Delain

Delain
Мы - иные

30.07.2015

Архив интервью | English version

Эта голландская группа совершила почти невозможное – за последние несколько лет ей удалось прорваться в группу лидеров симфо-метала с женским вокалом, жанра крайне перенаселенного и, прямо скажем, не предполагающего большого поля для развития. Причем удалось это не потому, что конкуренты дали слабину, а потому что Delain сами по себе чертовски хороши. Не верите – послушайте любой из четырех их альбомов, хотя мы все же рекомендуем в первую очередь уделить внимание последним двум, “We Are The Others” (2012) и “The Human Contradiction” (2014). А еще лучше сходите посмотреть на них живьем, если представится возможность – голландцы еще не успели устать от изматывающих гастролей и знают, как получать удовольствие на сцене. Нам удалось поймать группу на фестивале “Sweden Rock”, где их поставили выступать в полдень, но это не помешало вокалистке Шарлотте Весселс и ее товарищам показать все, на что они способны. А чуть позже нам представился шанс пообщаться с Шарлоттой за кулисами, где она с удовольствием рассказала нам о том, как группе удается наслаждаться успехом и не терять вкус к творчеству.

Вы уже были в России дважды. Какие впечатления остались у тебя от нашей страны и нашей публики?


В последний раз, когда мы были в России, мы прекрасно провели время – впрочем, в первый раз все тоже было отлично. Так что впечатления самые положительные. Мы заметили, что ваши фэны не просто слушают музыку, их интерес несколько глубже. На последнем концерте был один момент, который мне очень запомнился: мы исполняли песню “We Are The Others”, в которой, как вы знаете, идет речь об убийстве Софи Ланкастер (21-летняя британка, убитая местными хулиганами за то, что была одета в готическое платье – прим. авт.), и все зрители заранее сделали плакаты с надписью “Я - Софи” и подняли их во время этой песни. У меня перехватило дыхание, я чуть не расплакалась – это было так прекрасно, особенно с учетом того, что я понимаю, что послание этой песни может восприниматься очень неоднозначно, особенно в России. Очень здорово, что у нас был такой момент. Я его совершенно не ожидала, но я рада, что это произошло.
В Санкт-Петербурге мы тоже отлично провели время. Я с друзьями пошла в Эрмитаж, мы взяли гида, и это было нечто особенное. Я очень увлекаюсь искусством, и мне очень хотелось посмотреть побольше, но в нашем распоряжении было, наверное, часа два. Там столько интересного! Чтобы все увидеть, нужен целый день, а то и два. Так что было здорово, и у нас после этого появились новые друзья. Правда, моментами было сложно, потому что водка – это реальная вещь (дружный смех), а ужинали мы до концерта. Промоутер и другие ребята говорили нам: “Давайте, вот здесь водка”, и мы, конечно, расхрабрились: “Конечно! Мне еще одну налейте, пожалуйста! И еще одну!” (Дружный смех.) А потом пришло понимание: “Слушайте, нам же на сцену через несколько минут…” Словом, было весело.

В последние несколько лет вы гастролируете практически без перерыва. Был ли у вас какой-то концерт, который ты считаешь лучшим, или страна, где вам больше всего нравится выступать? Или, если формулировать вопрос по-другому, было ли что-то из ряда вон выходящее, что случилось с вами на сцене или на гастролях?

