заработать пару миллионов долларов.

Вячеслав: Мне кажется, что для этого нужно, чтобы какие-то твои песни стали легендарными. Те же “Personal Jesus” или “Enjoy The Silence” у Depeche Mode. Ну, что вот они теперь могут сочинить, что бы могло затмить эти песни? Они не могут преодолеть свою же планку. Они теперь ушли в какой-то свой маленький мирок, сочиняют на своих аналоговых синтезаторах песни, нужные только преданным фанатам. Что до “In Search”, мы до сих пор находимся в поиске своего какого-то… своей какой-то музыки, своего стиля. И я не думаю, что мы его нашли. Этот альбом – это не ответ, это действительно состояние поиска. Кто-то написал в одной рецензии, что этот альбом – уже завершение поиска. Это на самом деле только начало поиска. Не только поиска себя как музыканта, это еще и поиск себя как человека. У меня до сих пор нет чувства устоявшейся жизни, и все в жизни происходит сумбурно. Дело не только в нестабильном рубле, а в ощущении себя как человека. У меня нет ощущения, что я нашел свое место в жизни, и я не знаю, найду ли я его вообще. Собственно, об этом и песни. Их все объединяет глобальный взгляд на вещи.
Так оно получилось. У меня есть желание написать песню о чем-то таком простеньком, типа… Многие известные песни о чем-то простом, маленьком, интимном, что знакомо каждому. Поэтому люди их и любят, потому что угадывают в них себя. А у меня получается, что те идеи, которые меня волнуют, они глобальные, о глобальном поиске себя как человека, о поиске своего места в мире.

Ты не раз упомянул Depeche Mode. Я слышал, что эта группа оказала на вас влияние в каком-то роде. Расскажи о своих источниках вдохновения. Как вы получили такой альбом, похожий или непохожий на то, что вы сами слушаете?

Вячеслав: Недавно один человек написал на стене в нашей VK-группе – мол, песня “In Search” и какие-то еще песни напомнили ему Celldweller. Типа, вы вдохновлялись этой группой. Но никто из нас о ее существовании не знал. Мы погуглили, послушали, и логика понятна, там есть риффы модные, тяжелые, и все насыщено электроникой. И многие думают, что ноги растут откуда-то из этой музыки. У нашего Алексея «ноги растут» не из этой музыки, а из электроники. То, что мы слушаем, и то, что мы играем - это разные вещи. И если что-то из того, что мы сочинили, похоже на альтернативный рок, например, это не столько значит, что мы слушаем альтернативный рок, сколько то, что мы его сами для себя его открываем в процессе создания песен. Мы подходим к этому с другой стороны, мы заново сочиняем стиль. Что до Depeche Mode, то у каждого и у меня лично есть набор групп, которые мы знаем с детства, и эти группы мы любим до сих пор. И новым группам сложно занять место в нашей душе, потому что мы стали старше, и все новое - оно наносное в отношении этой основы. То, что мы узнали в детстве и заслушали до дыр, это будет жить с нами всю жизнь. И те же Depeche Mode - это такая детская любовь. Как-то само собой всплывают они. Хотя я не могу сказать, что то, что мы сочиняем, намного больше похоже на их музыку, чем на какую-то другую. Мой список любимых групп очень эклектичен – что-то из металла, что-то из другой экстремальной музыки, что-то из поп-музыки, что-то из  разнообразного ретро. Мне трудно понять людей, которые живут только внутри одного стиля и слушают музыку только этого стиля. Для меня это невозможно.

Алексей: Люди иногда получают в песнях то, что изначально в них не закладывалось, и иногда кажется, что это какие-то другие группы. Но поскольку у нас стиль близок к альтернативному року…  Ну, я так не говорю, люди так считают, что похоже на альтернативный рок. На самом деле это очень широкое понятие сейчас.
Вячеслав: Так думают люди, которые не слышали всех песен. Например, “Your Worst Enemy” - разве это альтернативный рок? Или там “Hour Longer Day”.

Алексей: А ты послушай музыку по тегам «альтернативный рок», ты очень удивишься. Там чего только нет. Я что хотел сказать-то… Так получается, как Вячеслав уже сказал, осознанно или неосознанно… больше, конечно, неосознанно… мы берем вещи из тех источников, из которых кто-то уже брал, как в случае с тем же Depeche Mode или, как иногда говорят, Daft Punk. Просто бывает так, что они смотрели туда же, куда смотрим мы.
Вячеслав: Т.е. мы берем идеи не у Daft Punk, а оттуда, откуда брали сами Daft Punk.