Из ряда вон выходящее… Я не особенно хочу об этом говорить, но раз вы задаете вопрос, то придется назвать эпизод с нашим басистом Отто (ван дер Ойе)… Да, тот, который многие знают. В прошлом году мы гастролировали по Великобритании, и у нас на сцене стояли пушки с конфетти, которые выстреливались в воздух под большим давлением. И один из зарядов попал ему прямо между ног. Он получил разрыв яичка, и его пришлось срочно везти в больницу – но только после концерта. Вот по-настоящему мужской поступок, хотя и совершенно безрассудный – ему потом откачали порядка ¾ литра крови, а он доиграл концерт до конца! Это случилось на седьмой песне сета, но он не ушел со сцены, несмотря на разрыв яичка. Это действительно нечто из ряда вон выходящее.
Но еще более странные вещи начали происходить, когда о происшедшем стало известно публике. Нами внезапно заинтересовалось столько изданий – причем не только те, которые обычно берут у нас интервью, когда у нас выходит новый альбом, но и те, которые никогда о нас не писали. Думаю, в смысле раскрутки это нам помогло, но меня немного печалит, что для того, чтобы засветиться на первых полосах прессы, с тобой должно произойти нечто в таком духе. Я занимаюсь страничкой группы в Facebook, поэтому я хорошо помню, как после этого инцидента там стали появляться сообщения типа: «Эй, мужики, отличная музыка. Я теперь ваш поклонник, узнал о вас благодаря яйцам вашего басиста». (Дружный смех.) По крайней мере, у нас появились новые фэны.
На самом деле, я не виню никого, кто написал или рассказал об этой истории. Многие восприняли ее положительно, они писали о том, какой он сильный человек, как он доиграл концерт, несмотря ни на что, и это было круто. Но были и те, кто отпускал шуточки на эту тему, а ведь это такая вещь, у которой могут быть очень серьезные последствия. Мы ведь не знали с самого начала, что в конце все будет хорошо. Как мне кажется, если ты не принадлежишь к «внутреннему кругу», не стоит шутить о таких вещах, когда исход вопроса открыт. В общем, неоднозначная история, но в конечном счете, мы не имеем ничего против дополнительной рекламы.

Как вам удается выдерживать такой напряженный гастрольный график? Вы ведь уже год живете в дороге…

В основном, благодаря тому, что мы не слишком увлекаемся рок-н-ролльным образом жизни. Когда группа только начинала, в каждом туре у меня было ощущение, что я должна превращать каждый вечер в вечеринку, и если где-то кто-то веселится, то я просто обязана быть там, чтобы ничего не пропустить. Но со временем, когда ты играешь так много, подобный образ жизни становится рискованным, а я считаю, что нельзя ставить под угрозу то, ради чего ты здесь. В моем случае, я здесь ради того, чтобы петь, и я не могу делать вещи, которые могут представлять опасность для голоса. Конечно, при этом нельзя отказываться от нормальной жизни, и я вовсе не хочу сказать, что вообще больше не устраиваю вечеринок. Просто приходится их планировать немного заранее. Иногда после выступления и общения с фэнами мне приходится говорить: «Я устала, пойду спать». Да, это скучно, но для меня самая важная часть дня – это то время, когда мы на сцене, когда мы общаемся с аудиторией, и это мой главный приоритет, под который я подстраиваю все остальные вещи.

Вы что-нибудь сочиняете на гастролях? У вас уже есть какие-то идеи для нового альбома?

Мы всегда говорим, что будем сочинять, но это всегда оказывается сложно. Гастроли – достаточно напряженная штука, хотя и приходится много ждать. Лично я лучше всего сочиняю, когда я не ограничена во времени, когда у меня есть целый день, который я могу провести дома или где-то еще, и уделить весь этот день или вечер сочинению. А когда ты в туре, постоянно оказывается, что ты то здесь нужна на пять минут, то где-то еще на пять минут… Это немного сложнее. Тем не менее, я могу сочинять на гастролях тексты и вокальные линии, потому что для этого мне не так много надо. Нужна лишь записная книжка и телефон, куда я записываю все свои идеи, чтобы не потерять их. Так что работа над этим особых трудностей не представляет. Но когда дело доходит до следующего шага, до аранжировок и до объединения разрозненных идей в одну песню, это уже куда сложнее. Тут уже не получается работать над песнями так же интенсивно, как это можно делать дома.

“The Human Contradiction” получился очень сильным альбомом и по материалу, и по звуку. На твой взгляд, можно ли еще что-то улучшить на вашем следующем альбоме?

Мы уже сочиняем материал, у нас есть несколько песен и ряд идей относительно студийной работы. Продюсером снова, как и на прошлом альбоме, будет Мартейн (Вестерхолт, клавишник). А поскольку нам очень понравилось, как в прошлый раз прошли сведение и мастеринг, велика вероятность того, что мы будем работать с той же командой. Что же касается музыкальной направленности, то я мало что могу сказать, потому что для этого недостаточно материала, обретшего окончательную форму. Но мы уже довольно неплохо продвинулись, так что я бы сказала, что дела идут.

Нам доводилось читать одно прошлогоднее интервью с группой, и там кто-то из музыкантов обронил очень любопытную фразу о песне “Army Of Dolls” – он назвал ее текст «типичной для Delain социальной критикой». Слышать такое в отношении симфо-металлической группы очень необычно. Откуда в ваших песнях столько социальной критики? У нас в стране многие считают, что в Нидерландах практически нет социальных проблем…

Сложный вопрос. Конечно, никто в моей повседневной жизни не говорит мне, что я должна носить и как выглядеть, но если выйти в Сеть, например… Понимаете, в деятельности группы мы те так уж сильно ориентируемся на нашу родную страну, поэтому нас и оценивают по международным стандартам. Да и дома мы не сидим, мы гастролируем, мы познаем мир, а все, что ты видишь, в том или ином  виде оказывает на тебя влияние. Взять, например, ту же “We Are The Others” – история Софи Ланкастер произошла в Великобритании, и в Голландии о ней даже не сообщали в новостях, но мы узнали о ней в соцсетях, через коллег по нашей сцене. Дело в том, что металл никогда не был на «большом экране», у нас всегда были свои ниши в разных странах мира, поэтому когда мы говорим о металлической сцене, мы преимущественно имеем в виду не локальную или национальную сцену, а международную метал-сцену, которая довольно тесно взаимосвязана. Посмотрите на группы, которые выступают на фестивалях типа этого – мы все так или иначе знакомы, мы друг друга уже видели, и то же самое справедливо в отношении сочинения песен. Когда я сочиняю, я далеко не всегда пишу о проблемах Голландии, а чаще о проблемах международных. Кроме того, такие темы, как, например, в “Army Of Dolls”, где говорится о странных стандартах красоты, по которым судят всех и каждого, а особенно женщин – они актуальны и для Голландии. Если говорить о расизме, о сексизме или гетеросексизме – они тожен актуальны для Голландии. Голландцы очень гордятся своей политической продвинутостью, но если присмотреться к Голландии повнимательнее, то, как мне кажется, есть масса моментов, которые заставляют думать, что все с точностью до наоборот. Я прекрасно осознаю, как мне повезло жить в Нидерландах – прекрасной страной с прекрасной системой, но это не значит, что я должна закрывать глаза на то, что происходит вокруг… Я считаю, что всегда хорошо четко видеть ситуацию, задумываться о проблемах. Тем более, что я не говорю: «Это не правильно» или «Вот решение», но когда я в песнях поднимаю эти вопросы, мне кажется, что для слушателей достаточно очевидно, какова моя точка зрения на них. Однако я никогда не стану говорить людям, как им думать и что делать, я просто подниму вопросы. (Смеется.) И не в моей власти это изменить. Мне кажется, если я не стану писать на эти темы, передо мной встанет вопрос: «И о чем же мне писать?» Это происходит само собой.

Как вам работается с Napalm Records? Мы знаем, что группа была не слишком довольна сотрудничеством с Roadrunner – удается ли избегать таких проблем сейчас?