Алексей: Это на самом деле странно, я почти ничего похожего не слушаю. Только разве что в целях ознакомления с тенденциями современного звука. В остальном то, что я делаю, обращено больше в прошлое. Ретро-футуризм.
Владимир: На самом деле невозможно ответить, как такое получилось. Потому что ты садишься, начинаешь сочинять песню и не знаешь, что в итоге получится. Бывает, кажется, что в голове у тебя все уже определено, а получается все по-другому. Творческий процесс.

А как выглядит творческий процесс у группы Radioaction?

Алексей: Включил компьютер, открыл Guitar Pro. (Смеется).
Вячеслав: На самом деле творческий процесс происходит у всех по-разному. Так получилось, что на этом альбоме больше всего песен, которые сочинили Алексей и я, одну сочинил Владимир. И у каждого свой творческий процесс. Если говорить обо мне, все может происходить от какой-то мелодии. Например, “Heroes Of The Day” началась с темы на трубе. Я для нее накидал какую-то гитарную подкладку в Guitar Pro и забросил на долгое время. А потом меня однажды вечером проштырило, и я развил этот отрывок  до целой песни, и до сих пор в записи альбомной она принципиально мало чем отличается от демо-версии, которую я накидал в Guitar Pro. Там кое-что прибавилось, кое-что изменилось, но в целом так и осталось. А песня “Disorder” появилась из гитарной мелодии, которая играется на чистом звуке в самом начале. Из нее выросло все остальное, поэтому, в общем-то, песня состоит из одного риффа. Иногда песня может появиться от вокальной мелодии, как, например, “Wrong Turns”, которая не вошла в альбом, а вышла позже отдельно. Самое первое, что в ней появилось - это вокальная мелодия. Я как-то сидел на кухне, напевал мелодию, которая мне пришла в голову. Я решил записать ее на диктофон, записал, накидал какую-то ритмическую основу, какие-то аккорды и показал остальным членам группы. И вот уже Алексей сделал аранжировку, которая, кстати, значительно отличалась от того, что я изначально предполагал. Отсюда можно сделать вывод, что есть песни, которые сочинены кем-то на 95% и доделаны, дорихтованы, остальными. А есть песни, как те же “Wrong Turns” или “The Color Of The World”, которые были сделаны совместными усилиями. “The Color…” была сделана таким образом, что изначально первую мелодию и куплет сочинил Алексей, и он сказал, что не знает, как ее продолжить. Я взял эту демку и придумал там припев и еще вставку посередине с синтами. Бывает по-разному, но в этом и прикол.

Алексей: Процесс сочинения похож больше на дешифровку собственных потоков сознания, т.е. ни мелодий, ничего такого. Иногда как будто начинает играть готовая музыка, и главное - успеть ее вовремя записать. Правда, это случается не часто, но иногда это можно вызвать по желанию.

Вячеслав: К слову, о готовой музыке. Так часто бывает, что пришла какая-то мелодия в голову. Ну, в голове, конечно, она редко звучит сама по себе, под ней есть какие-то там аккорды, какие-то фоновые звуки, какой-то ритм. Но оно все в таком хрупком виде, что зачастую это сложно уловить, и когда пытаешься выудить и записать какую-то одну мелодию, все остальное рассыпается.

Алексей: Согласен! Это похоже на шараду, когда ты что-то разгадываешь и не знаешь, что там дальше, фантазия начинает работать сильнее и сильнее, и ты в итоге сам выстраиваешь какой-то ответ.

Раньше Radioaction существовал как студийный проект, позже переросший в полноценную группу. Чем отличается Radioaction как проект от Radioaction как группы?

Вячеслав: Все изменилось достаточно сильно. Раньше, когда это был студийный проект, можно было делать все, что придет в голову, и не думать, что захотят сделать другие музыканты. И ты чувствуешь, что каждый звук, который ты захочешь туда привнести, он там будет, нет никакого контроля над тобой. С одной стороны, это прикольное ощущение. С другой стороны, иногда ты можешь быть не уверен, стоит ли делать вот так или так, и некому тебе подсказать. А когда это группа, все обсуждается - стоит ли добавить такую мелодию, стоит ли добавить такой звук, изменить темп и т.д. Постоянно нужно все согласовывать, и это несколько удлиняет процесс создания. Но в принципе, за счет этого можно сделать ту песню, которую бы ты не сделал один. Сам бы ты никогда не догадался добавить такой-то звук, такой-то эффект, потому что это за пределами твоих возможностей.

Алексей: Эффект положительной случайности.
Вячеслав: В общем-то да. Это может положительно сказаться на материале. Ну, и когда вы группа, легче скидываться деньгами. Так ты один платишь, а так – впятером.