Здесь я хочу кое-что прояснить. Мы были очень довольны Roadrunner, пока лейбл был независимым, но мы перестали быть довольны, когда его продали концерну Warner Bros. Тем не менее, я все равно не хочу ругать Warner, я прекрасно понимаю, что они купили лейбл целиком, и какие-то группы были им интересны, а какие-то – не особенно. Но нас при этом никто не спросил, не было такого, чтобы бы встретились а переговорным столом и решили: «Окей, мы подписываем с вами контракт». Они просто получили нас вместе с остальными группами, которые были на Roadrunner.
Поначалу на Roadrunner все было очень здорово – мы знали людей, с которыми мы работали, нам они очень нравились, и они подчинялись только своему директору. Когда состоялась сделка с Warner, с нами работали те же люди из команды Roadrunner, но их постепенно увольняли, и каждый задавался вопросом: «Нас тоже уволят на следующей неделе или пока оставят?» Те, кто оставался на Roadrunner, работали под сильным давлением, и им пришлось подчиняться другому начальнику. Под конец нашего пребывания на лейбле ситуация была совершенно не такой, как в начале. Поэтому я не хочу говорить плохо ни о ком из Roadrunner. Просто после их продажи Warner мы оказались совершенно не в той ситуации, в расчете на которую подписывали контракт.
К счастью, сейчас мы работаем с Napalm Records. Когда старый контракт перестал действовать, мы получили много предложений, что весьма положительно сказалось на нашей самооценке, но Napalm с самого начала вызывали у нас теплые чувства, и они не меняются все то время, что мы с ними работаем.

Помимо напряженной работы с Delain ты как-то находишь время и на другие проекты. Например, ты приняла участие в записи последнего альбома Kamelot “Haven”. Как возникло это сотрудничество?

Мы с ними пару раз гастролировали вместе. Иногда я выходила вместе с ними на сцену в качестве гостя, так что нам уже доводилось сотрудничать. А в начале этого года, когда мы были на гастролях с Sabaton, Томас (Янгблад, гитара) написал мне по электронной почте и спросил: «Слушай, у нас тут есть одна песня, не хочешь спеть в ней?» Мне было очень приятно получить такое предложение, для меня это честь, но задача оказалась не такой простой в осуществлении, потому что я была на гастролях. Я ответила: «Да, конечно, я все запишу, как только вернусь домой», на что мне ответили: «Понимаешь, у нас крайний срок раньше, чем ты вернешься домой…» Так что пришлось записываться во время тура. Один из позитивных аспектов того, что наша сцена не замкнута в национальных границах, заключается в том, что у меня есть друзья в нескольких городах, где нам предстояло выступать, и благодаря этому я попала в отличную студию в Афинах, где я смогла записаться до нашего концерта.

Мы слышали, что твоя двоюродная сестра – хардкоровый диджей (она известна под именем DaY-Mar – прим. авт.), и что вы что-то записывали вместе. Ты не могла бы рассказать об этом подробнее?

С тех пор уже прошло несколько лет. Я спела в песне под названием “Embrace The Night”, которая, насколько я поняла, была очень неплохо принята в рамках своего жанра. Кроме того, я дважды исполнила с ней эту песню на “Masters Of Hardcore” – это один из крупнейших хардкоровых фестивалей в мире. Оказаться на настолько другой сцене было очень странно, но я не из тех, кто ограничивает себя рамками, поэтому, когда я туда ехала, я была полностью открыта для новых впечатлений. И публика тоже была очень удивлена, там ведь в основном выступают диджеи. Я, конечно, не буду говорить, что в выступлении диджеев вообще отсутствует «живой» аспект, но так или иначе, там мало кто играет на инструментах или поет. Поэтому посетители были приятно удивлены, увидев на сцене певицу - (изображает совершенно потрясенный голос) «Вау, смотри-ка, певица!!!» Так что было очень прикольно, очень интересно.

Еще один проект, в котором ты приняла участие – запись музыки для телесериала «Нетрадиционный Амстердам» (“Queer Amsterdam”). Новость об том, что ты сочиняешь для него музыку, проходила еще в 2012 году, однако с тех пор об этом проекте ничего не слышно…

Я вам расскажу, что там было. Я сочинила музыку для пилотной серии. Как и в случае с любым телесериалом, первое, что делают продюсеры – это снимают пилотную, то есть, первую серию, а затем предлагают ее заинтересованным людям для просмотра, чтобы найти финансирование для съемок остальных серий и пристроить сериал на какой-нибудь канал. Средства для съемок пилотной серии собирались с помощью краудфандинга, и пилотная серия была успешно завершена, я с помощью нескольких друзей создала для нее музыку, и премьерный показ прошел в крупнейшем кинотеатре Голландии, да еще и с аншлагом, что просто поразительно. Так что пилотная серия готова, ее можно купить в Сети на сайте queeramsterdam.nl, но продюсеры до сих пор ищут финансирование для остальных серий, до сих пор ведут переговоры с телеканалами, и этот процесс еще не завершен. Я очень надеюсь, что у них с этим что-то выйдет, потому что я бы очень хотела записать музыку для всего сериала, а не только его первой серии Если через год сериал так никуда и не попадет, я задумаюсь над тем, чтобы взять эти песни и выпустить их на небольшом EP или чем-то в этом роде. Но поскольку передо мной до сих пор маячит перспектива продолжения этого проекта, я предпочту еще подождать и посмотреть, что их этого выйдет, потому что такое развитие событий мне было бы куда предпочтительнее.

Наверное, эта музыка очень сильно отличается от Delain…

Да, отличается, я привлекла к этому проекту одного друга, который делает звуковые коллажи, и она гораздо более спокойная. Когда я сочиняю для Delain, музыка там – самое главное, музыка должна работать автономно. Но когда я работала над «Нетрадиционным Амстердамом», музыка должна была поддерживать видеоряд. Одна из проблем заключалась в том, что в серии было много диалогов и монологов, и, конечно, если я в такой сцене начну петь какой-то текст, он будет только отвлекать. А я привыкла при сочинении песен отталкиваться от текста, но здесь пришлось запустить процесс с другой стороны, гораздо больше работать с музыкальными ландшафтами, с настроениями, с тематизмом, чтобы в некотором роде дополнить то, что происходит на экране. Хотя петь мне очень хотелось (смеется), поэтому пришлось выбирать для этого сцены без монологов и диалогов, чтобы хотя бы вставить туда мой голос. Я подумала, что когда люди узнают о том, что я участвовала в этом проекте, многие не разберутся в том, что я выступаю в нем преимущественно как композитор, и будут по этому поводу недоумевать. Поэтому я решила: “Я должна спеть хотя бы одну песню, чтобы люди сказали: ‘О, а вот и Шарлота!’”. Так что там есть песни с вокалом, есть звуковые ландшафты, а есть и вполне традиционные рок-песни.

Delain ведь тоже активно привлекают для записи сторонних музыкантов, и их список обычно весьма впечатляет. Трудно ли заполучить на свой альбом, например, Бертона Си Белла из Fear Factory? Они сразу соглашаются, или приходится их уламывать? Ведь музыка Delain довольно сильно отличается от Fear Factory…

Обычно мы с ними уже знакомы, где-то пересеклись на гастролях и нашли общий язык – или в музыкальном плане, или в личном, или и так, и так. Так что обычно мы не начинаем сотрудничать с нуля. С Бертоном, например, я познакомилась на фестивале в ВакенеЮ и мы отлично провели там время, а после этого оставались на связи. Я была так рада, когда он выразил желание спеть эту песню (“Where Is The Blood” с альбома “We Are The Others” – прим. авт.), потому что он подходит туда просто идеально. У него, кстати, есть и другие проекты, которые отличаются от Fear Factory. Приглашать гостей всегда очень интересно, и с теми, с кем мы работали на сегодняшний день, серьезных проблем никогда не возникало, они сами были рады сотрудничать, и никого уламывать не пришлось. (Смеется.)

Зато проблемы, наверное, возникают с тем, чтобы воспроизвести их партии на концертах. Вот, например, “Sing To Me” ведь вы сегодня не сыграли... (в ее студийной версии поет Марко Хиетала из Nightwish – прим. авт.)

Нет, мы с этим справляемся. Обычно перед тем, как мы приглашаем гостей, мы сами поем их партии на демо-записи – или я это пою, или… Ну, раньше мне нужен был кто-то, чтобы спеть гроулингом, но сейчас я научилась и рычать. Обычно все, что мы делаем с гостями, могу спеть либо я, либо Отто, либо Тимо (Сомерс, гитара).