Как вы сами, будучи новичками, оцениваете отечественную рок-сцену, все ее плюсы-минусы, упадки-припадки и все прочее?

Вячеслав: Если говорить серьезно, то у нас нет какой-то индустрии в рок-музыке. Т.е. в нашей стране нет такого, чтобы ты мог быть рок-музыкантом и при этом стать миллионером. Такое было на Западе. Я сомневаюсь, что Кипелов богатый, я сомневаюсь, что группа Ария – богатая. Я думаю, что у них есть какие-то средства, но, если Ария не миллионеры, то никто не миллионер в нашей стране. Потому что на отечественной рок-сцене ни у кого нет такого… В отличие от Запада, где музыкальная индустрия в принципе сложилась давно, у нас был Советский Союз, где подобной индустрии не могло быть в принципе. Что такое индустрия? Это способ совместить в одном месте профессионалов из разных областей. И для этого им всем нужно заплатить. Т.е. там есть профессионал-звукач, там - профессионал-световик, там – профессионал-фотограф, там – профессионал-стилист, там – соответственно, музыкант, композитор, автор текстов. Их всех индустрия совмещает в одном месте для создания одного конечного продукта, поэтому западная рок-сцена органично вышла из общей музыкальной среды. Поэтому все положительные свойства музыкальной индустрии перешли и в рок-музыку тоже, и рок-музыканты получили возможность реально жить своей музыкой, своей музыкой зарабатывать, становиться медийными личностями и миллионерами. В каком-то смысле это плюс, потому что у человека есть ощущение того, что он может заниматься только музыкой и больше ничем, что ему не нужно думать о пенсии и о том, как прокормить семью. В этом плюс. Минус в том, что иногда индустрия может схватить тебя за яйца, с тобой может быть подписан какой-то неудобный для тебя контракт и т.д. Это может повлиять на твой музыкальный материал, но не всегда.

Алексей: У нас в стране индустрия есть, но она работает задом наперед относительно западной.

Вячеслав: У нас нет такой музыкальной индустрии, как на Западе в принципе. У нас есть некое подобие музыкальной индустрии, которое работает с некоторыми артистами, с некоторыми людьми. Т.е. есть в Москве какая-то своя тусовка, в отношении этой тусовки музыкальная индустрия в определенной степени работает. Но не очень сильно. По отношению ко всем остальным музыкантам в остальных городах страны музыкальной индустрии нет, это просто дикий лес. В общем, каждый крутится, как может. Если у кого-то есть силы, время и энергия для того, чтобы назначить концерты, для того, чтобы сделать какую-то саморекламу, сделать какие-то клипы… Если у кого-то есть время, деньги и энергия, чтобы что-то сделать, то у него что-то получается, и кто-то что-то о нем узнает. Но мало кто из отечественных рок-музыкантов может действительно заниматься только музыкой и больше ничем, кроме музыки. Т.е. только звезды, только самые сливки, так скажем, могут заниматься одной музыкой. Но даже они, думаю, не могут быть спокойны за свое материальное состояние, потому что сегодня билет на твой концерт стоит столько-то тысяч рублей, и он раскупается, а завтра про тебя все забывают, и у тебя нет ни копейки за душой. В какой-то момент я узнал, что музыканты группы Эпидемия работают. Я не поклонник этой группы, но знаю, что в свое время они неплохо собирали залы, они делали у себя в Москве концерты с привлечением большого количества известных музыкантов, какие-то большие шоу, продуманные и проработанные. И даже они работают где-то еще. Это говорит о том, что все остальные музыканты страны, которые в принципе есть и которые, конечно же, менее известны, чем Эпидемия, тем более не имеют возможности быть только музыкантами. Рок-музыка в нашей стране – это удел энтузиастов. Пока у тебя есть энтузиазм, ты этим занимаешься, а когда он выгорает, вся твоя музыка заканчивается.

Поскольку у вас достаточно разнообразный материал на альбоме, часто ли вас критикуют ваши коллеги-музыканты и слушатели? И к какой критике вы прислушиваетесь, а к какой нет?

Владимир: У нас есть в группе некоторые участники, не будем называть их, которые ищут в Интернете, кто что написал. И иногда находят. Например, находят отзывы корифеев саратовского рока, которые очень нелестно отзываются о нашем альбоме, причем такие отзывы никак не обоснованы. Абсолютно. Кроме того, что написали «не очень», «унылое г**но» и т.д.

Вячеслав: Это те корифеи, которые записывают барабаны, которые звучат, как коровья лепешка.
Алексей: Еще пишут типа «ты живешь в России, играй на русском».