Следующий вопрос, наверное, покажется тебе тривиальным, но все-таки: как ты получила место у микрофона в Delain? Во всех источниках написано, что ты несколько лет изучала в музыкальной школе джаз, но пела ли ты в рок- или метал-группах до присоединения к Delain, или такая музыка оказалась для тебя чем-то совершенно новым?

Меня об этом часто спрашивают – наверное, нужно поменять пару моментов в моей биографии. Я действительно училась музыке, но это была не консерватория, а обычная музыкальная школа для детей, и в ней можно были уроки либо классики, либо джаза. Но единственная причина, почему это называлось уроками джаза, заключалась в том, что это заведение было очень строгим и традиционным – другое там просто было не предусмотрено. Если ты хотела учиться классике, ты шла на классику, а если ты хотела учиться чему угодно, что не является классикой, ты шла на джаз, и под джазом могло пониматься что угодно – хоть поп, хоть рок. Однако мой интерес к металлу начался вовсе не с этого. Когда он все-таки начался, я, наоборот, стала ходить на классику, чтобы научиться петь высоко. В те времена повсюду гремела модель “красавица и чудовище”, то есть, группы с высоким сопрано в проотвовес низкому гроулингу. Тогда я несколько раз выступила в классическом стиле и после этого попала в несколько локальных групп, потому что вокруг постоянно были парни, которые говорили: «О, у нас на примете есть девушка, которая умеет петь высоко, надо делать с ней метал-группу». Благодаря одному из этих проектов я и познакомилась с Мартейном, который работал над песнями для Delain и позвал меня в группу. Так все и состоялось.

На твой взгляд, почему в Голландии столько замечательных певиц? Аннеке Ван Гирсберген, Шарон Ден Адель, Флор Янсен и так далее… Может, у вас в школах детей учат классическому пению, государства помогает юным талантам, или еще по какой-то причине?

Когда я начинала ходить на концерты, у нас активно вступали After Forever, The Gathering, Within Temptation, так что для меня и для групп, которые появились чуть позже, все было вполне логично – в юности на тебя влияет то, что тебя окружает. Конечно, остается вопрос, откуда взялись те, кто пришли до нас. И я, на самом деле, не знаю. Недавно я разговаривала с Марселой (Бовио) из Stream Of Passion, и она сказала: «Когда я переехала из Мексики в Голландию, погода и сумрачность Голландии очень сильно на меня повлияли». Так что, может быть, дело в погоде (смеется), может, у нас предрасположенность именно к тому, чтобы петь такую музыку с легким налетом мрака. Со мной все было просто – те группы, которые играют вокруг тебя, формируют твой жизненный опыт, и в моем случае, было очень легко вдохновиться – идешь в клуб, а там девушка у микрофона. То, что ты видишь по телевизору, всегда кажется таким далеким, ты думаешь: «Нет, я этого никогда не смогу добиться», а когда ты видишь девушек у микрофона в своей стране, на сцене местного клуба, это совсем другое дело.

Насколько мы поняли, ты не боишься экспериментов и любишь получать новый опыт. А есть что-то такое в музыке или в жизни, что ты еще не попробовала, а очень хочется?

Конечно, и очень многое. Мне недавно исполнилось 28 лет, так что моя песенка совсем не спета, есть еще много вещей, которые я хочу испытать, много музыки, которую я хочу сочинить, и много сцен, на которых хочу выступить. Что же касается личных моментов, то у меня впереди еще вся жизнь, чтобы жить, чтобы любить, чтобы наслаждаться музыкой, искусством и книгами, да и самой землей, если только мы нее не уничтожим раньше, чем я умру.

Официальный сайт Delain: http://www.delain.nl

Выражаем благодарность Моне Милуски (Napalm Records) за организацию этого интервью

Интервью – Роман Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Перевод с английского – Роман Патрашов
Фото – Наталья “Snakeheart” Патрашова
4 июня 2015 г.
© HeadBanger.ru

eXTReMe Tracker