Вячеслав: В общем-то, хорошо, что люди что-то пишут. Это означает, что мы в каком-то информационном поле существуем, и это хорошо. Но с критикой вот какое дело: зачастую одни тебя ругают ровно за то, за что другие хвалят и наоборот.  Еще когда я играл в группе Духи Предков, и мы записали альбом, я периодически читал противоречащие друг другу отзывы.  Грубо говоря, один человек говорил: «Все прикольно, только мне не нравится этот брутальный вокал, слишком уж он брутальный». А другой говорил: «Особенно брутальный вокал офигенный». Или один писал, что все хорошо, но слишком уж тяжело. А другой писал, что хорошо, что тяжело, а то было бы слишком уныло. Поэтому понятно, что слушать критику невозможно, просто потому что… А кого слушать-то, собственно? Один тебе скажет: сделай вот так – ты, допустим, сделаешь. А другой тебе скажет: зачем ты так сделал? Сделай по-другому. Ты сделаешь по-другому. Третий скажет: это все фигня, вот как надо… Невозможно следовать постоянно от одного критического отзыва к другому, потому что на любой критический отзыв ты найдешь другой, который говорит об обратном. Единственный, кого ты можешь слушать - это какой-то твой гуру или ты сам. Т.е. кроме самого себя, своего художественного компаса, ты слушаешь людей, с которыми ты работаешь, которым ты доверяешь. Либо какого-то человека, которого ты уважаешь по каким-то причинам. Если ты гитарист, ты слушаешь своего гитарного преподавателя, а не всех подряд, потому что другие могут сказать что-то, что только собьет тебя с толку. Поэтому к критике мы относимся практически всегда с изрядной долей скептицизма. Особенно если ты знаешь, что сочиняет тот, кто тебя только что критиковал. Отец саратовского рока тебя критикует, а ты послушаешь его альбом, и там какой-то детский лепет.

Владимир: Если мнение какого-то человека действительно интересно, ты к нему сам подойдешь и скажешь – вот, послушай, пожалуйста, и скажи, что ты думаешь.
Вячеслав: И он тебе скажет – г**но. А ты скажешь себе – зря я его слушаю (смеется), не так уж мне и интересно его мнение. Я так делаю. (Смеется). 

На что бы вы как музыканты никогда бы не пошли, сочиняя материал, или в рамках жизни группы?

Вячеслав: Черт его знает. Мне кажется, бывает так, группы говорят, мол, мы никогда не будет делать вот так. И через какое-то время они делают именно это - просто потому что они взрослеют. С возрастом меняются приоритеты. Подобная фигня была с группой Metallica, которая начинала с дикого андеграунда и во всех интервью говорила, мол, мы никогда не будем делать клипы. Спустя какое-то время они стали выпускать клипы. Еще какое-то время спустя они сделали что-то еще в таком духе. Потому что со временем группа переходит из одного агрегатного состояния в другое. Если есть прогресс, если группа не стоит на месте, то такие вещи будут происходить. Например, в своем нынешнем состоянии я бы точно не стал экспериментировать с рэпом, потому что это очень чуждо мне в музыкальном плане. Но с другой стороны, я знаю некоторых исполнителей, к которым я отношусь с уважением. Есть, допустим, Beastie Boys, я не могу сказать про них ничего плохого. Они звучат органично. У меня, думаю, это было бы не органично, вообще ни в каком смысле. Самое главное, и у многих рэперов-то это выходит не органично. Бывает, едешь в такси, слушаешь и диву даешься. Какая-то сопливая дрянь на пианинке и такой простенький бит, и этот втирает тебе заплетающимся языком невероятные умозаключения о своей последней телке.  И девочка какая-то припев поет, потому что сам он, конечно, петь не умеет.

Последний вопрос. Что бы вы пожелали своим потенциальным и будущим поклонникам и читателям Headbanger.ru?

Вячеслав: Нашим потенциальным и будущим поклонникам и читателям Headbanger.ru мы бы пожелали вот что: вы держитесь там, всего доброго, хорошего настроения. Ходите на наши концерты, покупайте наши диски, потому что чем больше нас будут поддерживать, тем больше у нас будет возможности сделать что-то крутое. Мы надеемся, что так и будет. 

P.S. Дичайше извиняюсь перед ребятами из Radioaction за то, что это интервью так долго пролежало на полке, прежде чем быть опубликованным.

Официальные странички Radioaction:
VK: http://vk.com/radioaction_band
FB: http://facebook.com/groups/radioaction

Петр Фатеев
январь 2016 г.
(с) HeadBanger.ru